Замечали ли вы, что в литературе вообще, и в фантастике в особенности, нередко встречаются произведения, романтизирующие недавнее прошлое? Именно недавнее – я сейчас не про тех, кого привлекает романтика Средних веков или атмосфера викторианской эпохи, которую никто из ныне живущих не застал. Я про те произведения, когда автор скрупулезно воспроизводит атмосферу эпохи, в которой он сам успел пожить, но которая к моменту написания книги уже ушла в историю. Автор – а вместе с ним и читатель – словно хватается за прошлое в бесплодных попытках его вернуть, а оно утекает, словно туман, сквозь пальцы.
Конечно, тосковать об ушедших эпохах было свойственно людям во все времена, но настоящим культурным трендом это, пожалуй, стало не так уж давно.
По сороковым годам, кажется, никто особенно не ностальгировал. Немудрено: сороковые годы ХХ века все человечество предпочло бы забыть, как страшный сон. А вот уже пятидесятые – время послевоенного бэби-бума, рок-н-ролла, больших надежд, начала исследования космоса – даже много лет спустя вызывали светлую тоску у авторов, и не только американских.
Особенно часто проливать ностальгическую слезу по пятидесятым годам стали тридцать лет спустя – в восьмидесятые. В эту эпоху отправляются герои первых двух частей «Назад в будущее». Туда нередко переносится персонаж сериала «Квантовый скачок». В пятидесятых же происходит действие первой части романа «Оно» Стивена Кинга и «Лето ночи» Дэна Симмонса.
В отечественной фантастике сложнее привести пример такой ностальгии – в советской фантастике вообще было принято смотреть в будущее, а не в прошлое. Но если отойти от фантастики чуть в сторону, то фильм «Покровские ворота» – хороший пример того, как выглядела в советских восьмидесятых ностальгия по пятидесятым.
И здесь мы подходим к интересному наблюдению: пик ностальгии по какому-то периоду приходится на время примерно тридцать лет спустя. Почему? На этот счет есть разные мнения, то я объясняю это так.
Чаще всего творческий расцвет у авторов (не только писателей, но и сценаристов, режиссеров, геймдизайнеров) приходится на возраст примерно 35 – 45 лет. Примерно на этот же период приходится кризис среднего возраста, когда человек часто обращается к своим детским воспоминаниям, анализируя и переосмысливая их. А дальше простая арифметика приводит нас к тому, что когда человек такого возраста вспоминает свое детство, он вспоминает период примерно тридцатилетней давности. Причем это касается не только авторов, но и читателей (зрителей, игроков) среднего возраста, которым тоже приятно окунаться в атмосферу своего детства.
Зная все это, нетрудно понять, почему в 2010-х так буйно расцвела ностальгия по восьмидесятым. Думаю, вы без труда назовете немало произведений на эту тему: тут и «Очень странные дела», и «Первому игроку приготовиться», и огромное количество ремейков и сиквелов культовых
произведений той эпохи («Бегущий по лезвию», «Вспомнить все», «Звездные войны», несколько неудачных «Терминаторов»).
Захватил ли этот тренд нашу страну? О, безусловно. Но в нашем случае ностальгия по восьмидесятым неотделима от ностальгии по позднему СССР, и особенно – по пионерскому детству. Тут, конечно, сразу вспоминается игра «Бесконечное лето», роман «Пищеблок» и снятый по нему сериал, а также огромный корпус попаданческой фантастики, где герой возвращается в свое детство, где-то во времена Олимпиады в Москве.
Вообще, надо сказать, что именно тема попаданчества и путешествий во времени тесно смыкается с ностальгической фантастикой – ведь именно эти допущения позволяют окунуть героя в ушедшую эпоху в буквальном смысле. Хотя, не обязательно делать это так буквально: к примеру, героям романа (и фильма) «Первому игроку приготовиться» приходится решать головоломки, отсылающие к культовым играм и фильмам восьмидесятых годов.
Каким будет следующий ностальгический тренд? Думаю, вы уже догадались. Как ни странно это прозвучит, особенно применительно к нашей стране, но лет через пять нас ждет приступ ностальгии по девяностым. Не по нищете и бандитским разборкам, конечно, а по группе «Белый орел», фильму «Особенности национальной охоты», сериалу «Элен и ребята» и приставке «Денди». Людям вообще свойственно забывать плохое, а хорошее – помнить и даже несколько преувеличивать.
Любой человек, чье детство прошло не совсем уж в аду, с удовольствием обращается к своим детским воспоминаниям, а для тех, чье детство пришлось на девяностые годы, сейчас как раз наступает пора таких воспоминаний. Думаю, скоро нас ждет культовая книга (а может быть, сериал?), юные герои которого борются с какой-нибудь хтонической нечистью в девяностых. Благо, уж чего-чего, а материала для ужастиков эта эпоха может дать сколько угодно.