Знаю этого человека не один десяток лет. Ещё в начале девяностых годов он, работая зубным техником в одной из симферопольских стоматологических клиник, увлёкся ювелирным делом. И вот уже без малого 30 лет не изменяет ему, создавая оригинальные, а главное — эксклюзивные вещи. Знакомьтесь — Константин МЕЛЬНИЦКИЙ, настоящий мастер. К тому же интересный собеседник: исходил вдоль и поперёк весь Крым, прекрасно знает историю нашего края. А в силу того, что за плечами у него «геофак», разбирается не только в тонкостях и закономерностях природы и погоды, но и может рассказать много интересного и о сокровищах, которые таит наша земля и с которыми сегодня работает уже в качестве ювелира. Ещё Костя — незаурядная личность, и его изделия — яркое подтверждение этому. Поэтому разговор об удивительной, на мой взгляд, профессии я веду именно с ним.
— Костя, ты был обычным зубным техником. Как вышло, что переквалифицировался в ювелиры?
— Я всегда испытывал тягу к изготовлению изделий, где требуется скрупулёзность в работе над мельчайшими деталями. Меня завораживали нэцкэ, как раз-таки своей миниатюрностью и высочайшим умением мастеров передать характер, настроение своих крошечных персонажей. Филигранность этих работ будоражила мои мысли, я мечтал научиться делать так же. А в то время, когда был зубным техником, имел доступ к нужным для «мелкой» работы средствам производства. Да, не удивляйся, многие инструменты, которые использует зуботехник, идентичны ювелирным. Например, ювелирные и зуботехнические плоскогубцы совершенно одинаковые. Я и сегодня использую множество стоматологических инструментов.
— Знаю, ты любишь своё дело. Так в чём для тебя прелесть профессии ювелира?
— В индивидуальности работы, в проявлении и воплощении собственных фантазий и фантазий заказчика, ведь я не делаю сто изделий одного вида.
— Да, пожалуй, теперь понимаю, почему ты переквалифицировался в ювелиры: зубной техник не может похвастаться возможностью воплощать свои мечты и фантазии…
— Хм, не скажи. Какая разница, что делать: зубы или кольцо? В буквальном смысле, конечно, есть (смеётся). А в техническом подходе практически разницы нет. Когда моделируешь зубы, очень важно знать их анатомическую форму, видеть, как они смотрятся в дуге верхней или нижней челюсти. К тому же красота зуба зависит от того, как его отмоделируешь. И тут техник включает свою фантазию. При этом важно, чтобы клиент остался доволен. Можно выполнить работу качественно, но человек скажет: «Мне не нравится. У меня тут был скол, я к нему привык, теперь мне неудобно». Больше того, с момента, когда стали делать металлокерамику и появилась возможность создавать палитру зуба, требования клиентов возросли в разы. Кроме того, что зуб должен сохранять свою основную жевательную функцию, важно сотворить эстетическую красоту. То есть, как понимаешь, хороший техник по сути — ювелир!
— Да уж! Выходит, твой переход из одной профессии в другую был лаконичным, плавным и вполне естественным. Однако везде есть сложности, которые нужно преодолевать. В чём самые большие трудности в профессии ювелира?
— Тут без усидчивости и безграничного терпения ничего не получится. Каждый заточен под что-то своё. Кто-то быстро, по-спринтерски пробежит стометровку, но никогда не сможет просидеть целый день на одном месте, не отрываясь от работы, а кто-то — наоборот. Ювелиры же, как снайперы, должны уметь, словно в засаде, долго сидеть и при этом находиться в состоянии наивысшей концентрации внимания. Да, от этого быстро портится зрение, приобретаются иные профессиональные заболевания. Но, любя своё дело, идёшь на эти жертвы. Результаты моего труда компенсируют всевозможные неприятные моменты.
— Но вы, ювелиры, наверное, имеете специализации, что наверняка упрощает вашу работу?
— Верно. Есть специально обученные люди, которые вместо меня сделают качественно литье, огранку и иные операции. За последние сорок лет у нас сформировался круг взаимодействующих мастеров — огранщиков, литейщиков, шлифовщиков, гравёров. Теперь так коллегиально и работаем. Благодаря такому подходу могу не распыляться и больше времени посвятить созданию модели изделия.
— А ювелирное дело — это больше творчество или ремесло?
— Ремесло. Ведь основная работа — техническая, то есть усердное изготовление того, что воплощено в модели как в результате творчества. Кроме того, я зачастую уже от клиента получаю готовый эскиз, то есть плод его фантазии, и тружусь сугубо как ремесленник. Кстати, именно процесс изготовления меня и увлекает.
