Маринка сидела за столом, опустив голову на руки. По радио нежный женский голос, словно рассказывал её историю. Боль разрывала грудь и туманила голову.
«Что было, то было: закат заалел…
Сама полюбила — никто не велел.
Подруг не ругаю, родных не корю.
В тепле замерзаю и в стужу горю.
Что было, то было… Скрывать не могла.
Я гордость забыла — при всех подошла.
А он мне ответил: — Не плачь, не велю.
Не ты виновата, другую люблю…»
Маринка застонала, вспомнив, как она прошлым вечером предлагала себя Фёдору. И как он решительно отверг её любовь. Не нужна она ему. Как же больно, то. Слёзы бежали по щекам девушки. А голос певицы продолжал звучать, выворачивая душу наизнанку.
«Что было, то было! И — нет ничего.
Люблю, как любила, его одного.
Я плакать — не плачу: мне он не велит.
А горе — не море. Пройдёт. Отболит.»
«Наверное, когда-нибудь и отболит, но как же больно сейчас» - Маринка потерла ноющую грудь.
В сенях сбрякали ведра и дверь отворилась. В дом зашла мать.
- Маринка…- произнесла и увидев. заплаканное лицо дочери, всполошённо кинулась к ней, - Что случилось доча? Что Марина? Обидел кто?
- Ах, мама? Сама я себя обидела? Как жить мне мама? Я люблю его, люблю.
- Кого доча?
- Да, Федора, мама.
- Это который, механик? - мать устало присела на скамейку.
Маринка кивнула головой и закрыла руками лицо.
- Так он же женат! У вас, что-то было? - голос матери стал строже.
- Нет мама, не переживай за зря. Не нужна я ему. Он Аньку свою любит. Ох, мам, я вчера тут дел натворила, не знаю, как теперь на глаза показаться. Я уехать хочу мам. Не могу я видеть его. – с отчаянием в голосе проговорила Маринка.
- Ну успокойся, успокойся. Доча, что сказать-то хочу. Тётка Полина сказала, что к тебе свататься Тимофей Полянцев собирается. Хороший парень, работящий, не пьёт, дом построил. Может подумаешь?
- Ах мама, что сейчас говорить? Вот приедут свататься, тогда и подумаю. Я сейчас готова, хоть куда, только бы подальше от него. Больно мама, как же больно.
- Как же тебя угораздило то дочка, - мать вздохнула тяжело и прижала голову дочери к груди, гладя её как маленькую по голове.
- Всё пройдет милая, всё пройдет…
- Марья, Марья - со двора послышался голос соседки Екатерины, и она влетела в избу, запнувшись в сенях о ведро. - Фу ты чёрт! Что у вас ведро то посередь дороги стоит.
- Так ты гляди под ноги-то, что летишь как заполошная.
- Дак я спредупредить хотела, там до Маринки сваты едуть. Близко уже. Я через огороды бежала.
- Марин, чё делать то? Примем или как? Сразу от ворот поворот? – спросила дочку Мария.
- А примем мама. Ты только задержи их. Я себя немного в порядок приведу.
- Хорошо дочка, - и Мария вышла из дома вместе с соседкой, встречать дорогих гостей.
Меньше чем через месяц отшумела пышная свадьба и первая красавица села, уехала в дом к мужу.
А года через четыре повстречала Анна Марину в городе в больничном городке. Маринка гордо несла свой округлившийся животик. Увидев Аню, она остановилась и поздоровалась. Помолчав с минуту сказала, - Спасибо вам с Фёдором сказать хочу. Если бы не вы, вряд ли я за Тимошу замуж согласилась выйти. Не нравился он мне. А сейчас не знаю, как и судьбу благодарить. Лучшего мужа и представить не могу.
Аня улыбнулась, - Поздравляю! Кого ждёте?
- Тимоша наследника хочет, дочка то у нас уже есть. А как у вас дела?
- А у нас тоже всё замечательно.
И женщины пошли каждая своей дорогой. Одна перебирала в уме, что ей еще купить в городе домой надо.
А у второй в голове невесёлые мысли, - Вон уже и у Маринки второй ребёнок будет. Сёстры что одна, что вторая за четвёртым собрались. А она пустая. Дом у них с Фёдором полная чаша. Всё есть, только не хватает в нём жизни, звонкого детского смеха.
Шли годы. Анна была уже десятый год замужем. У сестёр уже по пятеро ребятишек по дому бегало. Лишь у Анны всё было по-прежнему и она уже потеряла всякую надежду, когда однажды утром почувствовала тошноту. Но даже и тогда не придала этому значения, мало ли что съела накануне. Лишь недели через две утренних недомоганий, решилась поехать в больницу.