- Радость то у нас какая, Левушка!
Юля хлопала кукольными глазами, театрально всплеснула руками, потом красиво прижала их к груди.
- Это невероятно, но у нас будет малыш!
- У кого это, у нас?
Он с подозрением оглядел жену, она конечно, с прибабахом, но не до такой же степени, чтобы рожать в 50 лет.
- У Геночки с Людочкой, снова будет малыш!
- Охренели вы все что ли, какой малыш? Третий за пять лет! Они что, сношаются не переставая? Если им так нравится процесс, пусть научатся презервативами пользоваться! Никаких малышей, я сказал - нет! Пусть идёт на аборт, пока не поздно!
- Вы что расшумелись, дети же спят!
В дверях спальни появилась заспанная Людочка, на ходу запахивая замызганный халат.
- Я что, теперь и разговаривать не должен дома?
Левушку, так его называли в семье жена и теща, эта смазливая и ленивая до одури девица, раздражала все больше и больше.
Родив бездельнику мужу двоих детей, она решила, что теперь все должны быть благодарны ей по гроб жизни. В самой большой комнате родительского дома, которую они заняли по указанию тещи Левушки, молодые устроили свалку из памперсов и ползунков. На столе стояли немытые по три дня детские бутылочки, тарелки с присохшей едой и грязные чашки. Диван был завален одеждой и пеленками, на них и спали молодые родители.
Жена и теща были чистоплотными женщинами, и главу семейства удивляло их безразличное отношение к этому безобразию.
- Она, мать двоих детей!
Поднимала нарисованные брови теща, словно этот факт, позволял юной маме, жить с детьми в такой грязи.
- Левушка, они ещё сами дети!
Жена закрывала старшего птенца крыльями, словно орлица.
- Геночка способный мальчик, ему просто не везёт с работой.
Оправдывала она двухметрового сына, который в свои двадцать пять, сидел на шее отчима, и туда же посадил жену с детьми.
- Конечно, он же не родной сын, своего бы, ты не обидел.
Крупные слезы катились по лицу, и ему стало даже интересно, как жена умудряется вызвать такой водопад, за считанные секунды.
- Ничего, что я его с двух лет растил, кормил, одевал?
- А теперь будешь попрекать куском хлеба?
Алевтина Егоровна загнала брови под самую макушку, это означало что возмущению ее нет предела.
- А может, он сам начнет зарабатывать этот кусок хлеба, в конце концов? Себе, жене, и детям, которых настругал?
- Ты!
Пальчик с маникюром чуть не воткнулся Лёвушке в глаз.
- Живешь в моем доме столько лет, и тебя никогда не упрекают этим!
- Никогда? А через день, это не считается? Да, от вашего дома, здесь один фундамент остался, и то сколько раз я его переделывал. Весь этот дом построен на мои деньги.
- Опять деньги! Боже мой, Левушка, какой ты мелочный человек!
Жена снова запустила водопад, и он понял, что ему не отстоять свое слово. Эта ленивая корова не сделает аборт, и родит третьего ребенка. Жена, теща, две дочери, и семья пасынка с тремя детьми. Толпа захребетников увеличится, и ему придется работать еще больше, чтобы насытить эту прорву.
Лев женился на Юле внезапно, он и сам не понял, как это случилось. Дорабатывал последние дни в таксопарке, и собирался насовсем уехать к матери, в деревню. Ждала его там не только мама, но и хохотушка Таня, с которой они собирались пожениться в скором времени.
Свадьбу решили сыграть скромную, времени накопить денег на шикарную, не оставалось. Недавно Таня сообщила, что они доигрались, у нее задержки, так что скоро он станет папой.
Жениться Лев был не против, Таню он любил, и она в нем не чаяла души. Тем более, что дружили ещё со школы, она его и из армии дождалась. Выучилась на фельдшера, пока он служил, и вернулась в деревню работать. На выходные он приезжал, и родители закрывали глаза на то, что молодые проводили вместе не только вечера, но и ночи.
Семьи обоих с радостью готовились к свадьбе, пересчитывая соленья в погребе, и занимая у знакомых деньги.
И случилось же ему подвезти хрупкую, голубоглазую блондинку с ребенком, и с чемоданами до дома. И согласиться помочь эти чемоданы внести в дом, уж очень она просила. Смотрела по-детски наивными глазами снизу-вверх, и были эти глаза полны слёз.
