У интеллигенции ныне перелётные настроения. Так было всегда. Как у Родины испытания - так сразу чемоданы паковать. Вот и у Михаила Козакова в 1991 г. возникло стремление к перемене мест.
Спустя годы продюсер Марк Рудинштейн в интервью Дмитрию Гордону поведал:
"Эмигрировав в Израиль,Козаков тут же написал книгу, где заявил: он уехал тогда, когда в России наступило время Рудинштейнов, Ярмольников и Кобзонов..."
На земле обетованной Михаил Михайлович отчаянно зубрил иврит, чтобы играть в Тель-Авивском камерном театре. Кроме того, собрал собственную труппу и поставил 4 спектакля. Казалось бы, чего ещё надо? Для полного счастья.
Но спустя 5 лет Михаил Михайлович почему-то вернулся на Родину.
Шёл 1996 год.
В интервью телевизионщикам он объяснял своё возвращение "трудностями перевода". Дескать, ему, воспитанному на лучших образцах русской поэзии, трудно играть на чужом языке. Нас, переживавших в новой России не лучшие времена, это объяснение не убедило.
Бросить прекрасную страну из-за желания слышать вокруг русскую речь, а не иврит и не арабский! В это верилось с трудом. До той поры, пока на глаза не попался отрывок из статьи еврейского писателя и ярого сиониста Владимира Жаботинского.
Статья называлась "Летние лагеря и святой язык".
"Для большинства из нас Россия давно стала чужой. Нам глубоко безразлично, что случится с этой страной в будущем. Но русский язык пристал к каждому уголку нашего сознания, несмотря на то,что мы расселились среди людей совершенно других наречий. Помимо своей воли, механически мы листаем русские газеты, прислушиваемся к разговорному языку. Русский язык приговорил нас к пожизненной связи с народом и страной, судьба которых в действительности интересна нам не более, чем прошлогодний снег..."
Не исключено, что такой же "синдром русской речи" испытывал и Козаков.
И уж если речь зашла о языке, то нелишне напомнить: из-за занятости родителей Мишу воспитывала деревенская девушка Катя. Это не могло не сказаться на культуре речи молодого человека, говорившего "нДравиться", "коЛедор," "ихний". В Школе-студии МХАТ над ним подсмеивались. Впрочем, здесь он был не одинок. Шутили и над Евгением Евстигнеевым. Но тот приехал в Москву из провинции, а Козаков был уроженцем Ленинграда.
Актёр вспоминал:
"Я обижался, злился, но над речью работал фанатично!"
Это принесло свои плоды.
Ещё будучи студентом, в 1956 г. он сыграл в картине "Убийство на улице Данте". Успех был ошеломляющий. По стране поползли слухи, что актёр, сыгравший Шарля Тибо - настоящий француз, более того -возлюбленный самой Брижит Бардо.
Неудивительно, что получив диплом, за три года Козаков снялся в 9-ти фильмах.
Надо отдать должное благородству актёра. По возвращении он нашёл время, чтобы связаться с обиженным им в книге Марком Рудинштейном.
Вот как об этом вспоминал Марк Семёнович:
"Когда в трудное для себя время Миша приехал обратно, то позвонил и извинялся, героически сообщив, что бросил Израиль..."
В России Михаил Михайлович организовал собственную труппу под названием "Русская антреприза Михаила Козакова". А после того, как жена Анна Ямпольская после 14 лет брака подала в Израиле на развод, в 72 года женился на 19-летней студентке Надежде Седовой из Нижнего Новгорода.
Однако увлечение курительной трубкой не прошло для актёра даром.
В 2010 г. у него обнаружили рак. К тому времени он снова вернулся в Израиль, надеясь на здешнюю медицину. Увы, она оказалась бессильна.
Михаил Михайлович, умирая в частном доме престарелых в пригороде Тель-Авива, сообщил о своём последнем желании - снова вернуться в Россию. На этот раз в гробу. Его последнюю волю родные выполнили.
Отпевание состоялось в церкви святого Филиппа. Похоронили Михаила Михайловича рядом с отцом - писателем Михаилом Эммануиловичем Козаковым.
Художественный руководитель театра "Ленком" так отозвался на уход из жизни Козакова:
"Это был очень красивый и очень своеобразный человек, который прожил красивую, непростую и путаную жизнь... Его метания между Израилем и Россией, конечно, не прибавляли ему ни здоровья, ни творческих сил, ни вдохновения..."