В Риме цветет мимоза и миндаль, легкий широкко порывами доносит с моря теплый соленый воздух, а яркие рассветы, пропитанные свежестью, сменяются фантастическими закатами.
Чтобы как-то развеяться от шокирующих новостей мы на весь день поехали в римский аутлет Castel Romano (о чем будет отдельная статья), и возвращаясь обратно в Рим, увидев заросли дикой мимозы, решили привезти домой несколько благоухающих веток.
Ступив на безлюдное поле рядом с убегающей вдаль дорогой, окаймленной высокими соснами, у меня даже сердце замерло от прекрасной тишины, нарушаемой только пением птиц. А под ногами - ромашки, уже начавшие закрываться к вечеру, которые всегда кажутся такими родными, в какую бы страну не забросила вас судьба.
Вокруг бескрайние поля, запах весенней земли и мимозы, всегда дающий ощущение праздника, и где-то там вдали серебрится море, сливаясь с перламутровым горизонтом.
Сразу вспомнились слова из книги...
"Как ни старались люди, собравшись в одно небольшое место несколько сот тысяч, изуродовать ту землю, на которой они жались, как ни забивали камнями землю, чтобы ничего не росло на ней, как ни счищали всякую пробивающуюся травку, как ни дымили каменным углем и нефтью, как ни обрезывали деревья и ни выгоняли всех животных и птиц, — весна была весною даже и в городе. Солнце грело, трава, оживая, росла и зеленела везде, где только не соскребли ее, не только на газонах бульваров, но и между плитами камней, и березы, тополи, черемуха распускали свои клейкие и пахучие листья, липы надували лопавшиеся почки; галки, воробьи и голуби по-весеннему радостно готовили уже гнезда, и мухи жужжали у стен, пригретые солнцем. Веселы были и растения, и птицы, и насекомые, и дети. Но люди — большие, взрослые люди — не переставали обманывать и мучать себя и друг друга. Люди считали, что священно и важно не это весеннее утро, не эта красота мира Божия, данная для блага всех существ, — красота, располагающая к миру, согласию и любви, а священно и важно то, что́ они сами выдумали, чтобы властвовать друг над другом."
"Воскресение" Л.Толстой