Покоривший Францию.
170 лет назад в местечке Стара-Весь родился человек, который доказал всему миру, что в России могут делать настоящее шампанское, ни в чем не уступающее знаменитому французскому. Благодаря его неординарности и умению без оглядки отдаваться любимому делу, появилось не только неповторимое шампанское, но и неповторимый крымский поселок – Новый Свет. Речь идет о Льве Сергеевиче Голицыне. 12 августа, в день его рождения, не забудьте наполнить бокалы новосветским шампанским и выпить за создателя этого божественного напитка.
Лев Сергеевич был представителем одного из самых многочисленных княжеских родов России. В ХIХ веке шутили – из десяти людей, прогуливающихся по Невскому проспекту, всегда найдется хотя бы один князь Голицын. Род Голицыных был не только многочисленным, но и старинным. Генеалогическое древо восходит к литовскому князю Гедимину, правившему в 1316–1341 годах Великим княжеством Литовским. Не случайно однажды на вопрос Николая II, ощущает ли он себя свободным человеком, Лев Сергеевич ответил: «О да, государь. Возможно, потому, что триста лет назад не мои, а ваши предки приняли русскую корону!». Голицына и государя связывали доверительные отношения, а потому, зная непростой характер князя и помня о том, что его род и в самом деле древнее романовского, царь простил ему эту дерзость.
Лев Голицын родился в 1845 году в старинном родовом имении Стара-Весь Люблинской губернии Царства Польского, входившего в состав России, в замке Радзивиллов, доставшемся по наследству его матери-польке. Родители дали сыну прекрасное домашнее образование – он в совершенстве владел французским и польским языками, знал немецкий. В юные годы Голицын увлекался правоведением, и отец отправил его учиться во Францию. Получив там диплом бакалавра, 17-летний князь вернулся в Россию. Здесь ему пришлось усиленно штудировать русский язык. Служил он в Министерстве иностранных дел, закончил юридический факультет Московского университета магистрантом по римскому праву. Князю предложили продолжить обучение в Европе, защитить докторскую диссертацию и остаться преподавать на кафедре. Еще в Париже он впервые заинтересовался технологией виноделия и начал собирать редкие старинные вина. К 1912 году его энотека насчитывала более 47 тысяч бутылок уникальных вин из разных стран мира.
Но перенесемся в лето 1870 года, когда Голицын в своем Муромском имении, работая над диссертацией, одновременно занимался активной общественной деятельностью. Тогда ничто не предвещало такого резкого поворота в его жизни: из юристов – в виноделы. Многогранность интересов князя прослеживалась уже в то время: он участвовал в археологических раскопках во Владимирской губернии (где он, кстати, был владельцем более 30 деревень) и открыл там ряд стоянок каменного века. Князь избирается членом-корреспондентом Императорского Московского археологического общества. Продолжи он свою деятельность на этом поприще, и возможно, сегодня мы говорили бы о князе, как о великом археологе, втором Шлимане, или как о великом ученом и знатоке юриспруденции, или как… Но все изменилось в тот день, когда Лев Голицын познакомился с Надеждой Засецкой, супругой бывшего муромского предводителя дворянства. Это была любовь с первого взгляда! Княжна Засецкая попросила развод у мужа, и тот пообещал ей его дать, уезжая за границу. Вернулся он через шесть долгих лет и в разводе отказал. Однако у Льва Сергеевича и Надежды Захаровны к тому времени уже росли две дочери. Голицын хотел сам начать бракоразводный процесс, и он наверняка бы его выиграл, но Засецкий пригрозил супруге, что тогда сведения о фактически незаконнорожденных детях получат огласку со всеми последствиями для «девочек-байстрючек». И возлюбленная Голицына остается с Засецким.
