Специальными гостями в недавней программе Государственного симфонического оркестра Удмуртии El Gran Astor, посвященной столетию «Короля аргентинского танго» Астора Пьяццолы, стали Артем Дервоед и Юрий Медяник. Удмуртская филармония уже представила московского гитариста, а теперь на авансцену выходит другой столичный музыкант, творческие амплуа которого определяются длинной очередью профессиональных интересов – баянист, скрипач, исполнитель на бандонеоне, дирижер, продюсер - и большинство из них нашло легкое отражение в эксклюзивном интервью…
Самый ранний баянист
С Юрием Медяником мы впервые пересеклись два года назад, когда в Ижевске он играл танго на бандонеоне, а заодно продирижировал оперой Верди «Аида» в местном театре. В том разговоре с музыкантом по-хорошему ошеломила история его взаимоотношений с баяном. Вернее срок давности этой связи, начиная с первого знакомства с ним.
Маленькому Юре не исполнилось и двух лет (!), когда он приступил к осознанному постижению баяна.
- Наверное, меня можно назвать самым ранним баянистом в летописи этого инструмента, - живо импозантно и неподдельно рассмеялся тогда музыкант и обернулся в собственное детство. - Моим первым баяном стал «Малыш». Это был настоящий инструмент, но легкий, и с клавиатурой в диапазоне всего на полторы октавы. Тогда как на концертном баяне их обычно бывает пять или шесть. Мой папа надел на меня этого «Малыша», показал мне где находятся нотки «ре» и «ми» (они находятся ближе всех к краю грифа, так что даже самые маленькие пальчики могут достать эти нотки), сам взял в руки гитару и стал играть. В один момент я сразу понял, что если вести мех и одновременно нажимать на кнопки, то возникает звук. Тот день оказался для меня эпохальным, и я до сих пор сохраняю визуальные ощущения от первой пробы баяна, видимо, для моего сознания это был шок - включилась память!
Позже в компанию уже к большому баяну Юрий Медяник добавил утонченную скрипку. Затем в XXI веке расширил собственный инструментальный арсенал миниатюрным бандонеоном – немецкой ручной гармоникой. С виду игрушечной, но которая однажды угодив из Европы в Южную Америку - Аргентину, показала всю свою силу, став незаменимой в танго-оркестрах.
Танго очень точного попадания
Как раз с баяном и бандонеоном и с Emotion Orchestra (квартет в составе скрипки, гитары, баяна и контрабаса, исполняющий музыку в стиле кроссовер в жанровом пересечении классики и джаза) примерно полтора десятка лет назад Юрий Медяник взял «танго за талию». Взял изящно, но настолько крепко, что две программы с этой музыкой помогли «эмоциональному оркестру» устроить настоящий триумф по всей России.
- Действительно, с программой «Вивальди. Времена танго» мы с успехом объездили всю страну от Балтики до Тихого океана. Программная идея пришла в мою голову внезапно, но потом я продумывал и просчитывал ее очень долго и педантично. Каким образом сохранить узнаваемость музыки Вивальди и, при этом, не упустить ни одной детали в тот жанр, в который мы его переносим, размышлял над технологическими тонкостями и даже о том, где сделать премьеру, - Юрий Медяник пересказывал интересную технологию, которая помогает материализоваться замыслу. - Премьерный показ состоялся на джазовом фестивале в Дюссельдорфе (Германия), а российскую премьеру мы сыграли в Концертном зале им. Чайковского, представив публике переложения популярных вивальдиевских хитов в стиле танго и соединив в музыке прошлое и настоящее время. Интересно, что, послушав нашу программу, известный музыкальный критик Артем Варгафтик нашел меткий образ: «Как выясняется, Антонио Вивальди мыслил идиомами аргентинского танго!»
Другой танго-проект Emotion Orchestra - с «Тенорами XXI века» - пригласил к танцу уже советское танго. Причем под его идиомы и чары попала танцевальная музыка и песни Оскара Строка, Марка Марьяновского, Модеста Табачникова, два «вечных» шлягера Ефима Розенфельда «Счастье мое» и «Люблю», а также самый знаменитый хит Ежи Петербургского «Утомленное солнце» («Последнее воскресенье»), которые еще до войны пели Вадим Козин, Георгий Виноградов, Петр Лещенко и Павел Михайлов.
