Вечер. Из метро, словно волна, льется людской поток. Я выхожу, уже не замечая никого вокруг. Последняя неделя далась тяжело. Далась тяжело всем, каждому, кто сейчас поднимается по лестнице из подземки. Это видно по нахмуренным лицам, это висит в воздухе, чувствуется даже кожей.
Заворачиваю в переход и вижу старика. Он стоит здесь с прошлого четверга. Да, того самого. Все дни до этого я проходила мимо него, хоть взгляд и цеплялся за слова, написанные на табличке, которую дедушка держит в руках: "На хлеб". Он похож на профессора Преображенского из "Собачьего сердца". По крайней мере таким я представляла этого персонажа. Закругленные очки, кепка, черное пальтецо, застегнутое на все пуговицы. Он невысокого роста, держит в руках табличку так, будто бы она вот-вот упадет. Грустные мысли лезут в голову при виде этого старика. Но я все же ходила мимо, не останавливалась, хотя всегда и оборачивалась.
А тут не смогла. Просто руки машинально полезли в сумку, я достала единственные наличные деньги, которые у меня были, подошла и положила их в стариковские ладони. Он посмотрел на меня и тихо сказал: "Спасибо".
- У вас все хорошо? Почему вы стоите здесь?
- Я 24-го вышел на пенсию. Ну ничего, все наладится.
- У вас кто-то есть? Или вы один?
- Есть-есть.
- Так почему же вам не помогают?
Старик махнул рукой в сторону, и я увидела слезы в глазах. Дальше спрашивать об этом не стала.
- Сегодня довольно холодно. Вы не мерзнете тут?
- Скоро весна, девочка. Скоро апрель. Будет теплее.
- ...
- Не переживай. Все наладится, девочка. Скоро придет тепло.
Эти слова разорвали мне душу, потому что последние дни казалось, что ничего не наладится и ничего не будет хорошо. С тем, что произошло, жить до самого конца. Человеческая память, конечно же, уникальна. Мы многое забываем, сознание просто ставит блок, и ты дальше живешь свою жизнь. Но к окончанию этого февраля сознание всегда будет возвращаться, потому что это просто не забыть.
Но я прислушиваюсь к знакам, которые звучат вокруг. Поэтому скоро весна, девочка. Скоро придет тепло.