Как-то я прочел в Песне Песней Соломона фразу, которую не мог понять до конца: «Я сказал: «Залезу я на пальму эту, ухвачусь за плоды ее». Пусть будут груди твои гроздьями винограда, аромат дыхания твоего — ароматом яблок». Фраза, в общем, понятная, но как дыхание может быть ароматом яблок? Или это такая метафора?
Позже я узнал, что может, и никакая это не метафора. Так действительно иногда пахнет дыхание молодой, здоровой женщины.
—Знаешь, мне нравится одна девочка из вашей школы, познакомишь? — сказал как-то троюродный брат.
— Да, не вопрос, какая?
—Видишь, впереди в сером пальто. С первоклашкой.
Да, я видел ее раньше, она почти всегда ходила с маленькой сестренкой.
В школе я быстро узнал из какого класса и как зовут, а на перемене догнал на лестнице. Пока поднимался за ней обратил внимание на тоненькую фигурку, русые волосы, собранные наверх, и не поместившиеся прядки, нежно и беззащитно спускавшиеся на шею. Поравнявшись, сказал:
— Привет, меня зовут Сергей.
Она повернулась, и я увидел ее глаза: большие, темно-серые, почти голубые.
—Привет, я знаю.
Она улыбнулась, и ее верхняя губа поднялась к самому верху десен. В сочетании с широким ртом и полными губами это смотрелось очень необычно. Загадочно. Было что-то такое в этой улыбке… не знаю. Но это сразило меня наповал: теплая волна вместе с мурашками прокатилась по всему телу. И я как-то сразу понял, что знакомить брата с ней ни за что не буду. Но по инерции продолжал:
—Ты очень нравишься моему брату, он просил познакомить его с тобой.
Ира поднялась на ступеньку и стала выше меня, спрятала кисти рук в длинные рукава великоватой ей кофты, как-то неловко повела плечом. Глаза ее расширились и потемнели:
—Я знаю, он подходил недавно. Не нужно знакомить.
Повернулась и пошла вверх по лестнице.
Это было странно: во-первых, Володя не сказал, что он пытался познакомиться и ему отказали. Во-вторых, Володя был на год старше и слыл на районе красавчиком; в него была влюблена добрая половина наших девчонок.
Рассказав об отказе, я сообщил Володе о своих планах самому с ней подружиться. Он пожал плечами: «Ладно, может у тебя получится». Но видно было, что огорчен. Сильно.
Понимая, что этот вопрос не решить с наскока, я стал наблюдать за Ирой и почаще пересекаться с ней на переменах. Первое, что я отметил: Ира почти всегда была со своей сестрой, и я не представлял, что с этим делать — встречаться при ребенке было неудобно. Сестру звали Александрой и это был тот еще чертенок. Ира тоже могла быть быстрой и порывистой, но Сашка была просто огонь и дымящийся бикфордов шнур. Любознательная, общительная и необычайно игривая, она всегда создавала вокруг себя какие-то активности. Сестры были практически неразлучны, и Саша беспрекословно слушалась: «Саша» и она сворачивала игру и прощалась с подругами. А если звучало грозное: «Александра», то она все бросала и неслась к сестре на всех парах.
У нас была очень удобная для наблюдения школа — большая, просторная, в коридорах практически никогда не было толчеи. Те короткие мгновения, когда взбесившаяся толпа выкатывалась в коридор после звонка, не в счет. Наши классы были на разных этажах и пока я поднимался на третий, в коридорах уже было свободно.
Иногда Ира стояла у окна одна, но тогда она просто опускала глаза, и я проходил мимо. Но чаще она стояла или ходила в компании подруг и тогда приблизиться было просто невозможно. Если она одна шла мне навстречу, и я пытался сблизить траектории, она опускала глаза и начинала прятать руки. Я уже знал этот ее жест: если она чувствовала себя неловко, прятала кисти. В рукава, если они были длинные или просто начинала ими неловко двигать если была в коротких.
В школе ничего не утаишь, и все уже знали о моей симпатии и ее отношении ко мне, но никто не смеялся и не дразнил. Это тоже было странно, обычно такие отношения подвергаются обструкции школьным сообществом. Еще одна странность: не было соперников — на отношения с Ирой никто не претендовал, во всяком случае не демонстрировал этого открыто.
Саша, в отличие от Иры, всегда улыбалась мне при встрече, даже когда шла с сестрой, Ира же опускала глаза и начинала прятать кисти, если я был слишком близко.
Я много времени проводил в школьном спортзале после уроков: у меня был второй разряд по гимнастике, и я готовился к областным соревнованиям, чтобы получить первый. Еще была стрельба, но это в другом конце города и иногда приходилось возвращаться в школу и перебиваться где-то до гимнастики, которая была позже. В один из таких дней в самом начале сентября я зашел в актовый зал, который был через стенку со спортивным, чтобы подождать до гимнастики. В углу зала у самой сцены сидела группа ребятишек с учительницей.
