Две пары глаз смотрели на меня серьёзно и настороженно.
Я растянула губы в широкой улыбке и жизнерадостно сообщила:
– А сейчас покажу вам вашу комнату!
Широким жестом распахнула дверь в детскую.
Старший из братьев молча кивнул. Какие они разные! Двенадцатилетний Богдан, широкоплечий, плотный, приземистый, черноглазый и черноволосый, с ярко выраженными азиатскими четами лица. Арсений, хрупкий, с трогательно-тонкой шеей и светло-русыми волосами. Не подумаешь, что ребёнку уже девять лет. Большие серые глаза, пушистые девчачьи ресницы. Нос картошкой, густо усыпанный веснушками.
«Что за интернационал?» – мысленно удивилась я.
Коля, вероятно, стараясь помочь всем справиться с волнением, бодро сказал мальчикам:
– Устраивайтесь, потом ужинать будем!
Дети послушно кивнули и подхватили рюкзачки.
На кухне я тихо спросила мужа:
– Коля, они что, от разных отцов?
– Да. Я тебе говорил, помнишь?
Ничего я не помню. С тех пор, как он сказал, что племянники оказались в детдоме и их надо забрать к нам, я жила в постоянном напряжении. В глубине души понимала, что муж прав – при таком количестве родственников дети не должны расти под опекой государства, но в тридцать лет стать матерью двоих неродных детей! Для меня это было слишком.
– Ты дальний родственник! Их мать была тебе двоюродной сестрой. Неужели нет никого ближе? – пыталась я повлиять на мужа.
– Есть, – тяжело вздыхал Коля. – Её брат, родной дядя мальчиков. Но он отказался: нет жилищных условий, и жена против.
Можно подумать, что я – за! И условия у нас, конечно, есть! Только купили долгожданную двухкомнатную квартиру. Подкопили денег, взяли кредит. Я радостно планировала, где будет спальня и какой кухонный гарнитур мы купим. Теперь спальни у нас не будет, точнее, будет – там же, где гостиная. А гарнитур придётся брать любой, лишь бы подешевле.
– Замужем сестра никогда не была, так что вопрос об отце или отчиме отпадает сразу. Для себя детей рожала, – продолжал Коля.
– Решилась же, – заметила я.
– Валя! – муж посмотрел с укоризной. – Кто мог предвидеть, что здоровая молодая женщина в одночасье умрёт от инфаркта?
Из близких родственников, готовых позаботиться о детях, осталась бабушка. Она забрала мальчиков после похорон. Но через несколько недель тяжело заболела и попросила социальную службу оформить их в детский дом.
В душе мелькнула робкая надежда, что это не навсегда. Поживут братья у нас какое-то время, бабушка вылечится и заберёт. Но я одёрнула себя: временное обязательно переходит в постоянное, так что рассчитывать на чудо не стоит.
Тогда я сказала, что подумаю.
Как мы будем жить вместе? Я совсем не знаю этих детей. Муж часто ездил в их город по делам, всегда останавливался у сестры и племянников любил. А как они воспримут меня, чужую тётю? Я должна заменить им мать? Но я хочу родить своих малышей.
Теперь наша замечательная размеренная жизнь перевернётся с ног на голову. В конце лета мы планировали поехать отдохнуть в Египет, а новогодние каникулы провести у друзей в Питере. Но четыре турпутёвки нам не осилить, а к друзьям неудобно приезжать такой компанией.
А если мы не заберём братьев? Они останутся в детдоме. Были бы это дети моей сестры, пусть двоюродной, смогла бы я жить дальше спокойно, ни в чём себе не отказывая?
Во мне боролась жалость и желание ничего не менять. Жалость победила.
– Коль, какой национальности у старшего отец? – спросила мужа. – Китаец, кореец?
– Не знаю. Отчество у мальчиков дедовское, оба Александровичи. Первого она рано родила, от кого никому не сказала. И имя, видишь, какое – Богдан. Богом данный.
«Буддой, не иначе!» – заметила я про себя.
Первые дни оказались самыми тяжёлыми. Мальчики послушно выполняли мои просьбы: прибирали за собой кровати, шли кушать, когда звала, отвечали на вопросы. Сами ни о чём не спрашивали и ничего не просили, будто боялись чего-то. И с Колей они вели себя, как с малознакомым человеком.
– Это стресс, – объяснял муж. – Ничего, привыкнут, и мы привыкнем.
