Данная статья относится к Категории: Творческое развитие юношей и девушек
Как следует из анализа биографий творческих личностей, их приобщение к творчеству часто происходило не одномоментно, а в результате серии встреч с интересными людьми, произведениями науки, искусства и т.п.
Вот как подробно описывает своё становление как поэта Е.А. Евтушенко в статье, написанной в 1975 году:
«Мой отец, геолог, писал стихи, мне кажется, что талантливые:
Отстреливаясь от тоски,
Я убежать хотел куда-то,
Но звёзды слишком высоки,
И высока за звезды плата...
Он любил поэзию и свою любовь к ней передал мне. Прекрасно читал на память и если я что-то не понимал, объяснял, но не рационально, а именно красотой чтения, подчеркиванием ритмической, образной силы строк, и не только Пушкина и Лермонтова, но и современных поэтов, упиваясь стихом, особенно понравившимся ему:
Жеребец под ним сверкает белым рафинадом.
Э. Багрицкий
Крутит свадьба серебряным подолом, А в ушах у неё не серьги - подковы.
П. Васильев
От Махачкалы до Баку Луны плавают на боку.
Б. Корнилов
Брови из-под кивера дворцам грозят.
Н. Асеев
Гвозди бы делать из этих людей, Крепче бы не было в мире гвоздей.
Н. Тихонов
Тегуантепек, Тегуантепек, страна чужая,
Три тысячи рек, три тысячи рек тебя окружают.
С. Кирсанов
Из иностранных поэтов отец чаще всего читал мне Бёрнса и Киплинга. В военные годы на станции Зима я был предоставлен попечению бабушки, которая не знала поэзию так хорошо, как мой отец, зато любила Шевченко и часто вспоминала его стихи, читая их по-украински. Бывая в таёжных селах, я слушал и даже записывал частушки, народные песни, а иногда кое-что и присочинял. Наверное, воспитание поэзией вообще неотделимо от воспитания фольклором, и сможет ли почувствовать красоту поэзии человек, не чувствующий красоту народных песен?
Человеком, любящим и народные песни, и стихи современных поэтов, оказался мой отчим, аккордеонист. Из его уст я впервые услышал «Сергею Есенину» Маяковского. Особенно поразило: «Собственных костей качаете мешок». Помню, я спросил: «А кто такой Есенин?» - и впервые услышал есенинские стихи, которые тогда было почти невозможно достать. Стихи Есенина были для меня одновременно и народной песней, и современной поэзией.
Вернувшись в Москву, я жадно набросился на стихи. Страницы выходивших тогда поэтических сборников были, казалось, пересыпаны пеплом пожарищ Великой Отечественной. «Сын» Антокольского, «Зоя» Алигер, «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины...» Симонова, «Горе вам, матери Одера, Эльбы и Рейна...» Суркова, «Не зря мы дружбу берегли, как пехотинцы берегут метр окровавленной земли, когда его в боях берут...» Гудзенко, «Госпиталь. Всё в белом. Стены пахнут сыроватым мелом...» Луконина, «Мальчик жил на окраине города Колпино...» Межирова, «Чтоб стать мужчиной, мало им родиться…» Львова, «Ребята, передайте Поле у нас сегодня пели соловьи...» Дудина; всё это входило в меня, наполняло радостью сопереживания, хотя я ещё был мальчишкой. Но во время войны и мальчишки чувствовали себя частью великого борющегося народа.
Нравилась мне книга Шефнера «Пригород» с её остранёнными образами: «И, медленно вращая изумруды зеленых глаз, бездумных, как всегда, лягушки, словно маленькие будды, на брёвнышках сидели у пруда». Твардовский казался мне тогда чересчур простоватым, Пастернак слишком сложным. Таких поэтов, как Тютчев и Баратынский, я почти не читал - они выглядели в моих глазах скучными, далёкими от той жизни, которой мы все жили во время войны.
Однажды я прочитал отцу свои стихи о советском парламентере, убитом фашистами в Будапеште:
Огромный город помрачнел,
Там затаился враг,
Цветком нечаянным белел
Парламентерский флаг.
Отец вдруг сказал: «В этом слове «нечаянный» и есть поэзия».
В сорок седьмом я занимался в поэтической студии Дома пионеров Дзержинского района. Наша руководительница Л. Попова была человеком своеобразным - она не только не осуждала увлечение некоторых студийцев формальным экспериментаторством, но даже всячески поддерживала это, считая, что в определенном возрасте поэт обязан переболеть формализмом. Строчка моего товарища «и вот убегает осень, мелькая жёлтыми пятнами листьев» приводилась в пример, я писал тогда так:
Хозяева - герои Киплинга –
Бутылкой виски день встречают.
И кажется, что кровь средь кип легла
Печатью на пакеты чая.
