И я вернусь домой, со щитом или на щите,
но как можно скорей...
В.Цой
Где-то очень высоко и далеко и, по всей видимости, в другом измерении разговаривали двое, причем один был явно старым брюзгой, а другой — молодым недотепой.
— Серафим, как ты думаешь, все страшное для него уже позади?
— Уверен… Так что мы спокойно можем передохнуть, а то я порядком уже притомился. Если мы пройдем еще немного, то впереди нас поджидает весьма уютное местечко.
— Ну не спеши ты так, Серафим, очень хочется посмотреть, чем закончится эта история.
— Чем-чем… загсом, вот чем.
— Признаться, я был бы рад... Я думаю, ему пора остепениться, обзавестись семьей и не заниматься больше всякой ерундой.
— Не обманывай ни себя, ни меня. Ты прекрасно знаешь, что он, как тот волк, которого сколько не корми, все равно в лес смотрит. Его нужно посадить на хорошую цепь, с которой бы он уж точно не сорвался.
— Хотел бы я посмотреть, как у тебя это получится! — возмущением воскликнул голос, что был помоложе.
— У меня не получится, а вот у нее — вполне возможно. И самое удивительное, я буду рад, ибо она мне очень нравится.
— Кто?!
— Обещаю, что скоро узнаешь. Ну, мы еще долго тут будем торчать? Пошли уже… Пошли, я тебе говорю!
— Серафим, ну дай досмотреть… Интересно же, — упирался обладатель молодого голоса, — когда еще такое увидишь… Прямо как в кино, даже лучше.
— А я тебе говорю, пойдем, — настаивал старческий голос, в котором читалось жгучее нетерпение.
— А я тебе говорю, дай посмотреть, — упорствовал другой.
— Не выводи меня из терпения… Слышишь, не выводи!
— А я и не вывожу… Серафим, отпусти мою руку, отпусти говорю, — прорычал недовольно молодой. — Не веди себя, как маленький ребенок, которой не терпится попасть в магазин игрушек... Тебе это не к лицу.
— Ах, так! Не к лицу говоришь, ну смотри, — прошипел старый. — Я тебя предупреждал? Предупреждал! Вот и не плачь...
Раздались характерные звуки электрического разряда, правда, не очень сильного, но, судя по последовавшим крикам, все же достаточно чувствительного.
— Ой, больно, — заверещал молодой, — ой, прекрати, больно ведь... ой....
— А я тебе предупреждал! — заметил суровый голос. — Нечего там больше смотреть и тратить время. У нас впереди еще много дел, а он, уперся как валаамова ослица…
Голоса потихоньку удалялись, постепенно становясь все тише и тише. И вот почти совсем пропали. Только пару раз прорвалось сквозь надвигающуюся тишину негодующее «ой»…
— Привет, Робинзон, — весело поздоровалась хорошенькая, с золотистыми волосами медсестра Аня. В руке она несла накрытый марлей поднос, от которого пахло совсем недружелюбно. — Ну, как мы сегодня себя чувствуем?
Я опасливо посмотрел на ее ношу. Медсестра поймала мой тревожный взгляд и звонко засмеялась. В том, что под марлей лежали шприцы, я нисколечко не сомневался. Вопрос был только — для кого они? Впрочем, Аня не была садисткой и сразу объявила приговор:
— Так, чудо лесное, поворачивайся на животик и готовься к массовой витаминной подзаправке.
— Опять! У меня уже задница распухла от ваших витаминных подзаправок, — запротестовал я.
Я был недалек от истины. Первое время я получал по три укола в день.
— У меня ощущение, что я сел на ежа… Ты только глянь, на что она стала похожа.
— Ничего страшного. Мы сделаем тебе йодовую сетку, и скоро все пройдет, — спокойно ответила Аня.
С безнадежным стоном, я рухнул на постель, лицом вниз.
— А потом, ты сам виноват. Не нужно было выделяться из общей массы пассажиров.
— Из уст не просто медицинского работника, а очень красивого медицинского работника это звучит чудовищно… Ой!.. Все?
