Союз Лидии Делекторской со знаменитым французом был далек от банальной концепции «художника и модели». Она посвятила Матиссу всю свою жизнь.
НАДЯ КУПРИНА
Не забудьте подписаться на Russia Beyond в Дзене!
Лидия Делекторская родилась в 1910 году, в канун эпохи перемен. Томичка из интеллигентной дворянской семьи рано осталась сиротой. Новый удар – революция и бегство от красных в китайский Харбин. В те времена там был перевалочный пункт, где оседало много русских эмигрантов. В 20 лет скорое замужество, переезд в Париж. Неустроенность, развод. Эмигрантке на птичьих правах было не найти приличной работы, и Лидия перепробовала многое: статистка в кино, танцовщица, модель. Два года спустя, в 1932-м, практически без средств Делекторская оказалась в Ницце…
Такова вкратце её история, предшествовавшая знакомству с Анри Матиссом. Пожалуй, к этому портрету можно добавить пару штрихов. Лидия всегда стремилась учиться: при родителях была на домашнем обучении, в Харбине окончила гимназию, в Париже поступила в Сорбонну, но продержалась недолго – не смогла оплачивать обучение. Словом, хорошо образованная девушка из хорошей семьи. Что во многом определило её дальнейшую судьбу уже при Матиссе.
Русский знак
В 1932-м Матисс работал над новой версией легендарного монументального полотна «Танец» для американского богача Альберта Барнса. (Первый вариант он выполнил в 1910-м по заказу русского филантропа и коллекционера Сергея Щукина, разглядевшего в отвергнутом поначалу соотечественниками художнике новой волны будущую суперзвезду). Масштабное панно требовало не одних рук, да и Матиссу тогда было уже за 60, так что ему отчаянно был нужен помощник. На объявление о работе и отозвалась Лидия. Впоследствии художник говорил, что взял именно её потому, что первый «Танец» заказывал русский. Такой знак он счёл добрым предзнаменованием для судьбы нового панно.
Когда произведение было закончено, с девушкой расплатились, и она начала собирать чемоданы. Но тут слегла мадам Матисс. Ей понадобилась сиделка, и семья оставила исполнительную, тихую и интеллигентную русскую. Правда, вскоре, именно эти её качества вышли Матиссам боком. Лидия оказалась не только хорошей сиделкой, но и прекрасной экономкой и секретарём. Пока мадам Матисс болела, к ней постепенно перешли все дела художника. К тому же Матисс, поначалу не замечавший девушки, неожиданно её разглядел: начал делать наброски, потом усадил писать портрет – и так на 20 последующих лет.
Некоторое время двойственность положения в семье сохранялась, но обеспокоенность законной супруги росла, и в 1939 году Амели Матисс оставила мужа и подала на развод. Бракоразводный процесс в итоге не был запущен, но семья распалась: до конца жизни супруги жили раздельно.
Делекторскую часто спрашивали о природе её отношений с художником. Она не уходила от ответа, но и не давала прямого. Очевидно, что она не лукавила в одном: Матисс, его талант, его творчество, стали подлинным смыслом её жизни.
На протяжении 22 лет Лидия была для него всем: вела дела и хозяйство, а когда начало отказывать тело (художника мучили попеременно астма и артрит, а на склоне лет рак) – вдохновляла, утешала, пеклась о его интересах у коллекционеров и маршанов. А в военные годы, когда они укрывались в южном городке Ванс, доставала провиант и не давала замёрзнуть в стужу.
Образ Лидии запечатлён на многих его полотнах. Специалисты насчитывают более девяноста только живописных работ. Это и «Розовая обнажённая» 1935 года, и несколько «Одалисок» 1937-го, и «Интерьер с этрусской вазой» 1940 года, и, собственно, именные портреты за эти пару десятилетий.
Дары без ответа
Матисс взял за привычку дважды в год дарить своей музе картины. Делекторская же, не будучи мотовкой, все заработанные деньги (а художник платил ей ежемесячное жалование как своему секретарю) тратила на покупку у него же эскизов и скульптур.
Сразу после Второй мировой войны Лидия связалась с советской дипмиссией во Франции и послала в дар родине первые девять рисунков. Свои действия она объясняла тем, что она русская, и хочет познакомить экс-соотечественников с творчеством величайшего на её взгляд художника современности. Впоследствии она заручилась поддержкой советского министра культуры Екатерины Фурцевой, а в перестроечные годы уже переписывалась и дружила лично с директорами музеев. В общей сложности она передала более трёх сотен вещей Эрмитажу и Пушкинскому музею. Во многом благодаря ей собрания работ Матисса в России сегодня лучшие в мире.
Удивительно, но эта женщина, в юности покинувшая еще царскую Россию, многие годы хотела вернуться на родину, пусть уже и советскую. Но, несмотря на музейную активность, в советском паспорте ей в своё время вежливо отказали. Без объяснения конкретной причины, однако, можно догадаться, что власти не забыли о дворянском происхождении Делекторской и бегстве из страны в годы становления новой власти.
Культурный посол
Но даже немилость не охладила ее желания рассказывать о Матиссе русским, а французам, в свою очередь, – о русской культуре тех лет. После кончины художника в 1954 году, официальная его семья отставила Делекторскую. Она покинула дом Матисса в Ницце, где прошли последние два года их совместной жизни (ныне эту приморскую виллу занимает Музей Матисса), и уехала в Париж, где прожила в одиночестве ещё почти полвека.
Делекторская написала несколько монографий, посвящённых художнику, активно участвовала в самых разных видах популяризации его наследия: от многочисленных интервью до организации выставок и музея. Не продавая картин из его наследия, она жила в основном на гонорары с переводов, которые делала с русского на французский и наоборот. В частности, многие годы переводила на французский произведения Константина Паустовского, с которым познакомилась в Париже в 1950-х. Благодаря последнему она таки побывала в СССР – в качестве его гостьи и по его же приглашению. С полным правом она могла утверждать: «Я подарила Франции Паустовского, а России Матисса!»
Делекторская ушла из жизни в 1998 году, в возрасте 87 лет – покончив с собой. Не надеясь, что когда-либо ее по завещанию похоронят в России, она купила себе место на парижском кладбище и заранее установила надгробный камень со словами, которые легенда приписывает Пабло Пикассо: «Матисс сохранил её красоту для вечности». Тем не менее, племянница Лидии исполнила ее волю, и прах музы Матисса захоронили в Павловске под Санкт-Петербургом с копией того самого камня.
