В этот день ровно 69 лет назад не стало великого композитора Сергея Сергеевича Прокофьева. Композитор родился в Екатеринославской губернии в семье ученого-агронома. Мальчик с детства проявлял музыкальные способности, его первым учителем была мать-пианистка. Свою первую оперу он написал в 9 лет. В 1904 году он поступил в Петербургскую консерваторию. В 1909 году Прокофьев закончил ее как композитор, через пять лет — как пианист, до 1917 года продолжая заниматься в ней по классу органа.
Выступать в качестве солиста и исполнять собственные произведения Прокофьев стал с 1908 года. Ученик Римского-Корсакова, Прокофьев-композитор начинал с фортепианных пьес и сонат, но принесла ему известность чикагская премьера — самая жизнерадостная в мире опера «Любовь к трем апельсинам». Без музыки Прокофьева сегодня нельзя представить признанный шедевр довоенного кино — фильм «Александр Невский». А музыкальное сопровождение «Ивана Грозного» Сергея Эйзенштейна получило собственную жизнь как отдельное произведение.
В 1918 году он покинул Советское государство и через Токио добрался до США. В последующие десятилетия Прокофьев жил и гастролировал в Америке и Европе, несколько раз также выступал в СССР. На родину он вернулся в 1936 году вместе с женой-испанкой Линой Кодина и сыновьями. Именно после возвращения были созданы знаменитая сказка «Петя и волк», а также опера «Война и мир». Над эпическим произведением Прокофьев работал 12 лет.
Из дневника Сергея Прокофьева:
«1913 год
13 апреля (31 марта) До двух часов сочинял Концерт, а затем решили с Максом прогуляться пешком в Лигово — идея, пришедшая в голову ещё во время нашей предшествующей прогулки в деревню Емельяновку.
Так как вечером в Мариинском театре шёл черепнинский «Павильон Армиды» и шумановский инсценированный «Карнавал», то мы, крайне заинтересованные, постарались достать билет. Билеты все были проданы, и в три часа мы пошли в Лигово. Погода была то весёлая, солнечная и грязная, то закручивал отвратительный снег, который, падая, таял и через полчаса переставал идти. Вообще же было не очень тепло: градуса четыре выше ноля.»
До Нарвской заставы ехали в трамвае, от Нарвской до Путиловского завода влезли на верхушку коночки. Дул ветер и было ужасно холодно, к Путиловскому заводу мы замёрзли. Решив, что в таком виде трогаться в пеший путь нельзя — полезли в какой-то гадкий трактирчик и спросили, нет ли коньяку.
— У нас всё есть! — ответил хозяин.
— В таком случае, дайте нам бенедектину.
— Пожалуйте-с — ответил тот и поставил на прилавок осьмушку литра.
Бенедектин был не совсем настоящий, а какой-то «Келлеровский». Выпив по рюмке, мы ощутили теплоту в наших жилах, «осьмушку» же запихнули в карман и пошли по шоссе. Одновременно с нами пошёл и снег. Но так как мы храбро не обращали на него внимания, то снег скоро перестал и его сменило солнце. Мы надеялись, что шоссе идёт по лесу или по полю, но ошиблись: всё время по бокам были дачи, деревушки и всякие обиталища, а под ногами лежал дощатый тротуар. Он был кстати, этот тротуар, ибо там, где он иногда прерывался, мы завязали по щиколотку в грязи. В трудных местах мы согревались глотком бенедектина и, осушив небольшой флакон, запустили его в лужу у дачи графа Шереметева. К шести часам мы бодро пришли на Лиговский вокзал и заказали себе обед. Голод — лучший повар, а потому обед был очень вкусен и съеден без остатка. Три постальки (Умненькой, Карнеевым и Ханцин) были опущены в ящик, а затем вагон первого класса радушно нас принял на свои красные диваны. На улице крутила метель, нам же было очень весело».
Когда наш сосед, генеалог Николай Базаров нашел эту заметку в дневнике Прокофьева, то я без лишних раздумий решил повторить путь великого композитора и рассказать вам, много ли изменилось за 109 лет.
Путь Прокофьева.
«1913 год
13 апреля (31 марта) До двух часов сочинял Концерт, а затем решили с Максом прогуляться пешком в Лигово — идея, пришедшая в голову ещё во время нашей предшествующей прогулки в деревню Емельяновку.
Так как вечером в Мариинском театре шёл черепнинский «Павильон Армиды» и шумановский инсценированный «Карнавал», то мы, крайне заинтересованные, постарались достать билет. Билеты все были проданы, и в три часа мы пошли в Лигово. Погода была то весёлая, солнечная и грязная, то закручивал отвратительный снег, который, падая, таял и через полчаса переставал идти. Вообще же было не очень тепло: градуса четыре выше ноля.»
2022 год 2 марта.