— Все. Полежи пару минут на животе… Значит, говоришь, красивая? — ехидно спросила она и прямо-таки неприлично звонко шлепнула меня по ягодице.
Надо сказать, молоденькие медсестры — весьма развязанные особы, но от этого они хуже не становятся, даже наоборот, лучше. Правда-правда...
— Очень, ну просто очень красивая!
— Спасибо за комплимент. Тебе в свою очередь, наверное, будет приятно услышать, что ты у всего персонала нашей больницы пользуешься большей популярностью, чем главврач и сам Перепелкин, — сообщила Аня.
— Перепелкин? Это тот, кто меня лечит? Константин Александрович?
— Он самый… Ладно, я пошла дальше, мучить пациентов, — сказала медсестра и плотоядно, по-волчьи улыбнулась, прямо-таки оскалилась белыми и ровными зубками.
Когда Аня ушла, я перевернулся на спину и укрылся одеялом. Простыня, наволочка и пододеяльник были из обыкновенной белой хлопковой ткани, они были чистые, пропахшие специфическим больничным запахом, но это нисколечко мне не мешало. Мне было хорошо и ничего другого не требовалось.
— Хорошо, — прошептал я и закрыл глаза.
Наслаждаясь покоем и чистотой, я даже забыл, что собирался сходить в столовую и заморить там червячка. В больнице я уже около двух недель, и первое время все никак не мог наесться, сразу после обеда начиная думать об ужине. И еще. Каждый вечер я принимаю горячую ванну, болтаюсь в ней по полтора часа. И я единственный, кому в больнице позволяется такая роскошь. Медсестры и санитарки меня жалеют и угощают специально для меня приготовленной домашней пищей, которую не надо тщательно пережевывать. С этим у меня до сих пор проблемы. Они качают головой и ахают, когда я им вновь и вновь рассказываю о своих приключениях. Я не заметил, как погрузился в сон, из которого меня вывел громовой голос.
— Здорово, Робинзон, — нарушил неспешное течение моих мыслей, вошедший в палату лечащий врач. Это был мощный, приблизительно сорока лет бородатый мужик, я бы даже сказал — мужичище. На его белом халате висела карточка «Перепелкин К.А., хирург».
— Как мы сегодня себя чувствуем?
Я не ответил, только многозначительно закатил глаза.
— Понятно. Вижу, что дела идут на поправку. Давай-ка, мы тебя сейчас посмотрим.
Он быстро осмотрел уже снятые с запястья швы и попросил:
— Пошевели пальцами. Сожми кулак. Так не болит?
— Нет. Скоро снимите гипс? — спросил я.
Как только я попал в больницу, мне сразу наложили на поврежденную руку гипс. Доктора «утешили» меня, сказав, что если бы не волк, то можно было обойтись без гипса, но хищник не только прокусил руку, но и повредил одну из треснутых лучевых костей, как раз чуть выше запястья… Собака!
— Ха, тебе его снимут уже в Москве! Ты что же думаешь, что месяц будешь у нас на шее сидеть? Нет уж. К стоматологу ходил?
— Говорит, еще дней десять придется повозиться. Максимум две недели, но обещал сделать первоклассные зубы. Не хуже, чем у голливудских звезд.
— Иосиф Абрамович хоть и вредный мужик, но стоматолог от Бога. Если сказал, значит, так оно и будет. Да, кстати, тебе ведь подарок принесли… Давно, уже. Я, признаться, о нем просто забыл… не до того было…
— Какой подарок, Константин Александрович, от кого?!
— От штурмана Гриши, который тебя нашел... Он приходил, когда ты еще без сознания был… Вот держи!
Он протянул мне какую-то круглую металлическую штуковину, напоминавшую медальон.
— Говорит, пусть ему на память останется, — продолжал Перепелкин, — в качестве талисмана. Сам, говорит, сделал из кусочка обшивки «твоего» самолета…
Я посмотрел на медальон и обнаружил мастерски выгравированную надпись, где значилась дата моего счастливого обнаружения и были такие слова: «Найденышу от экипажа борта № 316. Будь счастлив!».
— Спасибо, — растроганно пробормотал я.
