ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
… В отличие от Олега Янковского, исполнитель главной роли Станислав Любшин не был молодым начинающим артистом. Он играл в модном «Современнике» и активно снимался в кино. Со знанием дела артист смешивался в режиссерский процесс и невероятно докучал этим Басову. Любшин вынуждал Владимира Павловича в ключевых сценах делать два дубля – один режиссерский: как видит ее Басов, и второй – актерский: как видит это действие артист. На это тратилось много времени и пленки, но режиссер неизменно брал в окончательный монтаж свою версию. Ну невозможно было лучше придумать как снимать. Ведь он сразу представлял себе весь фильме, еще не сняв его. Артист Михаил Ульянов, который сам стал режиссером театра Вахтангова, говорил про коллегу так. «Режиссеры есть разные. Есть те, которые объясняют. Есть такие, которые показывают. А есть такие, как Басов. То есть он говорит: «Встань сюда». Я говорю: «Володя, почему сюда?» «Не знаю, сюда надо встать».
Олег Табаков снимался у Басова в картине «Время и семья Конвей». Он навсегда запомнил одну фразу режиссера. Олег Павлович играл английского аристократа, поэтому к роли относился внимательно и хотел понять, чего же от него ждут. Перед сценой, в которой он должен был сказать слова: «Ну вот, все собрались» артист решил уточнить, а как ему это играть. «Ну так, что не стая ворон слетелась». «Все ясно», - ответил Табаков.
Излишние объяснения замедляли процесс съемки. Этого Басов боялся больше всего. Он гнал огромный метраж. За камерой режиссер стоял со сценарием, из которого одну за одной вырывал страницы и деловито произносил: «Снято», «Снято», «Снято». В режиссерской среде Басова считали ремесленником, и он действительно был хорошим профессионалом.
Профессионализм Басова ценили не только коллеги, но и сотрудники КГБ. Может быть, поэтому его съемочной группе разрешили несколько долгосрочных командировок. Сначала в Прибалтику, затем в Польшу, а потом и в Германию. В восточный Берлин кинематографисты ездили несколько раз и в общей сложности провели больше года.
Каждому командировочному полагались суточные в иностранной валюте. А чтобы купить за границей то, чего не было в СССР, эти деньги нещадно экономили. Артисты, режиссеры, техники везли за рубеж чемоданы с консервами, чтобы разогревать их в гостинице, а суточные в валюте тратить на подарки родным.
Впрочем, советские люди везли не только из Берлина, но и в Берлин. Например, шпроты, которые в Германии было днём с огнём не сыскать. Там экзотические консервы продавались за всю ту же валюту и ее так же спускали на подарки родным и близким.
Берлин тех лет ещё не был полностью восстановлен после военных действий, и районы с разрушенными кварталами стали гигантской съемочной площадкой – не требовалось никаких декораций!
С настоящей немецкой формой тоже не возникло проблем. Мундиры всех групп войск в больших количествах хранились на складах киностудии «Дефа», расположенной в ГДР. Артисты вспоминали, что в перерывах они не имели возможности переодеться. Как были, в нацистских кителях заходили в пивную, а ведь со времен войны прошло не так много времени.
Состав съемочной группы был интернациональным. В фильме снимались артисты из Прибалтики, Германии, Польши, Югославии и Чехословакии. Большинство из них даже не знали русский и произносили реплики на своем родном языке. Например, партнерша Георгия Мартынюка, актриса Кристина Лазар, была немка. Она играла свою роль по-немецки, а «Пал Палыч» говорил с ней по-русски. На дубляже влюбленную в русского разведчика фрау озвучивала актриса Ирина Карташова.
Героев в фильме было так много, что в какой-то момент даже сам режиссёр запутался в своих персонажах. Не редко артисты слышали, как Басов своим басом как можно тише спрашивал жену, которая неизменно сидела с ним рядом: « А это кто?». «А, тот, который убил вот этого», - отвечала Титова.
Так уж повелось в советском кинематографе, что в любом приличном фильме должна быть хитовая песня. Сейчас даже сложно вспомнить ленту, где прозвучали, например, «Травы-травы» или подобный шлягер, а вот песню поют до сих пор. В фильме «Щит и меч» таким сюжетообразующим музыкальным номером стала композиция «С чего начинается родина?». Ее авторы – Баснер и Матусовский, хотели предложить Басову другой вариант заглавного номера. Но режиссеры их вариант не понравился. Он написал в техзадании композитору и поэту: «Подумать, поразмышлять, с чего начинается родина? Вот эти мысли и должны лечь в основу стихов». Матусовский понял задание буквально. Первую строчку он так и начал: «С чего начинается Родина». А дальше – идут размышления, как и просил режиссер.
Как ни торопился Владимир Басов, закончить такой масштабный фильм к юбилею ЧК, он не успел. Эта миссия оказалась невыполнимой даже для него. Режиссёра несколько раз вызывали на ковер, отчитывали за срыв сроков, но в итоге перенесли премьеру на следующий год. С этого момента работа продолжилась уже в более спокойном ритме – Басов даже позволял артистам чуть дольше погружаться в роли.
Когда снимали финал, Басов понял, что здесь должен быть совершенно другой выход героя. То есть Любшин уже не Иоганн Вайс, а Саша Белов. Как это сделать? Вот здесь-то режиссер и разрешил Станиславу улыбаться своей открытой русской улыбкой.
Эта сцена – встреча с мамой – была для артиста очень важна. Перед съемкой он неожиданно ушел в ближайший лесок и пробыл там почти 40 минут! Группа стала не в шутку волноваться. Что делает там артист? Может, заблудился. Несколько раз помощники порывались сходить на его поиски. Но обычно темпераментный и нетерпеливый Басов останавливал добровольцев. «Нет, будем ждать». Может быть он понимал, что тонкий артист настраивается на нужную волну. И действительно, Любшин вышел к ним совсем другим. Не Йоганом Вайсом, а русским парнем Сашей Беловым и немедленно направился в кадр, чтобы не растерять состояние.
«Он вошел в кадр в халате», - вспоминал Александр, сын Владимира Басова. – Где тот элегантный эсэсовец?» Весь вид Любшина говорил, что все закончилось. По роли – война, а по работе – съемка фильма.
Несмотря на то, что фильм вышел на следующий год после юбилея ЧК, он имел оглушительный успех. Картину по частям показывали в кинотеатрах. На одном сеансе шла первая и вторая серии, а на другом – третья и четвёртая.
В итоге «Щит и меч» стал лидером проката 1968 года – каждую из серий посмотрело рекордное количество зрителей. А если посчитать общую сумму просмотров, то получается и вовсе гигантская цифра – 228 миллионов человек!
Фильм, можно сказать, сразу «ушёл в народ»: во дворах стали играть в разведчиков, в книжных магазинах сметалось всё, что было посвящено советским нелегалам, а истории о невероятных способностях сотрудников спецслужб стали передавать из уст в уста. Среди мальчишек была очень популярна фраза дяди Шварцкопфа: «Я справлялся о тебе, мой Генри» и последующее похлопывание по плечу…
Что касается Владимира Басова, то он был крайне удивлен такой реакции на фильм.
Басов к этому успеху отнесся даже с подозрением. Он не мог понять, что очередной его фильм сделанный по заказу, на чистом мастерстве, стал можно сказать культовым. Никакой сверхидеи он в него не вкладывал и на большой успех не рассчитывал. Режиссер относился к нему как к обычному жанровому фильма.
После успеха фильма «Щит и меч» в Советском Союзе случился настоящий бум шпионского кино. Появились «Мертвый сезон», «Ошибка резидента», «Вариант “Омега”» и, конечно же, «Семнадцать мгновений весны». Какие-то картины снимались для телевидения, другие – для проката. Многие из них получили заслуженное внимание зрителей и даже превзошли по популярности «Щит и меч». И всё же герой Станислава Любшина был первым из бойцов невидимого фронта, которого узнала и полюбила вся советская страна.