— По каким признакам узнают твои изделия?
— Точно не скажу — не знаю, но как-то определяют, что изделия именно мои. Возможно, по определённым заказам, поскольку работаю в основном в этническом стиле. Стилистика, наверное, и «выдаёт»: если создаю брошь или подвеску, допустим, в виде котика, он у меня обязательно будет каким-то вычурным.
— Как по мне, главная вычурность — это твоя любовь к черепам. Ты их создаёшь из металла, обрабатываешь настоящие и делаешь из них нечто фантастическое (держу в руке уже готовое изделие из черепа какого-то мелкого животного. — Автор.). В общем, явно имеешь к ним слабость. Чем они тебя так привлекают?
— Возможно, сказывается моё медицинское прошлое, когда я работал в «анатомичке» медбратом (смеётся). Но череп для меня — действительно, словно универсальная матрица. Рассмотри хорошенько — идеальная обработка идеальной формы превратила этот череп с маленькими белоснежного цвета клыками в настоящий магический объект. На него уже есть покупатель. Но несмотря на мою любовь к черепам, самое большое количество работ — изделия с использованием поделочных камней. К слову, кроме меня, их почти никто не закрепляет, и это — тоже особенность моих работ. Лёгких путей, как говорится, не ищем (улыбается). И ещё мне очень нравится, что рисунки камней не похожи друг на друга. Взять хотя бы агат — стоит распилить его и увидишь, что и эти две половинки будут различаться.
— Как определят археологи будущего наше время, если найдут ювелирные украшения, созданные в современными мастерами? Мы же сегодня определяем, к какому историко-культурному периоду относятся находки. Например, к византийской эпохе, античной и т. д.
— Для каждого периода характерны свои особенности. Мода, религия, технические возможности влияют на тенденции. А главное влияние оказывает уровень жизни общества — чем оно богаче, тем роскошнее, изысканнее ювелирное дело. Средневековье с его нищетой практически ничего не дало миру в плане искусства. Последующие же периоды, когда началось какое-то наполнение карманов у народа, известны нам как выдающиеся эпохи Возрождения, модерна и пр. Если говорить о веке XX и начале XXI, то последующие поколения археологов, думаю, отметят более искусную огранку (сейчас делают около 78 граней, прежде их было гораздо меньше). Кроме того, на каждом изделии ставится пробное клеймо. И цифра пробы, показывающая качество драгметалла, уже другая. Но изменение настолько ничтожно (две тысячные), что, по сути, не влияет ни на что: ни на цену, ни на качество изделия. Просто всем становится понятно, что оно сделано на постсоветском пространстве в период с конца 80-х годов до дня сегодняшнего.
— Как развивалось ювелирное дело в Крыму?
— Если заглянуть в древнюю историю, то славились греческие мастера, жившие в Пантикапее, Херсонесе. Даже пресловутое «скифское золото» — результат труда греческих мастеров. Просто они делали украшения для скифов.
В новой истории, если брать двадцатый век, представить какую-то крымскую школу очень сложно. Была развита обработка поделочных камней, которые не являются полудрагоценными или драгоценными. К ним относятся яшма, агат, сердолик, халцедон и прочие. Кстати, даже янтарь считается обычным поделочным материалом. В советское время мастерам, трудившимся частным образом, нельзя было использовать и драгоценные металлы. Для своих изделий они брали латунь, мельхиор, медь. Только госструктурам было дозволено работать в дорогом сегменте. Но у нас в Крыму таких организаций не было, даже промыслов не существовало. Единственное, что было, так это — керамическая артель в селе Партизанском. А вот с конца 80-х ювелирное дело стало стремительно развиваться. Сейчас по количеству мастеров Крым не уступает другим регионам страны. К тому же теперь мы можем работать с драгоценными металлами и камнями.
— То есть ювелирное дело развивается у нас больше тридцати лет? Появился ли какой-то наш собственный — крымский — стиль или школа?
— У нас есть люди, занимающиеся классическим ювелирным делом, а есть — художники. То есть одни работают на частных микропредприятиях и насыщают рынок массовой продукцией, а другие создают индивидуальные вещи. Но даже если это стандартная модель, выпускаемая в большом количестве, думаю, каждое изделие будет иметь отличие, ведь невозможно сделать руками абсолютно одинаковую обработку. Способ изготовления можно сравнить с почерком: у каждого он индивидуальный. Так и с изделиями. Сказать, что существует «крымский» стиль, пожалуй, не могу. Любой ювелир выражается, как считает нужным, как самому нравится. Да и какой-то общей школы у нас тоже нет. Сейчас легко всё необходимое почерпнуть из Интернета. Благодаря этой возможности и я беру из разных мировых школ (а они, безусловно, существуют) то, что считаю нужным. Вхожу в Интернет и смотрю, как выполняют определённую работу канадские мастера, австралийские, азиаты и прочие.
