Критиковать никогда не приятно.
Редко бывает хороший день, когда нам приходится читать нелестные посты в социальных сетях о себе, когда мы получаем резкие отзывы о проекте или слышим, что о нас сплетничают незнакомцы.
Однако вопрос о том, насколько болезненна критика, зависит от чего-то, что не имеет ничего общего с конкретной атакой, с которой нам приходится сталкиваться: насколько мы любим себя.
Степень, в которой мы сгибаемся после негативных комментариев, отражает то, как мы в глубине души думаем о себе. Когда мы несем в себе достаточный балласт любви, критика никогда не должна быть чем-то большим, чем мелочью. Мы можем преодолеть это к обеду или, по крайней мере, к концу недели. Мы можем с относительным хладнокровием принимать во внимание, что нас не обязательно любят все, что не все, что мы делаем, идеально и что могут быть один или два откровенных врага, которые предпочли бы, чтобы мы умерли, даже несмотря на то, что большинство людей достаточно легко переносят нас.
Не должно быть ничего удивительного или ужасающего в том, что некоторые другие сомневаются в вас. Но для наиболее уязвимых среди нас нет иного выбора, кроме как воспринимать критику как посягательство на само наше право на существование.
Мы не слышим, чтобы нас слегка ругали за какой-то аспект нашей работы; мы сразу чувствуем, что нам говорят исчезнуть. Над нами издеваются не один и не два человека, весь мир, видимо, думает только о том, какие мы смешные. Мы никогда не пройдем этот момент негативной оценки; ненависть никогда не закончится. Это катастрофа. Если критика извне оказывается разрушительной, то это потому, что она так легко объединяется с бесконечно более резкой и агрессивной формой критики, давно существующей внутри нас. Мы уже так изо всех сил пытаемся терпеть себя против внутренних голосов, которые уверенно утверждают, насколько мы недостойны, уродливы и коварны, что у нас не остается места для дальнейших напоминаний о нашей ужасности. Ключ нынешней критики вставился в замок исторической ненависти — и высвободил непреодолимую волну ненависти к себе. Когда мы страдаем, мы должны помнить, что мы не исключительно слабы; у нас почти наверняка было гораздо худшее детство, чем у обычного человека.
Когда-то нас, вероятно, унижали и стыдили, но не успокаивали, не поддерживали и не успокаивали, и именно поэтому мы сейчас так близко принимаем к сердцу текущую критику. Мы не знаем, как защитить себя от наших врагов, потому что нас никогда не ценили глубоко. Мы уже ненавидим себя гораздо сильнее, чем наши злейшие враги. Часть нас реагирует на вызовы взрослых с уязвимостью ребенка, столкнувшегося с пренебрежением в таких масштабах, с которыми они не могут справиться. Нынешний вызов ощущается как катастрофа, потому что катастрофа — это именно то, что когда-то переживалось.
Возможно, нам нелегко перестать чувствовать себя несчастными из-за критики, но, по крайней мере, мы можем изменить то, что нам не нравится. Наша уязвимость не обязательно должна быть — как мы изначально инстинктивно думаем — признаком того, что мы действительно ужасны. Это свидетельство того, что нам давным-давно было отказано в той любви, в которой мы нуждались бы, чтобы более твердо и щедро оставаться на своей стороне в трудные моменты.