Он занёс вещи в старенький дом, где охала в постели не старая ещё женщина, которая оказалась мамой девушки, Алевтиной Егоровной.
Женщины напоили его чаем, посетовали на тяжёлую жизнь, и так восторгались благородством нежданного спасителя, что он задержался у них до вечера. На другой день привез им кое- какие лекарства и продукты, и снова млел от восторженных дифирамбов.
Мать Юли, Алевтина Егоровна, была неизлечимо больна, а дочь ушла от мужа тирана, чтобы провести с мамой последние дни.
Они оказались в ужасном положении, без поддержки, без денег, и умерли бы от голода вместе с ребенком. Если бы не рыцарь под именем Левушка!
Уже на третий день, он остался жить у них, слушая о том, какой же он замечательный. Ушел из таксопарка, и по рекомендации, внезапно поправившейся тещи, устроился в дальнобойщики.
Милиция, невеста Таня и родители разыскали его через два месяца, по прописке. Он в это время уже чинил крышу тещиного дома, и смотрел на рыдающих близких пустыми глазами. Отец хотел проучить сына кулаком, за то, что бросил невесту, но его, стоявшего как истукан, закрыла грудью молодая жена. Она повисла на шее мужа, и лишь повторяла сквозь рыдания:
- Я люблю тебя! Не слушай никого!
Алевтина Егоровна, поливала словесным мёдом зятя, и охала, недоверчиво оглядывая Таню.
- А его ли это ребенок, сомневаюсь я… Они с Юлечкой давно любят друг друга, и не расставались ни на минуту. Он такой честный и благородный человек, не мог он изменять моей дочери!
Она словно и не слышала, что говорили сватья, а лишь не останавливаясь, талдычила свое.
Первой сдалась Таня, плюнула под ноги верещащим разлучницам и ушла, высоко подняв голову. За ней поплелись убитые горем и стыдом родители, и больше они не виделись ни разу. Сам он к ним не приезжал, и они словно забыли о его существовании, не звонили и не писали. А ему и не хотелось никого видеть, лишний раз слышать от них упреки.
О том, что Таня родила девочек близняшек, и его родители помогают их воспитывать несостоявшейся снохе, он знал от случайных встреч с односельчанами.
Так же и дед с бабушкой узнали, что есть внучки и от Юли, сперва родилась Ульяна, потом Яна.
Когда умер отец Льва, он был на рейсе, за тысячи километров, и жена с тещей решили его не беспокоить неприятным известием.
По возвращении домой, сын так и не съездил на могилу к отцу, уехал снова. Работать ему приходилось много, семья росла, росли и потребности. Дом тещи был старый, пришлось ставить новый сруб, а потом пристраивать к нему теплую веранду. Женщины хлопотали по дому, воспитывали детей, и поэтому о том, чтобы кто-то из них устроился на работу, не было и речи.
Лев старался лишний раз не вспоминать о прошлом, вся его жизнь теперь заключалась в семье. Лишь изредка он вздыхал по ночам, когда воспоминания о жарких объятиях Тани его будоражили во сне.
Ох, и страстная она была, не то что амёба Юля, лежит бревном, отработает молча долг, и засыпает тут же. А то и сошлется на головную боль, и ляжет спать с детьми.
Но зато Юля верная жена, всё по дому хлопочет, и мужа обихаживает, грех жаловаться. А Таня скорее всего, и девочек родила не от него, такие горячие девушки скачут по мужикам без разбора. Теща часто так говорит, а она женщина умная, разбирается в жизни и людях. Она и Левушку первая приметила, поняла сразу, что мужчина он настоящий.
Время бежит быстро, намного быстрее, чем хотелось бы всем нам. День за днём, год за годом, и натикало двадцать с лишним лет. Левушка носился как сайгак, пахал как лошадь, зарабатывая деньги, на содержание своей семьи. Дома он бывал редко, рейс за рейсом, наматывал километры по дорогам страны.
Теща с женой растили детей, обеспечивали тыл, как любила говорить Алевтина Егоровна. И вырастили, Гена даже женился и заделал детей, и вся эта орава требовала денег от единственного кормильца.
