Фото из открытых источников.
Я уже второй год работал преподавателем одной из общеуниверситетских кафедр одного из уважаемых университетов. Вообще жизнь молодого преподавателя в ВУЗе была очень похожа на службу молодого лейтенанта в армии: очень, даже совсем очень скромный оклад, весьма призрачная перспектива получения жилья в ближайшие десятилетия, работа часто "за себя и за того парня", у которого появилось подозрение на насморк или температуру. Плюс внеаудиторная работа с "личным составом". Меня с ходу назначили куратором землячества студентов из Верхней Вольты (сейчас это Буркина-Фасо) очень темнокожие, но удивительно красивые ребята, особенно девушки. Казалась, что природа отдала им всё, отобрав многое у других народов. Они были не из бедных семей, первое образование получили во Франции, как правило, в Сорбонне.
В первых числа сентября я шёл по коридору весьма популярного факультета, куда меня определили на партийный учёт "с целью усиления", которое для меня сразу обернулось избранием в партбюро на одну из должностей, на которую определяют в принудительном порядке. Шёл до тех пор, пока передо мной неожиданно не возник декан факультета, который тут же затащил меня в свой кабинет: "Выручай, некого послать. Только что позвонил главврач кожно-венерического диспансера и просил срочно кого-то прислать для нетелефонного разговора. У нас учится на гране фола его сын, но приходится его тянуть за уши до диплома. Его отец позвонил неспроста". Мои благородные планы тихо слинять домой рухнули. КВД в советские времена мог принести очень много неприятностей не только пациенту, но и его окружению, включая начальство. Это было, пожалуй, единственным медицинским учреждением, наделённым полномочиями следственного комитета и даже прокуратуры.
Главный врач рассказал такую историю. К ним поступила пациентка со второго курса одного из факультетов нашего университета. Обнаружилась весьма неприятная болячка из числа тех, которые называются по имени одной из планет солнечной системы. Анализ на реакцию Вассермана (сифилис) пока отрицательный, но через неделю проведут повторно. В этих заведениях часто не начинали лечить до тех пор, пока пациент не расскажет когда, от кого и кому. В зависимости от правдивости показаний решался вопрос о том, сообщать ли на работу, учёбу, семье. Ну а дальше…. Дальше как повезёт.
Летом стройотряд из факультета, где много девушек, работал в одном из колхозов. В том же колхозе, но в соседней деревне работал стройотряд ребят с нашего факультета. И всё было бы хорошо, если бы эти девочки и мальчики не дорвались друг до друга на День строителя. Отмечали вместе на природе и, судя по всему, более чем достойно. И вот одна из этих девушек в конце августа поступила в КВД. где сказала, что её заразил кто-то из ребят нашего факультета.
В кабинет главврача вошло нечто укутанное в халат явно не по размеру. Это нечто было маленького роста и очень худое. Такая серенькая-серенькая мышка, мимо которой пройдёт, не оглядываясь самый сексуально озабоченный мужик или даже сексуальный маньяк. Таким и макияж не помогает. Год назад она закончила школу, вырвалась из-под родительского надзора с целью обязательно согрешить по самой полной программе. И ей это удалось.
Я приготовил записную книжку, чтобы не забыть фамилию преступника и под её диктовку пишу: "Иванов, Петров, Сидоров, Вася, Петя, Серёжа и ещё около 5 человек". Изменил здесь я только фамилии, всё остальное - это точная цитата, записную книжку я храню до сих пор, как реликвию начала 80-х гг. Итого 11.
По дороге домой я понял, что для полного осмысления полученной информации моего жизненного опыта явно не хватало. Здесь требовался серьёзный математический анализ. Мои познания в высшей математике ограничивались объёмом "на стипендию", после получения которой мозг у большинства студентов сразу очищается. Евклидова геометрия - это было ещё дальше и ещё прозрачнее, не говоря уже о геометрии Римана или Лобачевского. Пришлось взять обычный калькулятор: если перемножить 11 человек на 1 человеко-девушку, а результат умножить на 1 День строителя, то итоговые данные очень даже впечатляли достижениями и даже профессионализмом молодого поколения.
На следующий день утром я пришёл к декану. Когда озвучил итоговую цифру, его лицо несколько раз поменялось в цвете. Перешли к персоналиям: Иванов - 4-й курс, отслужил в армии, член партии, командир стройотряда, секретарь комсомольского бюро факультета. Женат, имеет маленького ребёнка. Петров - тоже 4-й курс, тоже после службы в армии и член партии, заместитель Иванова в комсомоле. Женат, есть ребёнок. Как потом выяснилось, комсомольское бюро факультета было представлено почти в полном составе. Был ещё один женатик среди "и другие".
Пока секретарь искала комсомольского вожака, декан бегал по кабинету со словами: "Ай-ай, ой-ой! Ой что будет, ой что будет!" и т.д. Через несколько минут в кабинет заходит бодрый, весёлый и весьма нагловатый комсомольский секретарь и направляется к декану пожать руку. Реакция была мгновенной - декан спрятался за стол: "Стой! Куда? Не подходи! Ещё мне не хватало заразиться сифилисом!"
Лицо парня стало белым как лист хорошей финской бумаги. Я вкратце ввёл его в курс дела и сказал, чтобы он срочно снимал с занятий своих подельников и начал движение в сторону КВД. А в это время декан метался по кабинету и как всякий интеллигентный человек включил все децибелы, не выбирая при этом выражений.
Из кабинета Иванов вышел с опущенной головой и на ватных полусогнутых ногах. А примерно через полчаса из кабинета декана мы увидели, как в колонну по одному с такими же опущенными плечами и головами, на ватных полусогнутых ногах пошли комсомольцы в сторону остановки трамвая. На всякий случай я дважды их пересчитал - 14 человек. Все мои предыдущие математические изыскания пошли коту под хвост.
Через несколько дней выяснилось, что заболевание нашли только у одного из них. Как это могло получиться, я не понимаю и сейчас. Постепенно всё улеглось, а я присматривался к своим студентам, которые были младше меня всего-то на 7-10 лет. Но что-то было не так. Мы ведь тоже умели кое-что и весьма существенное. Но такие по-настоящему высокие отношения никому из нас как-то даже в голову никогда не приходили.
Начальство обо мне не забывало все два года, которые я отработал в этом ВУЗе. В феврале во время зимних каникул, когда я планировал начать подготовку к последнему экзамену кандидатского минимума, меня отправили на неделю в Волгоград с группой африканских студентов. Форма одежды у них была стандартная, туфли, осенние пальто или лёгкие куртки и вязанные шапочки. У нас была оттепель, а Волгоградский аэропорт встретил хорошим ветром и 35-градусным морозом. После 40 минут ожидания автобуса нас привезли и поселили в общежитие, откуда ни один африканец не вышел до дня отлёта. Никакие уговоры экскурсоводов не помогли. Благо, столовая находилась на первом этаже общежития.
А за месяц до этого меня от парткома назначили ответственным неизвестно за что в студенческом общежитии именно в новогоднюю ночь. Никуда я, естественно, ночью не пошёл. Я ведь хорошо знал, что такое студенческий Новый год. Пошёл утром первого числа. Вокруг 13-этажного общежития из снега торчали пустые бутылки, которые ночью выбрасывали из окон. Это было нормально и знакомо. Бабуля-вахтёр сказала, что всё в порядке, к утру все угомонились. На всякий случай я прокатился на лифте по этажам. Тишина лишь изредка нарушалась чьим-то храпом. На одном из этажей дверь в одну из комнат была настежь раскрыта, кровати сдвинуты в центре комнаты и на них как-то бессистемно мирно спали три юные Bxapps studio, что на языке зулу означает "голые девушки" и столько же юных голых мальчиков.
Одеяла и простыни валялись на полу - отопление работало исправно. Беспокоить их было бы верхом бестактности с моей стороны. Тихо закрыл дверь и прочитал табличку - наш факультет, три девочки с 2 курса. Об их партнёрах ничего написано не было.
Ну что же, вроде бы совсем близко, но это уже другое поколение, другие люди. Я шёл домой и думал о том, что мы даже на своих ежегодных шабашках больше стремились к духовному познанию и самосовершенствованию. У нас в бригаде был страстный любитель высокой поэзии. Он умел и любил читать нам стихи. К сожалению, его уже нет с нами. А вот стихи остались:
Канает мент по бану лавируя,
Где "щипачи" гуляют налегке,
Он может их прищучить, но менжует,
"О-о-о, как бы шнифт не выкололи мне!".
Разве же такое забудешь.........
Напомню, это о нынешних дедушках и бабушках, которые сейчас окружили себя внуками и правнуками и объясняют им "что такое хорошо и что такое плохо".
Исходя из личного опыта ....