В один день, в городе, вдруг, исчезли все люди.
Они не умерли от болезней, не погибли от катастроф, не улетели на другие планеты.
Они просто исчезли.
Наступило утро, и по ходу того, как солнце, поднимаясь над горизонтом, освещало все вокруг, становилось ясно, что город опустел и в домах никого нет, кроме редких одиноких питомцев.
Фонари продолжали светить, светофоры на перекрестках автоматически переключались, но улицы оставались совсем пусты.
…
Хан проснулся ещё до зари, и лежал с тоской глядя на входную дверь. Голод давал о себе знать, ведь хозяевам пора было бы уже вернуться с ночной смены. И тогда, он, радостный, встретит их, уставших, но любящих, прямо у двери.
Он, бодро виляя хвостом подойдёт, потянется и лизнет им руки.
А чуть позже, гордый, пойдет величавой походкой у ноги хозяина. Он будет идти строго рядом, держа в зубах свой ремешок от ошейника, пока они спускаются по лестнице и выходят из подъезда. Там, в парке, хозяин отпустит его, бегать от дерева к дереву, гонять сорок и белок.
Зачастую, они ходили вместе, втроём. И тогда он бегал от него к ней, не зная, как выразить свои чувства, до дурашливости счастливый.
...
Вчера ночью он несколько раз просыпался, то от странного воя на улице, то от топота десятков ног по лестнице. Но, не услышав среди них шагов хозяев, даже не стал подниматься со своей подстилки.
…
Ближе к вечеру Хан уже не мог сидеть на месте, и постоянно перебегал от двери к окну на кухне, и обратно. Он начинал понимать, что случилось что-то непоправимое. Временами, замирая, прислушивался.
Но на площадке стояла мертвенная тишина. Обычно шумливые соседи за стеной не издавали ни звука, по лестнице за весь день никто не прошел. Не было слышно даже отдаленного скрипа половицы. Дом вымер.
Он тихо заскулил и поскреб входную дверь.
…
Ночью Хан почти не спал. Его сильно мучила жажда. Он бегал по квартире, а потом встал, как вкопанный, у окна и протяжно завыл.
…
- Ты знаешь, я никогда не прощу себе этого…
- Прекрати себя мучать, что мы могли сделать?
- Мы бросили его умирать, мы предали его.
…
Наутро Хан решился. Вход в спальню хозяев был строго запрещен, казалось, что он скорее умрет, чем переступит порог и нарушит правило. Но, что-то внутри подсказывало, что правила изменились.
Неуверенно, поджав уши, он сделал шаг, потом ещё. Прижавшись к полу, прополз через всю комнату, тихо поскуливая, будто ожидал неминуемой расплаты за свое святотатство.
Но, ничего не произошло, и Хан, с силой толкнув дверь, выскочил на лоджию, где с разбегу прыгнул в приоткрытое окно. От удара стекло разлетелось прежде, чем окно открылось целиком.
Пес неловко приземлился на землю перед домом и сразу захромал, припадая на левую сторону. Шею спасла густая шерсть, но морду и лапы сильно порезало стекло.
Тихо сопя и поскуливая, он захромал в тень, зализывать раны.
…
- Пойми, там все равно не выжил никто. В радиусе полсотни километров, наверняка, погибли даже деревья. И мы бы погибли.
- Мы его предали.
…
Терпения, ещё немного терпения. В животе остро резанула голодная боль.
Воду он нашел в первом же ручье, за городом. Как ни мучала его жажда, но из луж он пить не стал, что-то остановило его.
Вчера, удалось поймать лягушку, да найти несколько мерзких, склизких улиток у того же ручья.
Попадались мертвые животные, но, он обходил их стороной, рыча.
Силы начинали оставлять его, когда, вдруг, открылась новая способность. От острого голода он стал чуять все, за несколько километров вокруг. И вот, после долгих поисков, он в паре десятков метров от спасения.
Ещё немного.
Прыжок, хруст, резкий писк … и здоровая жизнь стала перетекать от его добычи к нему, побегала по его жилам, заставляла сердце биться увереннее.
…
Спустя две недели, после своего освобождения, Хан окреп и освоился в новом для него мире. Раны затянулись. Он научился добывать себе пищу. И теперь бежал вдоль дороги, на которой до сих пор чувствовался запах людей.
Сотни, тысячи их проехали здесь на больших автобусах. Их резкий запах он смог легко проследить от центральной площади города. Все следы шли в одну сторону.
…
Автобусы, один за одним, подъезжали к аэродрому, высаживали людей и, отъехав в сторону, вставали. Водители, присоединившись к толпе, вместе со всеми, терпеливо дожидались посадки.
Вот, последний самолёт, шумя двигателями, вывернул на полосу и выдвинул лестницу.
Люди стали подниматься на борт и только двое замешкались, но потом вместе со всеми зашли и люк захлопнулся.
…
Хан бежал из последних сил, слыша вдали шум винтов. Вот он уже выбежал на границу бетонки, там, в другом ее конце они, он знал это. Он уже чувствовал их слабый запах.
Самолет стал плавно разворачиваться, выходя на взлётную полосу. Второй пилот, увидев что-то впереди, пробормотал «невероятно».
В это время из пассажирского салона раздался шум и крики.
- Выпустите меня, - слышался женский голос.
Хан задыхаясь бежал к самолету, понимая, что уже не успевает. Но он не мог остановиться.
Вдруг, самолёт притормозил и из люка выдвинулась лестница. По ней пустились две фигурки и побежали в его сторону.
Или это ему уже казалось, сквозь красную пелену глаз и затуманенный разум.
…
Самолет, пробежав по бетонке, резко взмыл вверх. А обессиленный одинокий пёс все бежал и бежал, глядя на удаляющуюся точку в небе.