За всей этой круговертью, Лев и не заметил, что отношение к нему изменилось кардинально. Вместо слащавых хвалебных од, все чаще стал слышать недовольство, и грубые слова. Почему-то в этом преуспевали дочери, Ульяна с Яной, в отличие от тихони Гены, пренебрежительное отношение к отцу они не скрывали.
- Деньги дай!
Это первое, что он слышал от них при встрече, а если отказывал, то девочкам сносило башню сразу.
- Ты вообще, что-то можешь дать своим детям?
- Какой ты отец, если даже обеспечить нас не можешь!
Они кричали обидные слова с интонацией тещи, и закатывали истерику, пока не добивались своего.
Усталость и раздражение копились у мужчины постепенно, и казалось, что вот-вот он сорвётся и...
Но он держался, ведь другой семьи у него не было.
Вот и сегодня, после "радостного" известия, что станет дедом в третий раз, он смолчал.
Ночью, когда все заснули, он вышел и сел на крыльцо, хоть очень устал с дороги, ему не спалось.
Закурил сигарету, и вытянув ноги, прислонился к деревянной, боковой стенке, хотелось посидеть и расслабиться.
Но уже через минуту, в окно высунулась засаленная голова Людочки:
- Весь дым идёт к нам в комнату, дышать нечем, вы о детях вообще, не думаете.
- Окно закройте, если мешает дым - вспылил он.
Как же они его достали все!
Но теща была начеку всегда:
- Как ты можешь с ней так разговаривать, она же беременная!
И когда успела проснуться и выйти, вот ведьма!
- Она вечно беременная, мне что, из-за нее курить бросать?
- Мог бы и бросить, нечего деньги на ветер пускать!
Раздосадованный Лев вышел со двора, и сел в кабину грузовика, ему рано утром нужно было выехать.
Он вдруг ясно осознал, как ненавидит всю эту свору дармоедов, ему хотелось пойти, заложить двери, облить бензином дом и поджечь. Ему казалось, что одной спичкой можно решить все проблемы и освободить себя от всех обязанностей. От этой мысли сердце подпрыгнуло и стало колотиться об грудную клетку, причиняя физическую боль.
Мужчина выскочил из кабины, и глубоко задышал, стараясь успокоиться, ему же утром за руль садиться. Сердце не унималось, вся левая сторона груди ходила ходуном. Придется зайти в дом, в аптечке лежат таблетки, наверняка найдутся успокоительные.
Положив под язык таблетку, он посидел за столом на кухне, заснуть уже не получится, нужно как-то дождаться утра.
Мысль о поджоге не уходила из головы, он уже ясно видел, как пламя охватывает дом. Как мечется Алевтина по дому, как в ужасе кричат Гена с Людочкой, как плачет в страхе Юля. Плачет по-настоящему, впервые в жизни.
Он подумал о дочерях, их то ему должно быть жалко, но оказалось, что нет. То ли от усталости, то ли от злости, ему было всё равно, что будет с ними. Нет у него привязанности ни к Ульяне, ни к Яне. Выросли девчонки без него, пока он работал, и стали копиями жены. Жадные, лживые и ленивые, как вся эта семейка.
Взгляд упал на молоток для отбивания мяса, старинный, тяжелый, с топориком с другой стороны. Он лежал возле раковины, на полотенце и поблескивал тускло.
Лев встал, подошел и взял его за деревянную ручку, подержал, ощущая тяжесть и медленно вышел в коридор. В доме было жарко, двери в спальни на ночь не закрывали, он слышал, как сопят и храпят домочадцы. Лев постоял у спальни молодых, а потом повернулся и пошел к теще, надо начинать с нее, главное зло в этом доме – она! Если бы не было ее, он сейчас жил бы с Таней, и точно был бы счастлив.
Теща храпела как здоровый мужик, раскинув руки, пододеяльник с розочками поднимался и опускался на груди.
Лев крепко сжал ручку топора, сейчас к розочкам добавятся кровавые цветочки, главное, чтобы она не успела закричать.
- Баран бестолковый!
Алевтина выдохнула слова с такой ненавистью, что он отшатнулся, и чуть не упал. Она пробормотала ещё что-то, и повернулась на бок, подставив седой затылок под молоток.
Мужчина повернулся тихо и вышел, теща даже во сне права, он трусливый и бестолковый. И никогда не сможет не то что убить, а даже ударить. Но и жить в этом вертепе он больше не сможет.
