Если вы в детстве, прочитав книгу "Четвертая высота", не написали ни одного письма "маме Гули Королевой", то вам, вероятно, будет не понять, как 10-11-летние дети, вдохновившиеся бестселлером Гайдара "Тимур и его команда" (1940), смогли организовать свою бригаду помощи родственникам ветеранов войны.
На самом деле, эта идея вызревала давно: найти родственников ветеранов Великой Отечественной (а не Гражданской) войны в своем микрорайоне, выяснить, какая помощь по хозяйству им нужна, максимально скрыть это от родителей, которые пребывают в уверенности, что дети томятся на факультативах. Короче, красные звезды из цветной бумаги мы вырезали. На картон их наклеили. Физическую силу тренировали как могли, понимали, что ветеранам, живущим в частном секторе, придется помогать деятельно: таскать воду из колодца, дрова рубить. Как в книге.
По поводу дров сразу же возникло недопонимание. Во-первых, никто из мальчиков не соглашался брать в руки топор. Во-вторых, весил топор столько же, сколько сами мальчики, если брать их по отдельности. И хотя это и шутка, но размахнуться и ударить топором по бревну не удалось никому. Мне - в том числе. Хотя я очень хотела (тем более что топор был наш, взятый в сарае).
Далее. Нам нужна была определенная форма одежды, чтобы тогда, когда наша бригада станет, выражаясь на современном языке, брендом ("Смотрите-ка, тимуровцы идут!"), нас узнавали абсолютно везде. И так как с формой, как и со сноровкой тоже вышла заминка, договорились, что достаточно того, если на нас будет "белый верх": на нем будет очень впечатляюще смотреться красный галстук. А что еще нужно юному пионеру? "Как повяжешь галстук" (далее по тексту).
Искать семьи ветеранов мы пошли в пятницу после уроков. Нарядные. Я это помню точно. Был солнечный день, где-то уже в самом конце учебного года, мы отучились в первую смену и были абсолютно готовы к трудовым подвигам. Поэтому бодренько стали обходить частные дома в районе улицы Советской, чтобы найти, наконец-то, кого нам предстоит опекать.
Помню, что первый дом, в который мы наудачу ломились, был с голубыми, немного блеклыми, воротами, за которыми надрывно лаяла собака. Когда она немного охрипла, кто-то из наших мальчишек попробовал приоткрыть дверь. На шум вышла пожилая женщина в пестром платье. Увидела за воротами нас, заинтересовалась. Тогда мы решили, что пора.
Помните ли вы повесть Гайдара про пионера Тимура, спросила я. Помню, кивнула она, глядя на нашу компанию с легкой улыбкой. Вот и мы хотим найти себе настоящее дело по душе, продолжил кто-то из мальчишек, например, помогать ветеранам: дрова колоть, воду носить, с внуками сидеть, в аптеку бегать. В вашей семье есть ветеран? Я и сама ветеран, ответила женщина без улыбки.
И понимая, что просто так мы не уйдем, женщина приказала собаке "хватит", и мы вошли.
Дрова, ребятишки, колоть не надо, предупредила женщина, в аптеке я на днях была. Если есть у вас задор, то помогите мне теплицу перенести. Она не тяжелая, но мне одной браться за нее несподручно. Пока сына дождешься... (Я помню ее, эту теплицу, обставленную мутным, случайно подобранным где-то стеклом).
А больше никакой работы нет, зачем-то спросил кто-то из девчонок, чтобы снять возникшее нервное напряжение. Есть, поддержала идею женщина, только мне как-то неудобно. Вы, вон, и так уже все испачкались. Но раз уж пришли...помогите мне картошку для посадки перебрать? Можно клубни пополам резать. Девочкам нож в руки не дам, а паренькам могу. Под моим присмотром... (собака, кстати, смотрела на все с любопытством, будто бы понимала, что мы влипли). Трое "тимуровцев" (бета-версия), сославшись на неотложные дела, ушли.
Было около пяти часов вечера, когда женщина решила нас угостить. Вынесла нам, чумазым, плетеную тарелку с пряниками, банку ягодного киселя и четыре кружки. Не знаю, как остальным, а мне просто дико хотелось домой и навсегда разучиться читать! И не потому, что я, дескать, была неженкой и белоручкой и взялась не за тот гуж, просто с непривычки чувствовала себя настоящей развалиной. И синяя, пионерская, юбка уже была в каких-то грязных, коричневых разводах.
И женщина будто прочитала мою мысль! Ребята, а вам по домам не пора, спросила она, когда кто-то из одноклассников уже лег грудью на стол. Вас родители не потеряют? Потеряют, кивнула я, почувствовав себя штрейкбрехером наоборот. И мы, солнцем палимые, ушли (приколов на ворота красную звезду. С чувством преисполненного долга).
Еще в два дома на той же улице мы ходили уже вчетвером. Через неделю к нам присоединился мальчик из другой школы. А еще через неделю ветераны вежливо попросили нас больше не приходить, но, видя, что мы не угомонимся, пришли к нам в школу сами. (Точнее, один из).
Мы, в свою очередь, тогда еще не знали, что будем, наверное, последним поколением детей, которые свято верят в силу печатного слова. И в его мощную мотивацию на добрые дела.
Но где-то же они по-прежнему светят нам, пусть и издалека, эти приколотые к воротам красные звезды?