Однажды к нам приехали в гости поэты – студенты Литинститута Винокуров, Ваншенкин, Солоухин, Ганабин, Кафанов, ещё совсем молодые, но уже прошедшие фронтовую школу. Нечего и говорить, как я был горд выступать со своими стихами вместе с настоящими поэтами. Второе военное поколение, которое они представляли, внесло много нового в нашу поэзию и отстояло лиризм, от которого некоторые более старшие поэты начали уходить в сторону риторики. Написанные впоследствии негромкие лирические стихи «Мальчишка» Ваншенкина и «Гамлет» Винокурова произвели на меня впечатление разорвавшейся бомбы.
«Багрицкого любишь?» - спросил меня после выступления в Доме пионеров Винокуров. Я ему сразу стал читать: «Мы ржавые листья на ржавых дубах...». Левая бровь юного мэтра удивленно полезла вверх. Мы подружились, несмотря на заметную тогда разницу в возрасте и опыте. На всю жизнь благодарен я поэту Андрею Досталю. Более трёх лет он почти ежедневно занимался со мной в литературной консультации издательства «Молодая гвардия». Андрей Досталь открыл для меня Леонида Мартынова, в чью неповторимую интонацию - «Вы ночевали на цветочных клумбах?» - я сразу влюбился.
В 1949 году мне снова повезло, когда в газете «Советский спорт» я встретился с журналистом и поэтом Николаем Тарасовым. Он не только напечатал мои первые стихи, но и просиживал со мной долгие часы, терпеливо объясняя, какая строчка хорошая, какая плохая и почему. Его друзья - тогда геофизик, а ныне литературный критик В. Барлас и журналист Л. Филатов, ныне редактор еженедельника «Футбол - хоккей», - тоже многому научили меня в поэзии, давая почитать из своих библиотек редкие сборники. Теперь Твардовский уже не казался мне простоватым, а Пастернак чрезмерно усложнённым.
Мне удалось познакомиться с творчеством Ахматовой, Цветаевой, Мандельштама. Однако на стихах, которые я в то время печатал, моё расширявшееся «поэтическое образование» совсем не сказывалось. Как читатель я опередил себя, поэта. Я в основном подражал Кирсанову и, когда познакомился с ним, ожидал его похвал, но Кирсанов справедливо осудил моё подражательство.
Неоценимое влияние на меня оказала дружба с Владимиром Соколовым, который, кстати, помог мне поступить в Литературный институт, несмотря на отсутствие аттестата зрелости. Соколов был, безусловно, первым поэтом послевоенного поколения, нашедшим лирическое выражение своего таланта. Для меня было ясно, что Соколов блестяще знает поэзию и вкус его не страдает групповой ограниченностью - он никогда не делит поэтов на «традиционалистов» и «новаторов», а только на хороших и плохих. Этому он навсегда научил меня.
В Литературном институте моя студенческая жизнь также дала мне многое для понимания поэзии. На семинарах и в коридорах суждения о стихах друг друга были иногда безжалостны, но всегда искренни. Именно эта безжалостная искренность моих товарищей и помогла мне спрыгнуть с ходуль. Я написал стихи «Вагон», «Перед встречей», и, очевидно, это было началом моей серьёзной работы.
Я познакомился с замечательным, к сожалению, до сих пор недооцененным поэтом Николаем Глазковым, писавшим тогда так:
Я сам себе корёжу жизнь, валяя дурака,
От моря лжи до поля ржи дорога далека.
У Глазкова я учился рассвобождённости интонации. Ошарашивающее впечатление на меня произвело открытие стихов Слуцкого. Они были, казалось, антипоэтичны, и вместе с тем в них звучала поэзия беспощадно обнаженной жизни. Если раньше я стремился бороться в своих стихах с «прозаизмами», то после стихов Слуцкого старался избегать чрезмерно возвышенных «поэтизмов».
Учась в Литинституте, мы, молодые поэты, не были свободны и от взаимовлияний. Некоторые стихи Роберта Рождественского и мои, написанные в 1953-1955 годах, были похожи как две капли воды. Сейчас, я надеюсь, их не спутаешь: мы выбрали разные дороги, и это естественно, как сама жизнь».
Евтушенко Е.А., Воспитание поэзией / В авторском сборнике: Талант есть чудо неслучайное, М., «Советский писатель», 1980 г., с. 8-12.
Если публикация Вас заинтересовала - поставьте лайк или напишите об этом комментарий внизу страницы.
Дополнительные материалы
+ Плейлист VIKENT.RU из 15-ти видео:
ЛИЧНОСТЬ: ЦЕЛЬ, СМЫСЛ, РАЗВИТИЕ
Ваша свободная подписка на видеоканал VIKENT.RU 1-м кликом
+ Ваши дополнительные возможности:
Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию № 283 17 апреля 2022 года (Воскресенье) в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.
Задать вопросы Вы свободно можете здесь: https://vikent.ru/w0/
Изображения в статье
- Евгений Александрович Евтушенко — русский поэт, режиссёр, публицист и актёр. Был номинирован на Нобелевскую премию по литературе (1963) / РИА Рустим