Совсем недавно для себя я открыл цикл статей о людях, которые преданы своему делу и выполняют какую-то свою миссию, не рефлексируя, просто делают свою работу. Обычную, на первый взгляд, ответственную работу.
В этой статье все реальные имена заменены на вымышленные, однако образы я попытался оставить оригинальными.
... "город попросил" - эту фразу я слышу в последнее время бесстыдно часто, "город просит" бесстыдно и беззастенчиво . Он не требует, он просит так, что невозможно отказать.
Люди и компании объединяются и самозабвенно делают одно общее дело, ведь "город попросил".
... морозным мартовским утром, мы встретились на одном из перекрестков города, который попросил сделать работу "во славу Божию":
- Я,
-мой коллега,
- навязанный "городом", помощник в лице скорее всего русского грузина (по другой версии итальянца) Гиви,
- странная женщина Алёна (которая пребывала не первый день в фантастическом восторге от того, что у неё появилась возможность выйти из свежего лексуса и прикоснуться к истории города (который попросил), заполнить память айфона последней модели видеосъёмками в 4К наших суровых мужских разговоров "по работе", да в конце концов взобраться на чердак "сталинки", наступить в голубиное дерьмо и вдохнуть пыль веков).
- мастер (или прораб) Фёдор.
Вчера Фёдор мне показался совершенно обычным человеком. Эдакий средний класс рабочего класса или рабочий класс среднего класса. Сегодня он не отличался от себя вчерашнего.
Ниже среднего роста, одетый в чёрную куртку пиджачного крою, которыми были обильно завалены прилавки лоточников в конце девяностых, начале двухтысячных. Куртка не выглядело поношенной, поэтому остаётся загадкой, откуда он её достал в 2022 году практически новой. Штаны были какого-то тёмно-неопознаваемого цвета, толи часть какой-то робы, толи спортивные безразмерные треники без манжет. Обут был в дутые сапожки, ну знаешь, такие, как продаются в Пятёрочках и Ашанах за 899 рублей. Головного убора у Фёдора не было ни вчера, ни сегодня, не смотря на морозец. На вид он казался младше меня, но ввиду своего нехитрого прикида и мешкообразного телосложения, производил не самое располагающее впечатление. А, учитывая грусть мешков под глазами и синеву отёкших щёк, можно было предположить, что Фёдор недурно может "закладывать за воротник". При всём этом скулы его отливали фиолетово-тёмным блеском гладко выбритой кожи.
Я не совсем понимал его роль в нашей общей работе, скорее всего Гиви был работодателем Фёдора, но при этом первый не отдавал Фёдору прямых указаний, Фёдор, как будто читал мысли Гиви и все действия производил самостоятельно.
Когда настало время влезть в люльку автовышки, чтобы подняться на крышу, у Фёдора в руках образовались "планшет" с бумагой формата А4, лазерный дальномер и метровый уровень. Откуда он их извлёк, для меня остаётся загадкой.
Хотя Фёдор и производил впечатление совершенно автономного работника, но я всё таки "бросил" ему свою задачу, какие два размера интересовали меня, внутренне радуясь, что мне не придётся лезть в люльку и подниматься на двадцатиметровую высоту, когда такой ценный кадр появился в нашем распоряжении.
Пока мы грелись, чеша без умолку языками тут внизу, стрела автовышки медленно уносили ввысь люльку с Фёдором и каким-то еще работягой. Когда люлька дошла до карниза, Фёдор деловито "отснял" все размеры, записал в планшет и кричит оператору автовышки на древнефиникийском:
- Вираааа!
- Куда вира? это всё, чтобы выше, нужна другая вышка. Что, вниз?
Фёдор ничего не ответил, и полез через ограждение люльки на крышу сталинской пятиэтажки. Честно говоря, смотреть на это не хотелось, поэтому взгляд я поднял, когда в люльке остался только один работяга.
... минут через 10 я первый раз услышал голос Фёдора рядом, который сообщал мне желаемые размеры.
Гиви настаивал теперь заходить в подъезд и лезть на чердак, чтобы увидеть своими глазами крышу изнутри, Алёна писала кипятком и чуть ли не хлопала в ладоши от этой идеи. Фёдор же равнодушно сказал, что уже всё изучил и сходил на чердак, забравшись через "кукушку" прямо с кровли.
Я продолжал молча восторгаться деловитости этого персонажа. В голове мелькнула стая мыслей: "сколько же Гиви платит ему за такую фанатичную преданность делу, за предвосхищение мыслей и указаний босса, что его мотивирует "бегать и летать", откуда берутся такие люди, где таких искать?" Эта стая улетела из головы, оставив только туман неотвеченных вопросов, который развеялся разве что в сумеречной темноте чердака, куда мы всей компанией и поднялись.
После проведения изысканий, все (кроме Алёны, которая была поглощена непрерывным видеографированием убогих вентканалов, залежей голубиного помёта и кишок провайдерских проводов) поделились своими мыслями относительно конструктива той каркалыги, которую нам нужно было реализовать на этой многострадальной крыше.
Мысли были оформлены тут же на "планшете" Фёдора. Первым свои мысли разбросал по листку бумаги Гиви, нарисовав откровенную ерунду, которая была далека от конструктивов, сопроматов, да и вообще эскиз получился неприглядно жалким.
Когда все поняли, что осколок мыслей Гиви никуда не годится, "планшет" в руки взял Фёдор, не смотря на некий тремор, он деловито набросал от руки 3D-модель крыши и предполагаемых к установке на неё конструкций. При этом в его действиях чувствовались, если не отголоски высшей технической школы в области начертательной геометрии, то уж точно пятёрка по черчению строительного техникума.
Человек со странной сбивчивой речью, усеченным навыком донесения словами своих размышлений до окружающих, но мыслящий технически очень правильно, производил неизгладимое впечатление профессионально-деформированного. Сколько таких в нашей стране?
Естественно, у таких людей, которым еще нет сорока, может быть один из двух недостатков.
Он может тащить огромный пласт работы, фанатично быть преданным делу, но в рандомный день неожиданно пропадёт"с экрана радаров", станет полностью автономным и недоступным на неделю-другую. Искать его будет бесполезно, пока не пройдёт "тоска", он не вернется.
Или же второй, не менее типичный недостаток, человек живёт работой ровно с утра и до полудня, а после обеда расслабляется постепенно до вечера, наслаждаясь жизнью и несколько фраппируя окружающих лёгким амбрэ крепленого пива. Утром он приводит себя в состояние "как огурчик", брея трясущимися руками проступившую щетину, чтобы фанатично отвлечь всё от той же "тоски" себя работой хотя бы до экватора рабочего дня...
И как ни странно, но этот средний класс рабочего класса и формирует фундаментальную основу нашей страны.