- Да, программа «Золотой век советского танго» получила потрясающую реакцию у любителей музыки, - сказал при нашем знакомстве Юрий Медяник и отечественное ретро помогло музыканту легко и не принуждено представить свой уникальный творческий субстрат - не хочется говорить банальности о кредо. - На протяжении своей творческой жизни я всегда стараюсь сочетать то, что мне нравится, и новые проекты получаются благодаря искреннему интересу, интуиции и точному расчету. Пригласив однажды молодых людей послушать музыку их бабушек и дедушек, оказалось, что мы на редкость точно попали в аудиторию. Не только благодаря музыке, но и благодаря колоссальному уровню солистов-теноров Дмитрия Сибирцева, Максима Пастера, Георгия Фараджева и двух Александров - Богданова и Захаров
Сложные отношения с оскоминой
Диапазон интересов Юрия Медяника настолько широк, что для него не является проблемой заглядывать в разные стилевые и жанровые «комнаты» огромного замка под названием «Музыка». Пробовать в них играть, а потом возвращаться в главный зал этого дворца, где снова предощущать новизну, находить в ней упоение, не забывая о том, что однажды успешно испытанно и не забыто. Как произошло с тем же танго.
- Похоже, что ваш роман с танго продолжается и закрутился настолько, что стал чем-то не… не проходящим, - подобрал-таки слова обозреватель Удмуртской филармонии при недавней встрече с Юрием Медяником, - в том плане и смысле что задолго до 100-летия Астора Пьяцоллы его адепты нещадно заездили «Четыре времени года в Буэнос-Айресе», «Забвение» или «Либертанго», - журналист перечислил наиболее популярные шлягеры векового юбиляра.
- 11 марта в день празднования столетнего юбилея Астора Пьяццолы в зале Московской филармонии я снова сыграл в составе «Пьяцолла-квинтета» - ансамбля, который ровно 20 лет назад стал тем ключиком, открывшим для меня двери к музыке Пьяцоллы. Хотя с этой музыкой я познакомился еще раньше, в конце 90-х годов, когда Михаил Сергеевич Хохлов - директор десятилетки при Академии Музыки им. Гнесиных, где я учился, однажды сказал: «Юра! Знаю, что ты играешь на баяне, а нам для капустника нужно чтобы кто-то сыграл произведение Астора Пьяццолы». Ну а когда Гидон Маркусович Кремер записал оммаж Астору Пьяццолле, для меня эта музыка стала настоящим прорывом. Я очень люблю ее, но нельзя представить, что у меня никогда не менялось отношение к ней. Когда-то она набивала у меня оскомину. Потом уже оскомина «набивала» меня (смеётся), и несколько лет назад я четко решил для себя: «Больше играть «Либертанго» не буду…» Держался, кстати, вплоть до 11 марта 2021 года. Причем с квинтетом мы сыграли «Либертанго» только потому, что в день очень круглого юбилея аргентинского мастера публика не поняла бы отсутствия этого сочинения в программе и не простила бы нам этого. Если же рассуждать на счет заигранности какого-то произведения, то на мой слух не бывает музыки слишком популярной. Она бывает либо популярной, либо непопулярной. И заигранной она выглядит и слышится лишь потому, что для баяна и аккордеона написано слишком мало хорошего репертуара. К тому же музыканты очень часто ошибочно думают, что музыка Пьяццолы – это и есть этап в развитии инструмента. Однако это точка зрения, которую я не разделяю. Музыка Астора Пьяццолы легко ложится на эти инструменты, но сама по себе не дает им развития. Другой большой музыкантской ошибкой является заблуждение, что если играть только музыку Пьяццолы, то на этом можно сделать классную карьеру. Но надо понимать, что всё преходяще, временно! Конечно, была мода на вальсы Штрауса (и она периодически возвращается) или на 40-ю симфонию Моцарта, которую по всей России, наверное, играют 400 раз (!) за один сезон. Но мне очень хочется воскликнуть: «Музыканты! В мире есть и множество других симфоний!». Благо, что в последние годы ситуация все же меняется к лучшему, и филармонии, и концертные залы очень серьезно относятся к репертуарной политике выступающих коллективов.
Ощущения «невозможного счастья»
Наверное, открытость и всегдашняя созидательная позитивная энергетика Юрия Медяника позволила ему не просто пережить и переждать сложные пандемические времена, а работать в них! Почти полноценно и уж точно полнокровно и хорошо.
