"Мой папа - очень мягкий человек, но я никогда, никогда не видела, чтобы он плакал. Мои предки приехали в Австралию, став беженцами во время кипрского конфликта, покинув свои дома только с паспортами, поскольку власти сказали им, что они вернутся на следующий день. Им никогда не разрешали вернуться домой жить, но несколько лет назад турецкая сторона открыла границу, где вы платили пошлину и могли въехать на несколько часов. Он повел меня посмотреть, где они жили, и это было довольно разрушительно, но хуже всего было идти по длинной извилистой, красивой дорожке, заросшей колючими грушами, которая вела к кладбищу. Все могилы были осквернены, разбиты на куски и исписаны граффити. Мы провели целый час, переворачивая надгробия, пока мой отец не нашел имя своей матери. Он подбежал, коснулся его, издал могучий, скорбный вой, и мы просто обнялись, и он просто плакал и плакал на моем плече. Это было душераздирающе - видеть, как человек, который всегда изображал храброе, веселое лицо, уходит от всего этого, но в то же время это нас очень сблизило".