Дни мешались с ночами, превращались в месяцы и годы, а те складывались в века и тысячелетия. Лиза давно сбилась со счета собственных лет, будто была всегда, просто то и дело проваливалась, на время выпадая из реальности. Чужие жизни смешивались в бесконечный поток, приходили и уходили, замерзало, покрываясь тонкой коркой льда, озеро, а она все была, неспособная разорвать нить собственного существования.
Помимо отношения к людям, сирены отличались от русалок еще и происхождением, и оттого только больше ненавидели друг друга. Сирены рождались и исчезали в морской пене, становились водой и брызгами летели по ветру, а русалки когда-то сами были людьми. Лиза звала их утопленниками, некрасиво кривила губы при одном упоминании и старалась уйти как можно дальше, только почуяв исходящий от них отвратительный запах. Русалки заманивали людей, потому что ненавидели, топили, чтобы разделить одиночество, и в конце концов исчезали, разъедаемые собственной завистью.
Лиза не была знакома ни с одной из них, предпочитала людей нечеловеческим существам и уже добрую сотню лет не ступала в открытую воду. Не оттого, что хотела сама стать человеком, а из снедающего изнутри страха, вырывающегося дрожью в голосе и сбитыми нотами. Лизе казалось, что стоит коснуться воды, полностью окунуться, и она обратится в пену, исчезнет истлевающими на ладонях воспоминаниями.
Она, пожалуй, жила уже слишком долго, чтобы так поздно научиться забывать.
Конечно, Лиза помнила прошлое, каждую частичку проведенного в этом мире времени, лишь бессмысленно обманывала себя, пытаясь отречься от собственных чувств. Тогда был единственный раз, когда она в самом деле любила той любовью, которую люди возносят в легендах, и память об этом чувстве до сих пор билась запертой в ладонях бабочкой.
Лиза помнила Алексея, узнала его с первого взгляда, вот только он уже давно превратился в одно из воспоминаний, маленьких песчинок, присыпающихся сквозь пальцы. Сирены жили слишком долго, чтобы всерьез связывать себя мимолетными сладкими чувствами.
Она ходила по улицам, подставляя лицо теплому солнцу, глядела на спешащих, блуждающих и смеющихся людей, и в животе ее клубком вязалась смешанная с тоской зависть. Колючая ностальгия била в виски, страх стучал в горле, а ровная гладь озера блестела сквозь пушистые темно-зеленые ветки. Лиза поселилась здесь лишь из собственной упрямой прихоти, а вовсе не потому, что сотню лет спустя все еще чего-то ждала.
Уже очень давно она не встречала других сирен, не слышала удушающий русалочий дух, была одна среди мимолетных маленьких людей, наслаждающихся собственными стремительными жизнями. Лиза завидовала им, боялась исчезнуть однажды и все ближе и ближе подходила к манящему прохладным блеском озеру.
Лиза устала, ощущала себя плывущим по небу облаком, рассыпающимся на облачка поменьше и в конце концов неизбежно исчезающим в лазурном забвении.
Внезапная встреча пробудила в ней не ностальгию – черную, разливающуюся под кожей ненавистью и злобой. От увиденной в интернете фотографии сердце екнуло неприятно и тяжело, и Лиза, словно назло самой себе, назначила свидание. Просто затем, чтобы обмануться в собственных глупых ожиданиях. И даже в этом стремлении она провалилась, больно стукнувшись головой о твердую землю.
Алексей улыбался прямо так, как в ее слишком четких воспоминаниях, будто все еще был тем храбрым ребенком, слушавшим ее песни. Он просил ее спеть хотя бы еще один раз, напоследок, обозвал себя ее мужем, а у Лизы отчего-то жар хлынул к щекам и задрожали ладони.
Прямо так же, как и теперь, когда он, вдруг выскочив из-за поворота, направился к ней широкими размашистыми шагами. Тогда, целую вечность назад, Лиза считала, что он бросил ее, ушел, пока ее не было, и оттого вскипела в груди ярость. Она училась ходить под его заливистый смех, ощущая тепло поддерживающих ее ладоней, и тогда, впервые в слишком длинной жизни, она, кажется, в самом деле чувствовала себя счастливой.
Ровно до тех пор, пока мир под ее ногами не рухнул, обратившись ровной, расчерченной мерными кругами водной гладью.
– Елизавета! – он вырос перед ней, поймал в кольцо рук до того, как Лиза успела дернуться в сторону.
И замолчал, глядя растерянно и почти испуганно.
Несколько прохожих обернулись, парочка девиц засмеялись, но никого из них больше не существовало. Лиза смотрела перед собой, широко распахнув глаза, а Алексей улыбался, и ямочки на его щеках так и манили прикоснуться.
– Ну что еще? – и все же она смогла сохранить безразличное, чуточку рассерженное выражение.
Такое, что стало даже немного стыдно, потому что Алексей улыбался так тепло и ярко, что от ярости сводило скулы.
– Почему бы нам не продолжить сказку? – голос его подскочил вверх, руки, кажется, стали невыносимо горячими.
Лиза хотела было ответить колкостью, но застыла, распахнув рот и глядя, как пунцовый румянец расплывается по его щекам. Алексей не отвел взгляд, шагнул еще ближе, совсем уж непозволительно, так что Лиза почувствовала его дыхание на щеке, и склонился к самому ее уху:
– Про утопленника, без ума влюбленного в сирену.
Дыхание его жаром коснулось виска, запуталось в волосах, а ее собственное застряло в горле. Тугой комок в груди сжался сильнее и вдруг лопнул, исчезая солеными искорками на губах. Лиза расхохоталась, запрокидывая назад голову, а Алексей, прижав ее к себе еще крепче, опустил на плечо лоб и невесомо коснулся губами шеи.
В этот раз он, пожалуй, не спрашивал разрешения.
Начало. Предыдущая. Дальше.
Ставьте лайк, подписывайтесь и оставляйте комментарии, чтобы поддержать автора и не пропустить продолжение!