- Многие люди утверждали, что прошлый год получился для них «ужасным и плохим», - музыкант берет новую тему в разговоре, но не меняет его мажорной тональности с добавлением обязательного юмора. - Со стартом пандемии некоторые из артистов стали меряться количеством отмененных концертов, и тут всех положил на лопатки один известный пианист с числом отмен чуть ли не в 700 концертных «единиц»… А я в это странное соревнование включаться не стал, хотя у меня тоже отменилось немало выступлений. Поначалу в возникшей ситуации мне было очень грустно, а потом я испытал большое счастье от общения с семьей. Но, находясь 24 часа в сутки с семьей, ты вроде бы постоянно находишься в работе, но при этом постоянно пребываешь дома, и в какой-то момент перестаешь понимать, что у тебя в приоритете.
Скарлатти на баяне и фортепиано!
- К работе в карантинный период я подошел в крайней степени серьезно. У меня, наконец, появилась возможность делать то, до чего раньше очень долго не доходили руки. В частности я выпустил в электронном виде четыре диска, - сказал собеседник Удмуртской филармонии и приступил к их перечислению. – Первым из них стал альбом «Tango Flavor» Emotion Orchestra, записанный в Малом зале Московский консерватории, затем был сингл La campanella Паганини-Листа в транскрипции композитора, баяниста и одного из моих учителей Вячеслава Семенова. Также я выпустил давнюю запись его «Детских сюит» для баяна соло, а с Эдуардом Кунцем (по мнению экспертов ВВС, это один из крупнейших пианистов будущего – прим. авт.) мы записали замечательный сингл с тремя пьесами в варианте баян-рояль в наших переложениях. С Эдиком мы учились в одной школе, но никогда не играли вместе, потому что в какой момент разъехались «по Европам». Он отправился в Великобританию, а я учился в консерватории в Бельгии. И вдруг он звонит мне и предлагает: «Юра! Мы столько лет с тобой знакомы, давай поиграем?» И я подумал: «А почему мы не делали этого раньше?!» Ну, вот мы и поиграли…
Встреча двух музыкантов с оригинальным творческим мышлением и свежими идеями сгенерировала удивительную находку.
- Еще до пандемии мы с Эдиком успели поиграть сонаты Скарлатти на Декабрьских вечерах в Музее изобразительных искусств имени Пушкина, потом в музее Скрябина, выступили в консерватории имени Джузеппе Верди. Это был сольный концерт Эдуарда, и когда мы вышли на сцену вместе и сыграли на бис сонаты Доменико Скарлатти, зал устроил долгую стоячую овацию, потому как мало кто из меломанов предполагал, что эту музыку можно играть на баяне да еще в дуэте с фортепиано. Сочетанием этих двух инструментов, соединением прежде несоединимого, мы как будто «хорошенько ударили всем по голове»! В моем баяне в этом проекте не было «русского народного». Кто-то, может быть, ждал, что это будет «Калинка» или ее производная, а мы сыграли сонаты, и публика настолько вдохновилась, пришла в восторг, ждала еще чего-то, а это «чего-то» уже не прозвучало. Поэтому эффект недосказанности и непонятности произвел громкий фурор. После этого мы дали концерт в русском консульстве в бельгийском Генте, добавив к Скарлатти музыку Стравинского, и сыграли несколько концертов в Румынии. В том числе в легендарном зале Бухарестского радио, где к сонатам Скарлатти в переложении нашего знаменитого композитора Алексея Курбатова, добавили прелюдии и фуги Баха из «Хорошо темперированного клавира». Когда осенью ковидные ограничения стали ослабевать вместе с Emotion Orchestra в студии киноконцерна «Мосфильм» с Emotion Orchestra мы записали весь цикл «Картинки с выставки» Мусоргского в оригинальных аранжировках Sverre Indris Joner в абсолютно разных жанрах. К примеру, пьеса «Два еврея - богатый и бедный» - как клезмерскую музыку, а «Бабу-Ягу» («Избушка на курьих ножках») - в ритмах бразильской маракату и т.п. Есть в этом цикле и быстрое танго - милонга. Сейчас, когда у меня появляется хотя бы немного свободного времени, я заглядываю в московскую студию, слушаю записанный материал и надеюсь, что очень скоро этот диск будет выпущен. Плюс ко всему в 2020 году я сделал транскрипции шести сонат Генделя для скрипки и клавира (вариант партии клавира для баяна), знаменитой сонаты Пьетро Локателли «У гробницы» в переложении Эжена Изаи и открыл собственную on-line-школу, записав целую серию уроков.
- Получается, что полежать на диване и отдохнуть у вас в пандемию не получилось?
- Совсем не удалось! - улыбнулся Юрий Медяник.
Текст: Александр Поскребышев