ДЕНЬ, В ОБЩЕЙ СЛОЖНОСТИ, ПРИМЕРНО ДВАДЦАТЫЙ.
На реабилитацию, я поехал уже сам, практически. Никто не нес меня на руках, как муравьи контуженного жука, до машины я спустился сам, в машину сел сам (на пассажирское, естественно, сиденье). До палаты дошел сам, с тростью с четырьмя лапами внизу.
Палата была пустая, и мне дали возможность выбрать себе место. Естественно, я выбрал «у окошечка», как будто, действительно, собираясь проводить целыми днями у окна, наблюдая за улицей.
Вскоре после заселения, пришел инструктор-реабилитолог, веселый и юморной чувак, которого мы потом называли Палыч. Он попросил пройти без трости, я прошелся туда-сюда по палате (на тот момет, каждый раз, когда я ходил без трости, был целым событием, что-то сродни запуску Шаттла, для меня, как по степени праздничночти, так и по сложности подготовки к старту), потом, состроив презрительную гримасу, указал на трость и сказал: «Про эту фигню, можешь забыть! Куда бы ни шел, ходи без трости!» И я так и сделал потом, оставил эту раскоряченную железяку в углу, а сам гонял без опоры. Вообще, те две недели, которые я провел в реабилитационном центре, были, опжалуй, самыми наполненными в плане эмоций. Мы ходили на занятия, я занимался в спортзале под руководством Палыча,он делал мне растяжки, чтобы, обленившиеся мышцы, не потеряли своей элластичности. Процесс растягивания, всегда сопровождался воплями и криками, так как было очень больно. Однажды, когда Палыч, согнув мою ногу, пытался добмиться того, чтобы пятка дотянулась до ягодиц, я спросил у него: «В эту профессию, наверное, идут люди с садистскими наклонностями?»
НА что он ответил: «Очень небезопасно, говорить такое человеку, который держит твою ногу около твоей же, задницы». Мы, конечно, поржали, но вот эти диалоги, про садизм и пытки, потом повторялись на каждом занятиии.
- Можешь материть меня, если хочешь, можешь даже вслух! – заявлял, например, Палыч, заворачивая руку куда-то, как мне казалось, на полтора метра от туловища.
Все постепенно начинало просыпаться, причем, именно через дикую боль.
Но не только эти минутки гестапо, запомнились мне во время реабилитации.
Еще, конечно, люди, с которыми я лежал в одной палате. Это, можно сказать, были моли ориентиры. Хорошие, как один мой сосед, который, через боль и мучения, упорно, пытался встать сам и пойти, до отрицательных, как второй мой сосед, кторый, по сути, опустил руки и проводил целые дни, лежа в памперсе, рассуждая о чудодейственных приборах, которые ставят на ноги за пять минут. Я уже, конечно, на тот момент понимал, что не существует ни таких приборов, ни таких препаратов. Что восстановление – это про боль и каждодневный труд, про упорные занятия. Это монотонное повторение одного и того же, каждый день, причем, без гарантий молниеносного результата. Терпение нужно было выкрутить на максимум, стиснуть зубы и каждый божий день, делать необходимые упражнения. А чудес в этой жизни, не бывает. Я сравнил тогда, это с обучением игре на гитаре, когда ты просто настраиваешь тело и голову тем, что с упорством дятла, долбишь в одно и то же место, башкой. Сам принцип восстановления был мне знаком, благо, в свое время, я занимался спортом, и даже, стал кандидатом в мастера, так что, тренировки и режим, меня не пугали. Да если честно, вообще ничего не пугало, на тот момент, я просто запретил себе бояться чего бы то ни было, а прописал в голове одну простую формулу: «хочешь стать таким, как раньше, будь любезен, фигачить каждый день! Это нужно тебе и только тебе, это делаешь не для галочек, не для оценок в дневнике, а для себя!» Вот с такой установкой, я через две недели, поехал домой. А впереди был еще второй этап реабилитации – в санатории, куда я должен был поехать перед самым новым годом. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
исунок - из свободных источников.
ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! НЕ ЗАБЫВАЕМ ПОДПИСЫВАТЬСЯ НА КАНАЛ, СТАВИТЬ ЛАЙКИ И ОСТАВЛЯТЬ КОММЕНТАРИИ! ВСЕМ ДОБРА! ИСКРЕННЕ ВАШ, ДМИТРИЙ ПЕЙПОНЕН