До двух часов писал публикации для группы Ульянка, читал новости, которые меня отправляли в легкую депрессию, а затем с другом решил прогуляться по маршруту Прокофьева от Мариинского театра до Лигово. Вечером на главной сцене Мариинского театра шел левенскольдовский балет «Сильфида». Небо было голубое, пригревало весеннее мартовское солнце, свет которого отражался от грязного снега и многочисленных луж, было прохладно, четыре градуса тепла.
«До Нарвской заставы ехали в трамвае, от Нарвской до Путиловского завода влезли на верхушку коночки.»
От театра дошли до остановки 16 трамвая. Трамвай был без кондуктора, нужно было покупать билет у водителя. На полпути зашла милая дама – контролер, которая рассказала о нововведениях, ожидающих пассажиров. Мы скоро придём к отсутствию кондукторов, а оплата будет производиться только за безналичный расчет. На Нарвской, как и сто лет назад, трамвай завершил поездку. Хотели вместо коночки взять электросамокаты, чтобы проехаться с ветерком, но еще не сезон. Выбрали 20 троллейбус, который довез нас до Кировского завода, когда-то именовавшийся Путиловским.
«Дул ветер и было ужасно холодно, к Путиловскому заводу мы замёрзли. Решив, что в таком виде трогаться в пеший путь нельзя — полезли в какой-то гадкий трактирчик и спросили, нет ли коньяку.
— У нас всё есть! — ответил хозяин.
— В таком случае, дайте нам бенедектину.
— Пожалуйте-с — ответил тот и поставил на прилавок осьмушку литра.
Бенедектин был не совсем настоящий, а какой-то «Келлеровский». Выпив по рюмке, мы ощутили теплоту в наших жилах, «осьмушку» же запихнули в карман и пошли по шоссе.»
Было ветрено и прохладно, и у Кировского завода мы решили зайти согреться в трактирчик. Трактир оказался не гадкий, а очень даже приятный, с вывеской «Трактиръ Путилов». Безусловно, мы хотели бенедектину, но такого там не оказалось. Бенедиктин - это крепкий французский ликёр с пятисотлетней историей, который придумал монах. Зная, что этот напиток редкий и в России давно не продается в магазинах и барах, я заблаговременно заказал бутылочку в винном бутике. Пара недель ожидания, пара тысяч рублей и заветная 0,7 бутылочка у меня. Заказав для приличия бутерброд в трактире, мы достали бутылочку Бенедектина, принесенную с собой. Ликер оказался очень сладким с ярким вкусом полыни. Выпив по рюмке, мы действительно ощутили теплоту в наших жилах. Но такого напитка много не выпить, он лучше подойдет как составляющая для коктейлей. Взяв с собой бутылочку, мы пошли по проспекту Стачек, который когда-то был Петергофским шоссе.
«Одновременно с нами пошёл и снег. Но так как мы храбро не обращали на него внимания, то снег скоро перестал и его сменило солнце. Мы надеялись, что шоссе идёт по лесу или по полю, но ошиблись: всё время по бокам были дачи, деревушки и всякие обиталища, а под ногами лежал дощатый тротуар. Он был кстати, этот тротуар, ибо там, где он иногда прерывался, мы завязали по щиколотку в грязи.»
Голубое небо сменилось на питерскую серость. Наследие дореволюционной России, которое видел Прокофьев, идя по этой дороге, практически исчезло. Сейчас там «сталинки», ларьки и павильоны. Вечным можно назвать только Красненькое кладбище, которое стояло на дороге еще до Прокофьева, и завязание по щиколотку в грязи, которое спустя век осталось неизменным.
«В трудных местах мы согревались глотком бенедектина и, осушив небольшой флакон, запустили его в лужу у дачи графа Шереметева.»
Не отступая от дневника, мы в трудных местах согревались глотком бенедиктина. Дойдя до дачи Шереметева (она же усадьба Ульянка), на месте которой сейчас расположен Дворец детского творчества, мы не стали хулиганить, как Прокофьев с другом, но, найдя лужу, не отказали себе в возможности запустить в нее бутылочку для живописной фотографии.
«К шести часам мы бодро пришли на Лиговский вокзал и заказали себе обед. Голод — лучший повар, а потому обед был очень вкусен и съеден без остатка.»
Дойдя до железнодорожной станции Лигово, мы поняли, что это давно уже не вокзал в своем величии, как прежде. Нет харчевни, нет почтового ящика, просто касса, да ларек. Ближайшее место к станции, где можно было откушать, находилось на улице Партизана Германа, куда мы и направились. Изрядно подустав, съели обед без остатка: действительно, голод – лучший повар.
«Три постальки (Умненькой, Карнеевым и Ханцин) были опущены в ящик, а затем вагон первого класса радушно нас принял на свои красные диваны. На улице крутила метель, нам же было очень весело.»
Три постальки, они же открытки, опущенные мной в ящик, были адресованы Беглову, Навальному и Илону Маску, а затем мы сели в вагон Ласточки, считай, первого класса, и на мягких диванах отправились к дому.
Карту пути Прокофьева можно посмотреть по ссылке: