– Я иду спасать нашего человека, – сообщила Мура собравшимся зверям.
Пять небольших двортерьеров и семь разноцветных котов и кошек сидели, понурившись.
Дмитрий, их любимый человек, друг и кормилец, лежал в больнице, в крайне тяжёлом состоянии. Об этом вчера сообщила уборщица. Она заботились о стае, когда Дима уезжал на выходные к родителям. И сейчас тоже не бросила.
– Бедные мои, что ж с вами будет, если Димочка не выживет? Травмы уж больно серьёзные. Придётся в приют везти, мои зайчики. Ох уж эти пьяные водители... А он вас так любил, – пожилая женщина сыпала в миски сухой корм, орошая его крупными солёными слезами.
Мура слушала, и с трудом сдерживалась, чтобы не врезать бабе Любе. Не может их человек умереть. Она не позволит.
Приют, надо ж такое придумать!
Мы, между прочим, звёзды цирка!
– Итак, Лось, ты за старшего, – тоном, не терпящим возражений, сообщила кошка большому рыжему коту.
– Я Лосось, – возразил здоровяк.
– Был, когда тебя Дима крошечной козявкой принёс. Тогда ты был розовый и молчаливый. А теперь вон какой вымахал. И орёшь, как голодный лось, если что не так. Остаёшься за старшего.
– Мура, но как ты его найдёшь? – мелкий мохнатый пёсик с тревогой смотрел на главную кошку. – Может, кто-то из нас с тобой пойдёт, у нас ведь нюх.
– Правда, Мура, как ты найдёшь его в большом городе? – заволновались остальные.
– Сердцем. Кошка всегда возвращается домой, куда бы её не забросила судьба. А мой дом - Дима.
Поздно ночью Мура зубами оторвала уголок сетки с окна. Пора было отправляться на поиски того, кто был смыслом её кошачей жизни.
В день, когда Дмитрию Егорову исполнилось 17, он нашёл на улице крошечного котенка. Тот уже не звал на помощь, просто молча ждал смерти, лёжа в снегу. Именинник подобрал грязный комочек. Отогрел, сунув под куртку. Принёс домой, назвал Мурой. И решил, что это подарок и знак судьбы.
Шутки ради, Дима научил малышку давать лапу. Потом прыгать в кольцо. Со временем Мура стала звездой домашних вечеринок. Через год в доме появился Чапа. Мизерный двортерьер, выкинутый недочеловеками в мусорный бак. В пакете, чтоб наверняка.
Через два года чёрная кошечка и белый пёсик уже выступали на детских утренниках. Ещё через год мохнатых актёров стало пятеро. Их хозяин, наконец, стал брать деньги за выступления.
Сегодня труппа Дмитрия Егорова хорошо известна публике, и выступает не только в местном цирке.
***
Мура шла, в основном, крышами. Так было безопаснее. Внизу сплошная угроза - машины, люди, собаки. Через парки и скверы приходилось передвигаться мелкими перебежками или ползком. Иногда пережидала до ночи в ветвях деревьев. Домашней кошке на улице не просто. Да и голодно.
Хорошо, что сейчас лето. Зимой её шансы на успех были бы в десять раз меньше.
В сердце маленькой чёрной кошечки будто бы горел маячок, указывающий верный путь. Мура совершенно не думала о том, куда идёт. Она чувствовала, знала верное направление.
И спустя два дня, наконец, нашла нужную больницу. Оставалось только проникнуть внутрь. Окна в здании были закрыты. В дверях стоит охранник. Значит, через чердак. Для кошки это плёвое дело. Убеждая себя в простоте плана, Мура вскарабкалась на дерево, очень кстати растущее возле самой стены здания. По нему легко попала на крышу.
Все двери технического этажа оказались заперты.
***
Ночью погода изменилась. Небо стало серым, как мышь. Оно плакало мелким дождичком, насквозь пропитывая влагой черную шерстку.
Голодная замерзшая Мура лежала на крыше без сил и мыслей.
– Эй, брунеточка, алё! Ты живая, или я опоздал? – хриплый мяв раздался где-то далеко, за гранью её сознания.
Однако запах колбасы, подсунутой под самый нос, мгновенно проник, куда следует.
– Вот это скорость. Никогда не видел, чтоб глотали так быстро, – заржал полосатый котяра. – Давай, ползи за мной. Если, конечно, хочешь жить.
Собрав остатки сил, Мура последовала за своим спасителем.
Сама она ни за что не нашла бы этот тайный лаз, конечно. Так и осталась бы умирать на мокрой крыше.
На больничном чердаке оказалось тепло и сухо. У стены лежат старые матрасы, на которых можно уютно валяться и спать.
Барон, так представился кот, проживает здесь в сытости и комфорте.
В самом начале своей карьеры он полностью избавил больницу от грызунов. В благодарность повара каждый день ставят для кота полную миску мяса возле чёрного входа. Да ещё гуляющие больные угощают колбаской во дворе.
Барона все любят, только внутри здания ходить не разрешают. Что не мешает ему ночами гулять по коридору верхнего этажа. Просто так, из протеста.
– Мне как раз туда и нужно, – всполошилась Мура, – на этот ваш верхний этаж. Там мой человек, я должна его спасти.
– Себя спаси для начала. Налицо обезвоживание, истощение и близкая смерть, – поставил диагноз полосатый "доктор".
– Как же быть? Там же Дима. Без него мне жизни нет. И ещё дома остались ребята. Вдруг, пока я тут болтаюсь, их в приют отдадут, – кошка всхлипнула.
– Не дрейфь. Я тебя мигом откормлю. И пойдём спасать твоего человека. И друзей тоже, – Барон ободряюще подмигнул.
Весь понедельник Мура ела, пила, спала и снова ела. Барон таскал на чердак котлеты, мясо и колбасу.
На следующий день кошке значительно полегчало. А к вечеру среды она уже чувствовала себя совершенно здоровой и полной сил. Ох, эти магические больничные котлеты! В них вся сила.
* * *
Очень бледный Дима лежал с закрытыми глазами, не шевелясь. Ноги в гипсе, голова перевязана. Рядом тихонечко шелестел и булькал какой-то агрегат. От него и от капельницы тянулись тонкие трубочки и пропадают где-то под одеялом. Будто осьминог обнял лежащего прозрачными худыми щупальцами.
Мура тихонечко влезла на кровать. Лизнула заросшую щетиной щеку. Потрогала лапкой лицо своего любимого человека. Никакой реакции. Запах близкой смерти поднял вдруг её шерсть дыбом.
Кошка спрыгнула с одеяла и опрометью кинулась в коридор.
– Мне нужно чудо, — в отчаянии закричала она, – срочно нужно настоящее чудо!
– Тссс, тихо, полоумная, не ори, – ждавший в коридоре кот поспешил скрыться на лестнице, пока никто из персонала не вышел.
Уже на чердаке, успокоившись и отдышавшись, Мура повторила свою просьбу о чуде.
– Прозвучит странно, но чудо существует, – Барон замолчал, вспоминая.
– Какое оно? Что нужно делать? Где искать? – кошка явно была готова на все.
– Придётся отдать одну свою жизнь.
– Не вопрос. Как это сделать?
– Я не знаю. Только слышал, как однажды рассказывал Крыс Никанорыч. Будто он знавал кошечку, что спасла так своего хозяина.
– Крыс? Ты же их всех тут истребил?
– Умоляю. Крыс истребить невозможно. Мы заключили договор. Я отдаю им половину своей еды, а они не лезут в мою больницу. Не важно. Хочешь, спроси у него сама.
– Идём скорее.
– Да погоди ты. Договориться о встрече надо. Они ж теперь не здесь живут. Никанорыч совсем пожилой уже, нужно узнать, когда сможет принять.
***
Огромный серый пасюк сидел в креслице из кукольного набора мебели. Вокруг стояло ещё около десятка крыс-охранников. Позы их говорили о готовности к атаке. Чувствовалось, что в тёмных углах притаилось не меньше сотни их товаришей.
Мура невольно поёжилась.
– Приветствую, Никанорыч, отлично выглядишь. Прости за беспокойство. Это моя подруга. Ей очень нужен твой совет. Помнишь, ты рассказывал, как одна кошечка отдала жизнь за хозяина. Можешь повторить? – полосатый кот уважительно поклонился.
– Здравствуй, дружище Барон, кормилец наш, – Крыс дружески помахал лапкой коту, и взглядом освободил охрану.
Агрессивные грызуны разошлись по углам, изредка зыркая оттуда на гостей.
– Помню ли я. Конечно, помню. Мы с той кошечкой дружили, вот как с тобой. Давно это было, – Никанорыч покрутил ус, прикрыл глаза, вспоминая.
– Как именно она проделала это чудо, – теряя терпение спросила Мура.
– Что? А. Чудо, да, – задремавший было пасюк, встрепенулся. – Легла ему на грудь, и плакала. А потом вдруг засветилась, и будто шарик огня спустился в грудь того человека. Он тогда выжил. Все были сильно удивлены. Представьте, его уже хоронить готовились.
А это я кошку ту провел в больницу. Помнишь, Карузо? Мы с тобой тогда ещё были молодыми и гладкими.
В тёмном углу кто-то хрипло захихикал. Сверкнули красным меленькие глазки.
– Как не помнить, – ответил дребезжащий голосок, – золотые были времена! Мы ещё тогда...
– А кошка? Что стало с той кошкой? – Мура грубо прервала поток старческих воспоминаний.
– С какой кошкой? Ах, с той, – Никанорыч вернулся в реальность. – А что с ней, живёт себе. Ей, поди, лет 20 ужо. Она ж одну жизнь отдала из девяти. Вон, за углом их квартира На первом этаже. Вечно на окне лежит, глазеет на прохожих.
***
Пушинку они увидели сразу. Большая, белоснежная кошечка с длинной шелковистой шерстью возлегала на алой атласной подушке. Под её окном бежали по своим делам люди и собаки, мчались велосипеды и машины. Спокойная, будто сфинкс, Пуша взирала на эту суету свысока.
Со своего высокого первого этажа.
Было ей и правда чуть больше 20 лет. Для своего возраста выглядела эта котодама шикарно. Хозяин, очевидно понявший, кто спас его жизнь, очень берёг свою любимицу. И баловал, конечно.
Мура и Барон впервые попробовали креветки, а для Пушинки это была обычная еда. Вот и угостила щедро. Гости у неё бывали очень редко, так что приняла она их с распростертыми объятиями.
– Мой человек умирает, – тихо сказала Мура, – помоги мне. Расскажи, как ты спасла своего.
– Ох, девочка, – старушка вздохнула, – я ведь и сама не знаю. Я тогда в отчаянии рыдала, лёжа на его угасающем теле. И молила всех кошачьих богов, чтобы помогли мне, спасли кормильца. А потом будто сознание потеряла. Очнулась, он меня гладит. А то, знаешь, холодный уже был, и смертью пах.
– Что же мне делать? – Мура заплакала, уткнувшись носом в плечо Барона.
– Иди к своему человеку. Будь с ним, пока можешь. И молись кошачьим богам, вдруг услышат, – мягкая белая лапка погладила нежно чёрную макушку.
***
Все ночи Мура проводила на диминой груди. Грела его теплом своего тела и любовью. Плакала, взывала к кошачьим богам. Верила в чудо.
Но чудо все не происходило.
