оглавление канала
Но, как говорила бабка Аграфена, свою судьбу на кривой кобыле не объедешь. Сыскалась одна славница, сиротка, дочка местной повитухи, Аксиньей звали. Как Тишка только начнет чего-нибудь рассказывать, остальные девки вмиг разбегались, скучно им было, а Аксютка как прилепленная сидела, и глаз с Тихона не сводила. А уж глаза то у нее были, не глаза, а два омута озерные. Как глянул в них Тихон однажды, так и пропал. Совсем пропал. И книги в ум не шли, и тайны вселенские куда-то на второй план отступили.
Весной и свадьбу справили. Еще одна изба выросла, только чуть дальше от родительского дома. Ближе к старцу Амвросию. Старик последнюю зиму пережил совсем тяжело. Тихон уж боялся, что до весны не дотянет дед. Ан нет, старик оказался куда крепче, чем думалось. Как солнышко выглянуло, да по-весеннему пригревать стало, так и ожил Амвросий. На завалинку выходил греться. Поначалу, то Тихон, то Аксюта все бегали к деду. То дров наколоть, а то и еды приготовить, рубаху да бельишко постирать. А вскоре, решили Амвросия и вовсе к себе забрать. Аксютка-то уж на сносях была, они с Тихоном первенца ждали. Но, дед им не в тягость был. Около старого человека навроде как, около теплой печки. И слово верное скажет и советом поможет, а когда мудрым словам и ссору какую прекратит. Только, ссорились Аксюта с Тихоном не часто. Но, как в любой семье, всякое случалось.
Знал старец немало, и все свои знания старался Тихону передать. Стали они вечерами допоздна засиживаться, беседы вести. А Аксютке-то и в радость. Муж вот он, дома. И она, бывало, сядет в своем уголке делом женским займется, как мышка тихая, те разговоры послушает. Чудно порой говорили, а ей интересно. Но, с расспросами к мужу не приставала. Своим умишком кумекала. Так вот и жили они потихоньку, не торопясь.
Их первенцу уж третий годок шел, когда изменилось все. Наступили другие времена. Темные, страшные. Когда царские гонители веры праведной стали проникать в самые далекие места, во все углы медвежьи. Рыскал Антихрист по земле в поисках книг со знаниями истинными, не хотел, чтобы люди свет Божий узрели, да правду поняли.
Однажды, приехавший из города отец, куда ездил на ярмарку с братьями, шепотом стал рассказывать, что в город прибыл важный человек от самого царя, да не один прибыл, с войском. И будто бы то войско из тайного приказа. А прибыли они для того, чтобы поиск вести. Чего ищут неведомо. Но, дома обыскивают только тех, кто старой веры придерживается. У богатых купцов, кто был опорой старой веры, сказывали, лабазы, да обозы обшаривали, и даже мешки с товаром вспарывали. А кто перечить смел, того забирали в приказ, и уж более их, тех людей никто не видел. Слухи поползли нехорошие. Люди по деревням затаились.
Тихон по тому времени в родительском доме был, матери помогал, пока отца дома не было. Услышав, что родитель рассказывал, опрометью кинулся домой. И там все старцу Амвросию и поведал. Задумался старик, глубоко задумался. Тихону слова не сказал. А ночью все на печи ворочался, кряхтел, да бормотал что-то. А на следующий день стали к ним гости по ночам наведываться, странные, незнакомые люди приходить. И что непонятно было. Кобель у Тихона был, злой, лохматый, лютый огромный пес. Других в деревне -то и не держали. Да, и нельзя было других держать. Вон он, лес, рядом совсем. Дикого зверя кругом полно. Да только, ни разу тот кобель не гавкнул, на пришлых чужаков. А те с Амвросием поговорят о чем-то тихонько, да тут же и уходят. От питья и еды отказывались. Суровые мужики, иные уж и в возрасте, бороды седые. Любопытно было Тихону. Но, он старца ни о чем не спрашивал. Надо будет, сам расскажет. А не надо, так значит ему Тихону и знать не след. Да и Тихон досужего любопытства не проявлял, только молча наблюдал. Так дня четыре прошло. А на пятый, рано утром Амвросий поднялся и позвал Тихона с собой. Уж поздняя осень стояла. Лес к зиме готовился. Земля была желтой с оранжевыми и красными пятнами от палой листвы. Только кедры да пихты стояли в своей первозданной зелени. Запах от земли шел прелой листвы и свежести. Шли не торопясь, свежестью осенней дышали, разговоров не заводили.
Долго они шли с Амвросием. Старик уставал быстро. Через каждую версту отдыхать садился. Дорога в гору шла. Старец на посох свой опирался, да дышал тяжело. Как ни держался он, а годы то свое брали. Наконец, дошли они до скал. Хмурые, сырые черные камни будто с укором взирали на пришельцев, которые неведомо зачем в сию глушь забрели. Тихон еще с детства помнил, что им, мальцам, сюда взрослые ходить запрещали. Они, конечно, лазили, но ничего интересного здесь особо то и не было. Так и не стали постепенно. Они так и назывались, «Запретные скалы».
Амвросий посидел немного на обломке камня, отдышался. Затем зорким взглядом молодых, совсем не стариковских глаз огляделся внимательно, прислушался к звукам леса. Потом встал и подошел к плите каменной.
- А ну ка, помоги мне… - Обратился он к Тихону.
Тихон с удивлением уставился на старца. Не иначе у деда что с головой не так. Не иначе, он собрался ту плиту сдвинуть с места! Тишка на старца смотрел с изумлением, а старика, будто это веселило. Затаенная улыбка пряталась в его взгляде. Тихон подошел осторожно, тронул Амвросия за плечо.
- Что сделать, дедушка? – В его взгляде просвечивалась жалость к старому человеку.
- Да, ты никак решил, что я вовсе на старости лет умом тронулся? – Старик сурово глянул на Тихона. – Ты вот тот малый камешек-то убери. – Старик ткнул посохом на небольшой камень, лежавший недалеко от каменной плиты.
Тихон послушно наклонился и с трудом откатил в сторону «небольшой» камень, размером с медвежью голову. К его удивлению, под камнем было углубление, заглянув в которое, Тихон обнаружил тяжелый металлический рычаг. А дед, явно наслаждаясь Тишкиным изумлением, проговорил с улыбкой:
- А теперь за рычажок-то потяни, дитятко, только не шибко.
Тихон осторожно взялся за железный рычаг и потянул немного вверх. К его изумлению, каменная плита со скипом отодвинулась в сторону, открывая небольшой проход внутрь скалы.