Лев сел за баранку, и в тяжких раздумьях, поехал на базу за документами. Можно, конечно, уехать к матери, все равно примет, единственный родной человек на свете. Но жена и теща в покое не оставят, пока не выжмут из него последнее. Вся эта семейка, присосались к нему, как клещи, и кормятся его кровью, пока они живы, жизни не будет.
Документы на груз никто не подготовил, и увидев Льва, все спохватились, словно впервые услышали об этом.
Пока оформляли груз, подписывали и суетились, он стоял, погруженный в тяжёлые мысли возле машины.
- Закурить дай!
Ни здравствуй, ни пожалуйста, мужичок в джинсовой куртке и бейсболке, дёрнул его за рукав.
От неожиданности, он не нашелся, что ответить, и молча протянул ему пачку.
- Устроился я к вам слесарем, пересижу тут, пока всё успокоится.
Тебя как зовут?
- Лев...
- А я Тигр!
Заржал мужичок, радуясь собственной шутке.
- Шучу, Витёк я.
- А то я не понял, что шутишь.
- Да ладно, не злись, смотрю, не в духе ты. Случилось что, может смогу помочь? У меня связи есть везде.
- А где это, везде?
Мужичок приспустил рукав куртки с плеча, и показал синие купола , их было много. И рука оказалась неожиданно жилистой, с переплетением крепких мышц.
И Лев решился, это был его шанс!
Он вкратце рассказал, что нужно избавиться некоторые людей, они мешают жить его другу.
Мужичок хмыкнул:
- Мне пофиг кто твой друг, и кто эти люди. 20 тысяч аванс, и 80 после результата.
Заначку Лев всегда держал под сидением, в дороге без денег нельзя, аванс он отдал не торгуясь.
Остальное договорились оплатить по результатам работы, по приезду Льва из рейса. Он решил, что возьмет кредит в банке, скупиться на такое дело не стоило.
На задней стенке склада где хранились запчасти, он мелом нарисовал план дома, а адрес Витек заучил наизусть, он был несложный.
- На окнах решетки, черный ход закрыт амбарным замком, ключа ни у кого нет. Твоя задача просунуть лом и зафиксировать дверь снаружи и поджечь.
- Разберусь, не переживай, не впервой. Если меня повяжут, я тебя не знаю, дом поджег просто так, но тогда с тебя двойная оплата. От меня придет человек за деньгами.
Выезжая из города, Лев проехал мимо дома тещи, окна были занавешены, все ещё спали. Скоро обед, а эти лентяи до сих пор зады не подняли, ну, ничего, скоро заскачете как зайцы.
Он представил пепелище на месте дома, полицию, ковыряющую угли и золу, и усмехнулся.
И с силой нажал на педаль газа.
Даже после того, как был доставлен груз, ехать домой ему не хотелось. Пусть у Витька будет больше времени на подготовку, и выполнение задуманного им поджога.
Он позвонил диспетчеру, сослался на небольшую поломку, и поехал к матери. Не был в родной деревне больше двадцати лет, и не знал как его встретят, но нужно было где-то перекантоваться ещё сутки.
Многое изменилось за эти годы, даже родительский дом был под новой крышей, и обшит сайдингом.
Но рос так же перед домом куст белой сирени, и мамины ирисы желтели в палисаднике.
Его заметили сразу, в открытое окно сперва выглянула красивая, длинноволосая девушка, и ее тут же сменила мать Льва.
Он не надеялся на теплую встречу после стольких лет, но мать обрадовалась и прослезилась.
Мужчина в душе ужаснулся, увидев как она постарела, сухая, жёлтая кожа обтягивала скулы, темные впадины глаз пугали глубиной.
Пакетик со сладостями, купленный Львом в придорожном кафе, она сама не замечая того, обнимала и гладила как ребёнка. А потом засуетилась, накрывая на стол, хваталась то за одно, то за другое, пока не уронила и не разбила чашку.
- Бабуля, посиди, я сама всё сделаю - мягко отстранила ее от стола девушка, и усадила на стул.
- Ой, я же и не познакомила вас! Лиза, это папа твой!
- Я догадалась - улыбнулась Лиза - успокойся бабушка, и поговорите, пока я накрою стол.
- Это она ко мне приходит помогать по дому, раньше вдвоем с Катериной ходили постоянно.
- А где она сейчас?