На перемене, ко мне, сидевшему у самого выхода, подбежала Саша:
—Привет, я тебя знаю, ты Сергей и тебе нравится наша Ира. — Она внимательно смотрела на меня, явно ожидая ответа.
Я смущенно тупил, не зная, что сказать, но Саша не отставала:
— Ну да же, скажи, скажи.
Я покраснел и кивнул. Саша еще раз посмотрела на меня:
— Я ей передам, ты не против?
— Нет, — еще сильнее смутился я. — Не против.
— Ладно, мне в буфет.
И убежала.
Я понял — это мой шанс: Сашка — мой золотой ключик, который откроет волшебную дверь за нарисованным очагом.
Оказывается, Саша училась в первую смену, в школу ее привозил отец, а забирать должная была Ира, которая заканчивала в пять или шесть. Поэтому Сашу записали в продленку, которая и располагалась здесь же, в актовом зале, — свободных классов не было.
В общем, я прописался здесь и при каждом удобном случае Саша подходила ко мне, что-то рассказывала, в том числе и об Ире. Однажды, в ожидании тренировки, я читал книгу, и Саша спросила:
— Что читаешь?
— Конан Дойля.
— А это про что?
Я стал пересказывать ей «Пеструю ленту» и на следующей перемене меня окружила уже толпа ребятишек:
— Сереж, расскажи про змею!
— Она правда по верёвке ползала?
— А какого цвета она была? Желтая?
— Самая ядовитая это медянка, я знаю!
Детишки тарахтели, перебивая друг друга. В общем, мне пришлось рассказать им, что медянка — это ящерица, а не змея и продолжить рассказ про пеструю ленту, пока учительница не позвала всех делать домашки.
Так и повелось: практически каждый день я приходил к концу продленки и развлекал детей если тренировки не было или была попозже. Учительница уже спокойно оставляла детей со мной после домашних заданий — знала, что на меня можно положиться и дети не разбегутся — им было интересно.
И вот через неделю примерно, в самый разгар очередного детективного рассказа в зал вошла Ира:
— Саша, пора домой, собирайся.
Саша до этого по-хозяйски сидевшая у меня на коленях, подошла и Ире и взяла ее за руку:
— Ир, а пусть Сережа пойдет с нами, мне нужно дослушать про собачку.
Видя, что Ира опустила глаза и начала прятать руки, Сашка взмолилась:
— Ирочка, ну пожалуйста, хочешь я неделю убирать в комнате буду?! Ну пожалуйста—пожалуйста—пожалуйста.
Ира улыбнулась, подняла глаза:
— Ладно, пусть проводит нас.
— Ур-р-а-а! — Заорала Сашка и побежала собирать ранец.
— Неделю, ты обещала, Саша! Неделю! — Крикнула вдогонку Ира.
— Саша только о тебе и говорит. — Ира посмотрела на меня, вроде как с осуждением. Но потом улыбнулась:
— Влюбил в себя сестричку, чтобы со мной познакомиться, да?!
— Меня дети любят. — Начал я скромничать. Но потом осмелел: — Но ведь сработало!
— Сработало-сработало, пойдем уже. — К нам подбежала одетая Саша, и Ира протянула мне свой портфель.
С тех пор если не было тренировки мы с Сашей ждали Иру в продленке, а потом вместе шли домой. Я провожал их до самого подъезда и даже иногда встречался с ее родителями. Они вежливо здоровались, но домой никогда не приглашали.
Первое время мы просто ходили вместе из школы. Потом по выходным стали ходить с Ирой в кино, и где-то на третий раз она остановила меня в сквере, повернула к себе и подставила губы для поцелуя. Я неуклюже ткнулся куда-то в район носа. Ира отстранилась и рассмеялась:
— Ты что, целоваться не умеешь?
— Нет.
И она поцеловала меня страстно, крепко, по-взрослому. А когда мы наконец оторвались друг от друга я почувствовал: ее дыхание пахло свежими яблоками. Это было так необычно и так приятно, что я приблизил губы к ее рту и просто наслаждался ее дыханием.
— А ты где научилась так целоваться? — В моем голосе зазвучали нотки ревности.
— Не волнуйся, мы с подружками тренировались.
— Может и мне у них поучиться?
— Как хочешь, но могу и я научить. — Ира улыбнулась, —Если хочешь, конечно.
Мы целовались долго-долго да так, что утром я обнаружил синяки на губах.
Так я узнал, что в Песне Песней вся правда написана.
А когда я июне поехал поступать в институт, они все пропали. Совсем.
Когда вернулся в середине августа, чтобы собрать вещи, их квартира стояла пустая, документы девочек из школы забрали. И ни записки, ни звонка. Как в воду канули.