Решение правителя Польши короля Болеслава Смелого (правил в 1056-179 гг., король с 1076 г.) задержаться на Руси (после возведения на трон Киева князя Изяслава (смотри публикацию «Возвращение князя Изяслава»)) имело для польской армии самые пагубные последствия. Да и в самой Польше создало немало проблем.
Это было связано с тем, что польские воины в Киеве погрязли в пирах, пьянстве и распутстве, что привело к развалу дисциплины. И первым, кто подавал своим воинам пример дурного поведения, был сам король.
Киев был обширным городом, богатым дешевым и разнообразным продовольствием и напитками. Изобилие дешевого мяса, мёда, рыбы, хлеба, других продуктов вели к неумеренному обжорству и пьянству воинов польской армии.
А тут еще и киевские женщины, как охарактеризовал киевлянок участник похода Болеслава: «стройные, с каштановыми и красивыми волосами, но распутные». Король Болеслав и до этого «славился» любителем женщин, а в Киеве вообще пошел вразнос по этой части. Не отставали от своего короля и прочие воины польской армии.
Короче, дисциплина падала, король из-за постоянных гулянок и пьянок перестал сам заниматься руководством армией и делами, контролировать положение в войсках, перестал принимать просителей – все решали посредники.
В итоге вскоре у дисциплинированных частей армии и воинов добронравного поведения собственный король не вызывал ничего, кроме презрения.
А вскоре дошли вести из Польши, которые привели к тому, что началось массовое дезертирство польских воинов на родину.
Слухи о разгуле польских воинов Киеве довольно быстро достигли жён польских воинов, участвовавших в походе на Русь. Сначала женщины не верили в них, но когда начали приходить доказательства (слишком точные описания гулянок), часть женщин решили, что раз мужья себе позволяют иметь любовниц, то они освобождены от клятвы хранить добронравие и целомудренное поведение. Короче, часть жён воинов польской армии пустились в разгул со своими соседями, подчиненными и даже рабами.
Дошло до того, что в некоторых местностях, жёнам, которые сохраняли верность своим мужьям, приходилось прятаться от прочих, возмущенных тем, что кто-то ведет себя не так, как они.
Слухи о поведении жён начали достигать Киева в весьма преувеличенном виде.
Часть воинов, которые не были уверены в высоких нравственных и моральных качествах своих жён, стали требовать от короля вернуть их на родину.
Король, занятый гулянками, их не слышал. И началось массовое дезертирство.
Бежали в основном ночью. С одной стороны за дезертирство полагалось очень суровое наказание, вплоть до смертной казни, с другой, побаивались мщения местных жителей за те поборы, которые наложил на них король Болеслав.
В Польше часть из этих воинов убедились, что их подозрения были беспочвенны, а часть… священники только успевали хоронить неверных жён и их любовников, с которыми беспощадно расправлялись оскорбленные и обесчещенные изменой супруги мужья. Некоторым знатным польским рыцарям пришлось с боем брать собственные дома, так как при их появлении их жёны (имевшие ложные сведения о гибели их благоверных) и их протеже на любовной стезе, вооружались и держали оборону, пытаясь таким образом спастись от разгневанного супруга.
Узнав о массовом дезертирстве из польской армии, князь Изяслав решил, что пришло время избавиться от союзника.
По его тайному приказу местные начинают при первой же возможности убивать польских воинов, размещенных на кормление по русских селениям.
Многие были убиты, и в начале 1078 года король Болеслав с остатками своих войск бежал в Польшу.
Здесь он проявил особую жестокость по отношению к дезертирам из его армии. Их начали хватать по приказу короля. Часть была безжалостно убита, часть попала в тюрьмы. Их имущество было отобрано в королевскую казну.
Были наказаны и те жёны, которых подозревали в неверности. Если были сомнения, что женщина родила ребенка не от своего мужа, ребенка отбирали и отдавали на воспитание в монастырь. Матерям запрещалось видеть своих детей.
При этом сам король продолжал вести прежнюю разгульную жизнь.
После истории с епископом Кракова Станиславом (смотри публикацию «Главный свидетель») не нашлось ни одного человека, кто бы сделал королю замечание за его поступки.
(Источник: Длугош)