- Так замужем, внук у тебя родился недавно, с ребенком не разгуляешься.
- А Таня как живёт, одна всё?
В душе теплилась надежда, что теперь, когда он останется вдовым, можно было бы и к ней заглянуть.
- С чего это одна? Они Володькой Мироновым двух мальчишек растят, хорошие ребята, помощники мои.
- Твои?
Похоже, что пока его не было, Танька пустила корни в доме, вот проныра!
- Так я совсем одна, вот они все вместе и присматривают за мной. Без отца твоего, я одна не справляюсь с таким большим хозяйством. Володька мне вон и крышу перекрыл, и обшил дом, и забор поставил.
- Я… это… Мам, я разводиться надумал, пожить у тебя можно будет, если что?
- Это ты не у меня спрашивай, а у Лизы с Катей, дом я переписала на них. Мне жить осталось не так много, хотелось отблагодарить их, что не бросили, помогают, ухаживают.
- Как это им, а я?
Слова вырвались у него внезапно, довольно грубо и громко, что мать даже отшатнулась.
- А что ты? Взрослый мужик, разберешься сам, как и где жить. А внучкам моим…
Он не выдержал, перебил мать шепотом:
- Твои ли?
- Рот закрой свой поганый – неожиданно вспылила мать – и никогда не открывай! Ростом вымахал, а совесть отрастить забыл, поганец! Ты не только ее ославил на всю округу, бросил перед свадьбой, ты и меня с отцом опозорил. Не хочу больше разговаривать с тобой, иди лучше к отцу на могилку, прощения попроси. Хоронили его тоже Таня с Володей, на свои деньги, а ты и рубля не прислал. Всё, устала я, пойду лягу, тебе Лиза могилу покажет.
Накормив новоявленного отца, Лиза объяснила ему, как найти могилу деда, и прошептала, кивая в сторону комнаты:
- Вы поаккуратнее с бабушкой, ей волноваться нельзя, она неделю назад только из больницы выписалась. И приезжайте хоть иногда, кто знает, сколько еще проживет, диагноз у нее нехороший.
- А куда я приеду, дом-то уже ваш, прибрали к рукам смотрю, не оплошали.
- Идите вы… На кладбище!
Лев быстро нашел могилу, с мраморного камня улыбался непривычно красивый и молодой отец. Таким он был, когда сажал маленького Льва на плечи, и мальчик рвал с дерева сладкую черешню. Ему захотелось у могилы, попросить у отца прощения за все свои неприглядные поступки.
Но так было трудно признать себя неправым, что так и не выронил ни слова. Разве он не имеет права на собственную жизнь, которую выбрал сам? Да, может быть не очень она и удалась, но это его семья, его дети и его жизнь.
Его дети! Льва дернуло словно током, дети! Господи, что он натворил, о чем думал когда нанимал Витька? Если они все погибнут в пожаре, как тогда жить? В деревне он никому не нужен, у него даже угла своего нет. Всё, что он нажил за жизнь, сейчас может сжирает огонь.
Чтобы не вызвать подозрения, они с Витьком, даже не стали обмениваться номерами телефонов. И остановить надвигающуюся катастрофу, он был не в силах.
Наскоро попрощавшись с матерью, Лев рванул в сторону дома, лишь бы успеть!
Надеялся, что Витёк окажется не таким расторопным, и дом, и семья будут ждать его в добром здравии.
Но страх, как большой и зубастый зверь, грыз его внутренности, и с ухмылкой, выдавал ему картины, одна страшнее другой.
Слезы текли по лицу, он с трудом разбирал дорогу, что же он сделал, как теперь ему жить после этого?
- Господи, - умолял он того, к кому обратился впервые в жизни, - не допусти беды! Спаси и сохрани мою семью, другой у меня нет!
Наверное, он услышал, Лев издалека увидел родную крышу, дом был цел! На всякий случай, он зашёл домой, галдящая толпа его захребетников, за столом ударно уничтожала кастрюлю борща.
На душе потеплело, он посидел за столом, аппетита не было, просто сидел и смотрел, и ему хотелось плакать. Не было злости даже на тёщу, плохо ли, хорошо ли, прожили рядом полжизни.
Несмотря на огромную усталость, он поехал на базу, отметиться, да и с Витьком нужно было разобраться.
Он решил , что деньги не станет требовать обратно, главное, чтобы он не болтал об этом.