Прошло уже полторы недели, как она ушла из дома. Её беспокоила судьба оставленных на бабу Любу товарищей. Вдруг уборщице надоело их кормить и она больше не приходит. Или младший брат Димы решил больше не гулять с собаками. Как они там, её разношерстная семья. Вспомнилось вдруг, как они постепенно появлялись в доме. Грязные, худые, больные, никому не нужные создания. Никому, кроме молодого бородатого парня. Найденышей мыли, лечили отогревали. Мура, старшая кошка, каждого вылизывала, выращивала, как своего родного котёнка. И щенят тоже. И обучала всему, что умела сама. А потом подключался Дима с дрессурой. Так и родилась их цирковая труппа. Их большая дружная семья.
– Не плачь, ну что ты.
– Вспомнила своих. Как они там, одни. Без нас с Димой. Если я не справлюсь, как жить дальше?
Она уже собралась идти в палату, и сейчас стояла у выхода на лестницу. Такая худенькая в луче жёлтого света дежурной лампы. И очень печальная.
Барон отвернулся, зашуршал чем-то. Не хотел, чтобы она видела, что и у него глаза на мокром месте.
– У тебя все получится, я очень верю, – сказал глухим голосом, и вылез на крышу.
***
Мура не успела ещё запрыгнуть на кровать, когда услышала шаги и голоса. Юркнула за аппарат, сжалась в комочек и затихла. Дверь открылась, вошли двое.
Из-за шелест аппарата кошке были слышны лишь отрывки беседы:
– Нет надежды.. Искусственная кома... Повреждение мозга... Не поможет... В закрытую клинику... Завтра... Его родные, да.
Дверь закрылась. Шаги затихли в коридоре. Мура вылезла, запрыгнула на кровать. Прижалась всем телом, как можно крепче, к груди безответного Димы, и тихонечко заскулила. Его увезут, ничего не помогает, он навсегда останется таким или умрёт.
Горькие кошкин слезы намочили не только её мордочку. Одеяло, куда уткнулась носом безутешная Мура, было тоже мокрым. Она вновь и вновь молила кошачьих богов помочь её любимому человеку, любой ценой. Она предлагала в обмен на его жизнь оставшиеся свои, хоть все. Лишь бы он жил.
Этажом выше, прямо над палатой, на крыше сидел Барон.
Глядя на далёкие холодные звезды, упитанный больничный кот впервые обращался к своим богам. Он просил помочь чёрной кошечке, которая так любит своего человека. Обещал отдать одну или две, или сколько там нужно, из своих девяти жизней. И плакал, утирая слезы мохнатый лапой. Тоже первый раз.
"Никогда не слышал, чтобы так просили за человека. Да ещё сразу двое. Да прекратите, у неё предпоследняя жизнь. А для такого случая нужно две, лучше три. Если его спасём, кошка умрёт. Но кот же ещё. Кот с ним не знаком даже, прекратите.
Мы кошачьи боги, у человечков есть свои. Есть, но просят-то нас. Будьте же милосердны, он спас не мало звериных жизней. Откуда вам знать? Опять с собачьим богами общались? Да, общался. И узнал от них много интересного. Прекратите уже галдеть. Пора решать. Парню осталось от силы часа два, сердце не выдержит дольше. Кто за? Я. И я. Воздержусь. Я тоже за. И я. Все, принято единогласно. Цена три жизни. Две кота, одна кошкина. Включай передачу."
Люди, жившие напротив больницы, не могли, конечно, видеть котика на крыше. Однако яркая вспышка привлекла внимание тех, кто ещё не спал.
Белый тонкий луч словно кинжал пронзил насквозь крышу здания. А источник его находился этажом ниже. В комнате, светившейся так, будто туда упала луна.
Это было волшебно, хоть и длилось всего несколько секунд.
Эпилог.
– Лео, мой золотой мальчик, ты будешь звездой цирка. Я тебе обещаю.
Дима держал в ладонях крошечную полосатую козявочку, едва открывшую глазки. Счастливые козявочкины родители сидели рядом и с любовью смотрели на самых родных в мире существ. Своего котёнка и своего человека.
Чёрная изящная Мура и полосатый пухленький Барон.
