Ещё одна история, рассказанная моим соседом, северным пенсионером-бульдозеристом — она не только про Север, но и немного про евреев на Севере. Пересказать ее непросто. В наше политкорректное время про евреев или хорошо, или никак. На самом деле, соседу совершенно до лампочки любые национальности, он делит людей по другим критериям. При этом, он страшный матерщинник, но даже хантов, ненцев и других представителей малых народов называет просто аборигенами. А евреев - евреями. А как их ещё называть?
Михаил Моисеевич Шпильман, имевший прозвище Шпили-Вилли, был из тех евреев, которых не любят. А точнее — очень не любят. К евреям у нас, если вы, конечно, не Жванецкий или Пастернак, и так-то отношение не очень, а на Севере, где евреев наперечёт, и каждый, как под микроскопом — особенно. Поначалу, впрочем, люди, столкнувшиеся с ним впервые, часто не понимали — почему так? Что за нелюбовь такая к неплохому, вроде, человеку. И действительно, Михаил Моисеевич, был очень даже хорошим начальником участка строительной организации, постоянно меняющей название. Для краткости, назовём её Автодором. Работяги, бывшие у него в подчинении, на своё житьё-бытьё особо не жаловались : техники хватало, бензина-солярки тоже, бытовые условия были получше, чем у соседей. Зарплату, с учётом северных надбавок, выплачивали вовремя. Но народ Шпили-Вилли всё-равно не любил. И совсем не потому, что он был евреем. Все его плюсы, как руководителя и хозяйственника, перечёркивал жирный минус — Михаил Моисеевич был непроходимым бабником, цеплявшемся к каждой юбке. Женщин. стоит сказать, в строительных организациях Севера тоже мало. Не так, конечно, как евреев — примерно две на сто человек и ценились они, соответственно, почти на вес золота. Но конкурировать в амурных делах с начальником участка, обладавшим огромным административным ресурсом и министерской зарплатой, работягам и специалистам было крайне трудно. Им было обидно и от того Шпили-Вилли они не любили. Но в производственной деятельности палки в колёса не вставляли, план выполняли и перевыполняли. Возможно от того, что Михаил Моисеевич заводил интрижки только с незамужними. А замужней, из всех знакомых соседу женщин, была только одна : повариха Надя. Надя, к слову, была его женой.
Организация строила дороги и подъездные пути для других организаций, включая Газпром, и никогда не бедствовала. Соответственно, не бедствовал и Шпильман. Но наличие полтора десятка любовниц, разбросанных по всему участку, постоянно подрывало даже его финансовое положение. Как настоящий еврей, Михаил Моисеевич своих пассий никогда не бросал окончательно и всем, по мере возможности, помогал материально. Вот и приходилось крутиться.
Во-второй половине 90-х «крутились», в основном, по старинке — делать откаты и «пилить» бюджетные деньги ещё только учились. Воровать в открытую Михаилу Моисеевичу не позволяло воспитание и стах перед правосудием, вкладываться в «пирамиды» он благоразумно не рисковал и, в основном, тихо крутил денежки через банки - на пару с главбухом.
Но к декабрю нарисовалось настоящее дело. Головное управление отмечало 10-летний юбилей, приличные премии получали все участки, а лучшие — в двойном размере. Шпильмановский 5-й числился именно таким. 7 декабря он вместе с главбухом Сидоровым получил в управлении наличные и отправился прямиком на торговую базу «Автодора» : весь премиальный фонд ушёл на закупку спирта по отпускной цене : 200 коробок по 20 поллитровых бутылок. А реализовывать их решили не в магазинчиках участка, а в торговой сети района и по коммерческой цене. Другими словами, по сёлам и посёлкам с местным населением. В отличии от Крайнего Севера, где спиртное аборигенам в то время не продавали, в Ханты-Мансийском АО такого ограничения не было. План представлялся рабочим, но новоиспечённые автодоровские коммерсанты не учли, что старые советские схемы перестали работать и в торговле спиртным появились новые правила. Главное из них состояло в том, что все водочные потоки района контролировала структура, напрямую связанная с так называемой «организованной преступностью». Назовём ее для простоты «мафией», хотя к настоящей мафии она не имеет никакого отношения.
Предсказуемо узнав о грандиозных планах Шпильмана и К проникнуть на чужую территорию, криминальные боссы отреагировали сразу и без предупреждения. Если бы спирт реализовывался внутри «Автодора», они бы и пальцем не пошевелили, а вот демпинг у себя под носом потерпеть не могли. На следующий день, вездеход, тащивший с базы сцепку из двух большущих саней с полозьями из брёвен, гружёных коробками со спиртом, был перехвачен на полпути - рядовыми бойцами «мафии» на корейских снегоходах, вооружённых автоматами. Обе сани были опрокинуты с дамбы под косогор и для надёжности расстреляны. Вездеход, водилу и экспедитора не тронули и отпустили с миром.
Когда Михаил Моисеевич лично примчался на место, картина предстала удручающей : под косогором, прямо на снегу, живописно валялись отпировавшие своё аборигены. Дееспособных среди них не было, упились все, олени бродили сами по себе и смотрели виновато. Всё, что удалось спасти — три уцелевшие как-то коробки. Как раз хватило запить потом горе. А премиальные пришлось выдавать из резервного фонда.
Вообщем, знаменитая еврейская предпринимательская жилка на Михаиле Моисеевиче решила отдохнуть. Коммерсант из него не вышел. Но это пока. Наступят нулевые и всё переменится. Но об этом в другой раз. Как говорит сосед — продолжение следует.