— То есть у всех народов свои подходы?
— В принципе да, подход зависит от менталитета. Например, этника Новой Зеландии сразу узнаётся. Так же ювелирные изделия Дома Фаберже. Стиль, манера исполнения, рисунок, материал — всё зависит от своеобразного видения мира. Но это с художественной точки зрения. Понять, что изделие сделано, допустим, в Амстердаме, с технической стороны смогут только узкие специалисты. Они увидят, какая огранка, литьё и т. д.
— А ты следишь за модой в этой сфере красоты и изысканности?
— Слежу, но слепо ей не следую. Беру элементы, когда нахожу их интересными. Сейчас огромное количество ювелиров работают в этническом направлении, постмодерне, модерне, кубизме, классике, авангарде. Любое художественное направление имеет своё отображение в ювелирных изделиях. В основном ювелирное дело относится к прикладному искусству. Человек с помощью таких аксессуаров дополняет свой внутренний образ, то, как он себя видит в этом мире. Есть мода и на камни, и на металл. Недавно вошёл в моду сине-фиолетовый танзанит (добывается в Танзании), он сейчас часто используется. Наш моховой агат, если говорим о крымских камнях, тоже неотразим, и в изделиях очень оригинально смотрится, поэтому всегда популярен. Но обычные крымские агаты спросом не пользуются, так как их палитра неяркая. А вот монгольские — великолепны.
— Ты, как и прежде, продолжаешь учиться, совершенствовать своё мастерство?
— Конечно. Считаю, нужно каждодневно оттачивать навык. У меня как-то был шестимесячный перерыв. И когда вернулся к работе, почувствовал, что заново привыкаю к своим инструментам. То есть, чтобы поддерживать профессионализм, надо каждый день заниматься. Это как в спорте!
— Если сравнивать первые работы и нынешние, мастерство налицо?
— Линии наношу точнее, изменился подход к изображению животных. Но вообще не сказал бы, что первые работы хуже нынешних. В примитивизме тех изделий есть своя изюминка, в первую очередь он представляет собой лаконичность. А это одно из самых лучших качеств. Поверь, нелегко выразить минимальными средствами, например, динамику. Когда рисуешь, можешь добавить тени, с помощью перспективы показать объём и движение. А попробуй всё это отобразить в металле. Это умение похоже на росчерк пера, когда в манере нанесения линий угадываются характер, темперамент, настроение исполнителя.
— Кто твои клиенты?
— Секрет (улыбается). Скажу так, это люди нестандартного мышления. Они хотят только что-то очень индивидуальное. В основном творческие личности. Делают заказы и реконструкторы исторических событий. Они приносят готовый сюжет изделий, так называемый «исторический паспорт». Например, меня просят создать оголовье, гарду к боевым мечам, если есть ножны — то соответственно устья, крепёжные кольца и прочее. Это всё должно отвечать той эпохе, моде, когда применялись данные предметы.
— Сколько тебя знаю, ты никогда себе не изменял, занимался исключительно тем, что тебе нравилось. А если приходит клиент и просит сделать что-то обыденное, соглашаешься?
— Я не стремлюсь угодить. И ты права: в первую очередь занимаюсь тем, что нравится. Если понимаю, работа будет мне в тягость, откажусь от заказа. К тому же у меня только два глаза, две руки и 24 часа в сутках. И я ценю своё время. А вот если мировоззрение клиента совпадает с моим, то возьмусь даже за самую сложную работу. Я уже по самому заказу понимаю: мой это клиент или нет. Если нет, то перенаправлю к другому ювелиру, который, знаю, возьмётся.
— Мне кажется, у тебя уже такой уровень мастерства, что можно смело открывать свою школу.
— Об этом даже не думал. Пока занимаюсь собственным развитием. Посоветовать, конечно, могу. Скажу больше, если человек хочет чему-то научиться, он будет искать сам, а обратиться может за советом. Если придёт и скажет — научи, отвечу просто — ты пробуй, ищи, а когда что-то не будет получаться, придёшь ко мне за помощью. Тут важен момент собственной мотивации. К тому же брать учеников — большая ответственность. Я пока к этому не готов.
Беседовала Ольга САФРОНОВА
Фото автора и из открытых источников