В 1878 году Лев Сергеевич покидает Муром. Забрав своих детей, он уезжает в Крым в имение «Новый Свет», средневековое название которого было «Парадиз». Вначале князь оставался здесь вынужденно, вдали от сплетен Высшего Света. Он подает прошение государю Александру III признать его детей, что в последующем и происходит. Однако за эти несколько лет ожидания на получение царского «Всемилостивейшего Разрешения» он начал свой долгий путь на винный «Олимп». Этот уголок крымской земли, который неоднократно принимал влюбленную пару, так очаровал Голицына, что в дальнейшем он своей неуемной энергией и страстным порывом взорвет тишину «Парадиза-рая». Князь превратит имение в усадебный комплекс, гармонично вписавшийся в природный ландшафт, с виноградниками, подвалами, купальнями, кипарисовыми аллеями и розариями. Он выпустит первое в России шампанское, полученное промышленным способом, подарив затерянному уголку полуострова славу «Крымской Шампани». Счастливый союз с Надеждой Засецкой окажется недолгим, но любовь к Парадизу Новому Свету Голицын пронесет через всю жизнь.
Лев Сергеевич был не первым, кто взялся за изготовление шампанского в Крыму. Еще в 1820-х годах в Судакском училище виноделия делали так называемые пенистые и шипучие вина. Игристые напитки получали и в имениях графа Воронцова: покупались европейские сорта винограда, оборудование, но это шампанское не могло конкурировать с французским. Французы не без оснований смотрели на подобные эксперименты свысока, утверждая, что никто, кроме них, не может создать божественный напиток. Знаменитый винодел Робинэ самоуверенно писал: «Ни одна страна, несмотря на все усилия, не способна приготовить игристые вина с теми же качествами, какие эти вина имеют в Шампани». Голицын, безусловно, читал сочинение Робинэ. Но пасовать перед громкими именами и благоговеть перед всем иностранным было не в его привычках. Этот человек всегда отличался независимостью взглядов и бесстрашием в отстаивании собственного мнения.
На протяжении десяти лет он непрерывно экспериментировал – на площади свыше 20 гектаров заложил питомник, где культивировал до 600 сортов винограда. В результате для будущего шампанского были выбраны всего лишь пять сортов: Пино Фран, Мурведр, Шардоне, Алиготе и Рислинг. При этом Голицын, в отличие от своих предшественников, понял главное: в виноделии нет места простому копированию. Любой сорт винограда, попадая в иной климат и на иную почву, и сам становится иным. Поэтому получить из него такое же вино, что делается на его родине, невозможно. «Что такое виноделие? Это наука местности, – писал Голицын в докладе Удельному ведомству. – Перенос культуры Крыма на Кавказ – абсурд, а перенос культуры какой-нибудь заграничной местности во все виноградники России – это петушьи ножки всмятку».
Лев Сергеевич понял, что дело не только в лозе. «Чтобы получать хорошее вино, …нужно уметь делать подвалы, нужен правильный уход, а главное, нужно делать людей», – писал он. И слова у князя не расходились с делом. В 1890-ом по его проекту в горе Коба-Кая были оборудованы подвалы для хранения вин. При их создании учитывалось, что различным винам для выдержки требуется различная температура. Туннели закладывались на разных уровнях и в разных направлениях. Общая протяженность подземных коридоров составила более трех километров.
В 1891 году Голицын назначен главным виноделом имения Его Императорского Величества «Ливадия» и удельных имений Крыма и Кавказа. Имея опыт строительства собственных подвалов, князь вместе с известным гидрологом профессором Головкинским определил в Массандре уникальный участок для закладки первого в Российской империи подземного винного завода туннельного типа для производства столовых и десертных вин, будущего центра российского виноделия. В семи туннелях, рассчитанных на хранение 300 тысяч ведер в бочках и 2 млн бутылок ценнейших столовых, десертных и крепких вин, температура даже в самые жаркие летние дни держалась на уровне 11–13 градусов. Князь также принимал участие в перестройке казенного подвала в Судаке. Воплощались в жизнь слова главного винодела о том, что «только в настоящих подвалах могут зародиться настоящие вина».