«Хорошо привыкать, когда практически не бываешь дома», – сердито подумала я.
Муж взял на себя хлопоты по оформлению опекунства, устройства детей в школу. К тому же, появилось множество непредвиденных и совершенно необходимых расходов, и Коля брался за любую подработку.
В выходной я повезла братьев в магазин. Канцтовары, одежда, обувь – список покупок растянулся на два листа.
В отделе школьных принадлежностей предложила им выбирать, что нравится.
– Сеня, тебе тетради с машинками или с природой?
– С машинками. Или с природой, – послушно кивал он.
– А тебе, Богдан? Вон те, яркие, нравятся? Или с комиксами возьмёшь?
Богдан мельком окинул взглядом полки и ответил:
– Любые возьму.
То же самое повторилась в обувном. Дети примеряли ботинки и кроссовки, говорили, малы или велики и с готовностью примеряли другие. Что происходит? Неужели им действительно всё равно, в чём ходить и с чем заниматься?
В отделе с куртками продавщица предложила широкий выбор:
– На этого мальчика, – она приветливо улыбнулась Богдану, – есть синие, чёрные, цветные, или вот, со вставками посмотрите. И младшему подберём!
Богдан надел первую предложенную куртку, повернулся ко мне. Рукава полностью скрывали пальцы, длина достигала до колена.
Продавщица снимала с вешалок и метала на прилавок все имеющиеся в ассортименте модели.
– Ну как? – спросила она, не оборачиваясь.
– Нормально, – буркнул Богдан.
– Ты в ней утонул, – заметила я, старательно сдерживая раздражение.
Они что, издеваются надо мной? Покупай и выбирай, что хочешь, ты всё равно чужая и твоя забота нам не нужна, да?
– Пойдёт, – ответил мальчик.
Ах, пойдёт? Ну хорошо! Я сняла с манекена жёлтую, отделанную орнаментом девчачью курточку и протянула ему.
– Померяй.
Раскосые глаза вытянулись в узкие щёлки, Богдан метнул на меня злой взгляд:
– Нет!
– Почему? – деланно удивилась я. – Тебе же всё нравится, со всем согласен. Чем эта плоха?
Богдан кусал губы и молчал. Продавщица с любопытством наблюдала за нами. В открытый проём заглянула ещё одна.
– Тётя Валя! – Сеня подёргал меня за рукав. – Богдану такую нельзя, он мужчина!
Сеня смотрел на меня снизу вверх влажными круглыми глазами и кривил губы, по щекам текли слёзы. Мне стало стыдно. Хороша опекунша, сорвалась на детей в магазине! Может, они стесняются посторонних? Но как-то их мама покупала одежду и другие вещи?
Я присела, обняла Сеню и поцеловала в мокрую, нежно пахнущую щёку.
– Конечно, Богдану нужно мужскую одежду. Почему вы не хотите выбирать себе вещи, Сеня?
Ребёнок сразу успокоился, вытер кулачками лицо.
Потом обхватил меня руками за шею и горячо зашептал на ухо:
– Воспитательница говорила, если не будем вас с дядей Колей слушаться, вы нас быстро назад в детдом отправите. Так бывает, я сам видел. А мы не хотим обратно!
«Язык бы ей вырвать!» – с ненавистью подумала я.
Богдан топтался на месте, видимо, не решаясь подойти.
Я подхватила пакеты и сумки, велела детям держаться за их ручки и ринулась к выходу.
В машине, когда все устроились и пристегнулись, повернулась и сказала:
– Слушайте меня внимательно и запоминайте.
Братья дружно кивнули.
– Вы будете жить с нами, пока не встанете взрослыми и не заведёте свои семьи. Понятно?
– Понятно, – ответили те хором.
Богдан улыбнулся, кажется, впервые, как к нам приехал. Сеня расцвёл, даже веснушки стали ярче.
– Мы никогда никому вас не отдадим, – закончила я.
С этого дня наши отношения стали лучше.
Я крутилась, как белка в колесе, стараясь справиться с наплывом дел и обязанностей. Коля и дети помогали по хозяйству, но к вечеру я всё равно валилась с ног. От усталости болела голова, ночью долго не могла заснуть, крутилась с боку на бок. Как же справляются те женщины, у которых трое и больше детей? Работа, магазин, еда, уборка, школа! Хорошо хоть учатся с интересом. Хотя и здесь не обошлось без проблем.