— Пожалуйста, — улыбнулся доктор и вдруг хлопнул себя по лбу. — Вот голова дырявая! — воскликнул он. — Одно вспомнил, другое забыл… Тут к тебе какая-то девица рвется. Пущать?
— Девиц пущать всегда, — ответил я. — Как ее зовут-то?
— Не знаю. В регистратуре можно узнать, но мне сейчас некогда. Минут через двадцать сам узнаешь.
Доктор ушел, а я, заинтригованный, остался лежать в своей постели, сжимая в кулаке подарок.
Я надеялся, что сейчас ко мне спешит Ева. Я был почти уверен. Она увидела меня в новостях по телевизору и поняла, как же она меня любит и какая она идиотка, что бросила меня. С каждым может случиться, как говорится, и на старуху бывает проруха, но мы ее судить строго не будем…
— Привет, — услышал я сквозь свои грезы.
Я удивленно заморгал глазами. В дверях, держа большой пакет с фруктами и конфетами, стояла Мартышка... гхм... то есть Вероника. С момента нашей последней встречи она сильно изменилась. Из брюнетки Вероника превратилась в платиновую блондинку, — я думаю, ей пришлось не один час помучиться у парикмахера.
— Привет, Вероника, — с удивлением ответил я, вскакивая.
— Удивлен? Не ждал?
— Признаться, не просто удивлен, а ошарашен, — я неловко замолчал, не зная то ли мне обнять ее, то ли поздороваться за руку. Она стояла не шевелясь, разглядывая меня. — Да, что же ты стоишь! Присаживайся, — наконец я догадался прервать неловкое молчание.
Она присела на стул и загадочно посмотрела на меня. Мне даже стало как-то не по себе, ибо я отвык от взглядов влюбленных женщин. Я медленно сел на свою постель.
— Вот тебе гостинцы, кушай и поправляйся… Робинзон, — сказала, а потом нежно погладила меня по голове. — Бедненький, тебе было очень больно?
— Скорее страшно, Вероника, — пробормотал я.
Она смотрела на меня и смотрела. А я смотрел на нее. И мне стало понятно, что я нашел самое важное в своей жизни. И теперь я уж точно не пройду мимо, вцеплюсь обеими руками… Зубами вцеплюсь… Нет, зубами не буду, кусать любимого человека мне «ноблис оближ» не позволит.
— А зачем ты полетел в Магадан-то? Что ты там забыл?
Я был не готов к такому вопросу, и он меня озадачил. Ну не мог же я ей сказать правду:
— Понимаешь, Вероника, у меня была... как ее... творческая командировка, — соврал я и покраснел.
Она улыбнулась, и волна счастья накрыла меня с головою, и этой волне я был рад. Не просто рад, я был счастлив, ибо нашел то, что так долго искал. Ура!
«Мое сердце остановилось, отдышалось немного и снова пошло...»
Конец
Москва, 2006 г., подвал строительной компании СУ-155
От автора
Друзья! Спасибо, что дочитали. Мне хочется верить, что время вы потратили не впустую, а получили капельку удовольствия и чуть-чуть да попереживали за моего героя. Ваши комментарии было приятно читать и они, в свою очередь, порадовали меня.
Много лет назад, вслед за "Сибирским Робинзоном", я написал другой роман, но так и не решился его опубликовать по двум причинам. Он получился немного странным, даже чудаковатым, а перерабатывать его уже не было возможности, да и желания тоже, ибо пришлось отложить перо и роман в "виртуальный письменный стол", и взяться за другое и более прагматическое дело. Вот уж я до сих пор и не знаю и гадаю, правильный ли я сделал тогда выбор, но как бы-то ни было, но писателя в себе убить сложно. Вполне возможно, труд мой не пропал и будет ему ещё место под солнцем.
Буквально на днях заканчиваю черновик нового романа под рабочим названием "Спасти Аманду", и поэтому не прощаемся, дорогие читатели!
P.S. Новый роман выйдет уже под псевдонимом, ибо совмещать преподавание и научную деятельность с написанием приключенческих романов, это то, что может привнести в мою жизнь некоторые сложности, которые хотелось бы избежать. Жму руку и до новых встреч!