Но Вити негде не было, он обошел все закоулки, и не найдя, решился спросить у бригадира слесарей.
- Бухает, сволочь, уже второй день, откуда то деньги добыл! Вон, спит на складе, за ящиками!
Лев долго тряс несостоявшегося поджигателя, но тот был не в состоянии даже глаза открыть.
- Ладно, как проспится, скажите ему, что я приходил. И передайте, чтобы без меня ничего не делал.
Бригадир махнул головой, они покурили молча, и Лев уехал домой отсыпаться. Вряд ли за ночь этот алкаш проспится, приедет с утра и поговорит с ним. И всё останется по-прежнему, ворчливая, но заботливая теща, плаксивая, но привычная жена, и дети. Да фиг с ними, пусть размножаются, как-нибудь прокормит.
Ужинать он не стал, его замутило при виде еды, закружилась голова, и он прилег на кровать.
- Мам, дай денег – Гена шмыгая носом, переминался с ноги на ногу - мы завтра пойдем за детскими вещами.
- Проси у отца, у меня нет денег.
Гена постоял в дверях в нерешительности, и тихо позвал отчима:
- Папа!
Лев молчал, в комнате было тихо, парню показалось что он даже не дышит. Ладно, решил он, спрошу завтра, вдруг еще разозлится что не даю спать после рейса.
Шумно поужинав, семья разошлась по комнатам, и один за другим в доме погасли огни. Юля не стала мешать мужу и пошла в комнату дочерей, они долго хихикали, вспоминая смешные истории, но к полуночи сморило и их.
Витек проснулся к концу смены, болела голова, и его трясло ка в лихорадке. Но мир не без добрых людей, бригадир пожалел его, довез на машине до дома. Даже купил пива на опохмелку и сказал между делом:
- Тебя Лева искал, водила из первой колонны, что-то ты ему должен был вроде…
Должен? Елы-палы! Деньги пропил и раздал корешам, а дело не сделал! Он же не лох какой-нибудь, чтобы слово не сдержать, сейчас поедет и сделает. Тем более, что за это еще деньги получит.
Добрый бригадир слил ему бензин в опустевшую бутылку из-под пива, и не стал спрашивать зачем.
В кармане джинсов Витек нашел остатки от аванса, и на задание он пошел с кассетой пива. Засел в засаде за домом, и живительной влагой поддерживал неутомимый свой дух, в ожидании, когда все заснут. Когда погас свет в последнем окне, он был уже настолько пьян, что с трудом ориентировался в пространстве.
Хотя, что там ориентироваться, вот дом, вот дверь, а вот лом, что он принес с собой, на всякий случай. Он крепко подпер дверь, для надежности свалил туда же и какие-то чурбачки, валявшиеся там же. Плеснул бензина и чиркнул спичкой. Он ушел спокойно через ворота, всего один раз оглянулся, всё было пучком, пламя разгоралось.
Дым первой учуяла Алевтина, загудела как иерихонская труба, и за минуту полуголая семья оказалась во дворе. Перепуганные дети ревели, а прибежавшие на шум соседи потушили огонь. Загорелся давно не используемый и забитый досками изнутри, вход в чулан.
- Слава богу, все живы!
- А где отец?
- Где Левушка?
Он лежал, вытянувшись в кровати, словно его вся эта кутерьма и не касалась.
- Устал, даже от шума не проснулся. Ну ладно, не трогайте, пусть выспится!
Они тихо вышли, и аккуратно прикрыли за собой дверь, все понимали, что кормильца нужно оберегать.
« Зря я думал, что они меня не любят и не уважают, зря. Как бы там не было, они моя семья. А что за шум там был, случилось может что?»
Он хотел повернуться к двери, и позвать кого-нибудь, тело его не слушалось. Последние проблески сознания вспыхнули и погасли, и он провалился в бездонную яму.
Домочадцы долго не могли заснуть после пережитого, но они еще не знали, что завтрашний день принесет большие огорчения.
Держась за руку молодого и сильного отца, единственный кормилец семьи уходил от них, босиком по пыльной дороге детства и был счастлив, как никогда. Он ел сладкую черешню, собранную в подол майки, и мама в самом лучшем платье, нарядная как на праздник, ждала их на крыльце.
#семья #муж и жена #судьба
Думаю вам будут интересны и другие рассказы: