− Одна из самых загадочных и красивых, прельстительных Женщин своего времени. Императрица Австрии, супруга всесильного Франца Иосифа, мистическая, загадочная, обольстительная.
− Что поражает в ней? Не красота, ибо она была присуща ей от рождения, но не могла являться особым знаком милости Божией, ибо красоты в те времена была много.
− Она сама была знаковой Женщиной, и ее воля и влияние выражались, прежде всего, в ее мании Совершенства: в туалетах, фигуре, спортивных упражнениях, изучении языков: греческого, венгерского, в архитектурных мечтаниях.
Она построила, сочинила, возвела виллу на Корфу, совершеннейший, словно бы парящий, силуэт на скале… в скалах.. Она как о бы гналась за идеалом, отнюдь не достигая его… Не думая достичь?!
− Вероятно, после гибели принца Рудольфа она ничего не боялась, даже и смерти. Но мятежная душа ее не находила покоя. Ни в чем. Никогда.
− Она составляла гербарии, меняла любовников, одной из первых женщин сделала себе татуировку в виде якоря на плече. Это была чисто матросская, дерзкая, почти разбойничья, татуировка. Дерзкая проделка ошеломила императора мужа до оторопи.
− Но императрица Сисси еще и охотилась с борзыми, и много ходила пешком, иногда ее пешие прогулки длились восемь часов. И не все фрейлины это выдерживали….. Часто просили отставки. И получали ее.
− Она, вероятно, решила для себя (некий комплекс, невроз), что поклонения заслуживает лишь ее красота: стан, волосы, улыбка.
− Но миру, потомкам оказались важны для памяти ее Душа, своеобразие характера, поступков и мыслей, обвораживающая дерзость ее бытия, с которой она жила, любила и страдала. И даже – умерла.
− Рана в ее сердце была столь крошечной и точной, что не показалось даже и крови, и с трудом удалось ее обнаружить на теле.
− Ее современник, принц греческий, вспоминал о ней, чарующе, и с мягкою иронией, как о легенде века:
− "Я был ребенком, когда императрица приезжала в Афины, и видел ее всего один или два раза, но я помню ее ярче, чем многих людей, которых я знал гораздо лучше. Думаю, то же самое было со всеми, кто с ней общался. Ее яркая, красивая и неугомонная личность производила неизгладимое впечатление...
− Однажды капитан русского канонерского корабля сообщил, что он видел яхту, заходящую в гавань Пирея, с сидящей на палубе женщиной, чьи волосы доходили до пят, а двое слуг стояли позади нее, расчесывая ее. «Это могла быть только императрица Австрии. . . » - сказал мой отец, когда услышал эту историю. Позже в тот же день к дворцу подъехала карета, и был объявлен загадочный посетитель, женщина, которая не желала назвать свое имя. Это была, как мы и ожидали, императрица Елизавета. Она настаивала на соблюдении строгого режима инкогнито, пока была в Греции, хотя в этом не было необходимости, поскольку все знали, кто она такая. Она не любила фотографироваться и даже чтобы на нее смотрели и всегда носила с собой большой веер, чтобы в случае необходимости разворачивать его и прятать лицо от прохожих.
− Императрица была прекрасной женщиной во многих отношениях, я думаю, гораздо прекраснее, чем ее изображает большинство ее биографов. Умная, интуитивная, чувствительная, она обладала всеми качествами, чтобы стать великой императрицей. Но ей трагически не хватало чувства меры. Даже в мелочах повседневной жизни она не знала умеренности. Она не могла заниматься чем-либо, не превращая это в манию. Находясь на Корфу, она решила выучить греческий язык, хотя приехала туда отдыхать. Греческий язык - сложный, и его изучение вряд ли можно рекомендовать как успокаивающее занятие. Императрица, конечно, не считала это таковым ни для себя, ни для кого-либо еще, потому что она измотала своих двух учителей, графа Меркати и мистера Христоманоса. Каждый день она проходила десять или двенадцать миль с одним из них, всю дорогу разговаривая по-гречески, и даже во время церемонии расчесывания волос один из них всегда присутствовал и читал ей. Ее фигура стала для нее еще одной навязчивой идеей. Хотя она была чрезмерно стройной, когда приехала в Грецию (она весила, я полагаю, всего семь стоунов), ни одна голливудская кинозвезда не смогла бы придерживаться ее спартанского режима. Постоянная диета делала ее раздражительной и подавленной. Даже когда она обедала с моими мамой и отцом, она часто не ела ничего, кроме салата и фруктов, и сразу же после этого начинала одну из своих утомительных прогулок, скользя по земле, словно беспокойное красивое привидение".
Эти слова, как нельзя лучше характеризуют Женщину, чьи поступки чья красота стали символом хрупкого и загадочного Совершенства. Совершенства, что всегда на грани…