Культовому фильму Дэнни Бойла «На игле» – 25 лет. По этому случаю с 15 июля он снова выйдет в российский прокат, благодаря проекту «Иноекино». Картина, кроме молодого Юэна Макгрегора, известна правдоподобным изображением наркомании и её последствий. Мы поговорили с хабаровчанами, которые пережили зависимость и узнали, насколько тяжело ее преодолеть.
Кино
Фильм повествует о жизни четырёх друзей-наркоманов из Эдинбурга, – у каждого из них своё отношение к наркотикам. Во время подготовки к ролям актёры обращались в благотворительную организацию, помогающую людям с наркотической и алкогольной зависимостью, так они получили доступ к достоверной информации, о том, как выглядит жизнь наркоманов. Джон Ходж, сценарист фильма, изучал медицину в Эдинбургском университете и слышал множество рассказов о том, «как это бывает» от бывших наркоманов. Один из критиков с сервиса Rotten Tomatoes сравнил «На игле» с более реалистичной и современной версией «Божественной комедии». А теперь обратимся к людям, которые не понаслышке знают, какого это – сойти в ад.
Жизнь
Степан Беликов, специалист по химической зависимости реабилитационного центра «Выход»:
— Моя зависимость длилась около 24 лет. Началось всё с малого. В детстве я хорошо учился, играл в баскетбол, мне нравился театр, даже хорошо рисовал. Но знаете, как это у нас в России печально бывает, – нами никто не занимался. Специфическая романтика девяностых – вот эти все «братки», «братство» – нас очень быстро поглотила. Нам обещали много сказочных, но размытых перспектив, но вы же понимаете, будущего там не было. Я тогда первый раз коноплю в зубы взял. Я себя таким тогда крутым почувствовал. Я думал, что теперь я такой же, как те старшие ребята, что я теперь крутой, не белая ворона. С этого момента приоритеты мои стали меняться. Было по классике: общение с девушками, дискотеки, секс, раскрепощение. Я даже вопросов себе никаких не задавал, я не видел, как меня затягивает. Мне было всё равно, что меня выгнали из школы, выгнали из команды, что я не сдал какие-то там экзамены, что меня там родители ждут. Потом я попробовал наркотик потяжелее. Я тогда подумал, что меня Бог поцеловал. Тогда я подумал, что это теперь мой пик совершенства. В тот момент я сразу бросил курить коноплю, хоть до этого говорил всем, что с коноплёй я до конца жизни. Но в тот момент у меня снова поменялись приоритеты, я стал принимать более тяжёлые наркотики. Мне захотелось ещё, ещё, ещё. В итоге я понял, что не могу остановиться.
Я вечно был в «простудном» состоянии, мне вечно было плохо. Меня постоянно преследовала милиция
А потом, когда я перестал общаться с блатными ребятами, у меня и там проблемы начались. Оттуда так просто людей не отпускают. Постоянное воровство, постоянный обман. Эмоциональное состояние вообще к чертям полетело, я вечно жил иллюзиями. Жил, в каком-то своём выдуманном мирке, весь мой потенциал ограничивался: «найти и употребить, достать и употребить». К этому моменту все твои духовные принципы совершенно стираются. Родители для тебя – это только кошелёк, девушки для тебя – это только секс. В человеке ничего святого не остаётся.
В 2008 году я попал в государственный реабилитационный центр. Но я туда не выздоравливать пришёл, – я этого не хотел. Я туда пришёл ради родителей. У меня тогда проблемы с милицией были, а Центр должен был спасти от тюрьмы. Наш знакомый адвокат тогда моей маме сказала: «Вы чего? Мы его сейчас снова отмажем, а на сколько его в следующий раз хватит? В следующий раз его лет на восемь посадят. Пусть едет и сидит».
И я сел. Думал, что здесь-то я точно смогу завязать. Я провёл там около четырёх лет. Когда я вышел, меня хватило на месяц, потом всё вернулось в прежнее русло. Было много вещей, которые тянули меня вниз: низменные потребности всякие, наркотики, конечно. Сколько раз я понимал, что пора завязывать и сколько раз приходил к одному и тому же. Меня хватало ненадолго. Поэтому и называется – зависимый человек. Я просто менял вещества: бросал колоться, начинал курить коноплю, потом менял на алкоголь, а позже переходил на героин.
Суть нашей зависимости – мы прекрасно знаем о последствиях, но нас это не останавливает
Я понял, что трезвым стал только в реабилитации. Если ты хочешь меняться, нужно постоянно совершенствоваться. Многие, как только выходят за ворота реабилитационного центра, забывают всё как страшный сон. Думают, что дальше они уже справятся сами. Но самому с этой проблемой справиться не получится – поверьте, я пробовал всё: ходил к гадалкам, ложился под капельницу, в психбольницу, убегал в армию, попадал в тюрьму… И мне ничего не помогало. Когда я попал в центр, – сам приехал – для меня там авторитетов не было. Специалистов я считал надзирателями, консультантов – шестёрками, за друзей я никого не считал. Для меня нахождение в центре реабилитации было как срок. Знаете, Центр – это организация закрытого типа. Забор, дома, дисциплина, свои правила. Когда я туда пришёл, я не чувствовал себя свободным. Какая-то зарядка, лекции, консультанты, уроки доверия… Мы там рассказывали друг другу такие вещи, о которых я бы раньше никому никогда не смог рассказать. Например, о том, как я пошёл к другу на похороны и буквально вывернул там все сумки, все углы облазил, – так мне нужна была доза. Представляете? У друга на похоронах. В Центре я мог говорить об этом спокойно, потому что знал, что не осудят. Первые две недели, конечно, были мысли: «Вот дебил, что ты наделал? Зачем сюда пришёл? Сейчас бы сидел спокойно, пряники жевал».
Я всем улыбался и говорил, что я справлюсь, но внутри себя понимал, что меня надолго не хватит
Но после этих двух недель перед тобой забор исчезает, ты чувствуешь себя свободным человеком, Центр – это твой второй дом. В итоге настал тот момент, когда я принял решение остаться. Сразу после реабилитации я пошёл учиться на специалиста по химической зависимости, так как у меня достаточно большой опыт в этом. И моим приоритетом была именно трезвость, мне важно было закрепиться в ней. Мне было важно найти новые знакомства, так как все, что у меня были, ни к чему хорошему не приводили. Для меня люди были как цели, – если человек появлялся в моей жизни, то мне нужна была от него какая-то выгода. Сейчас мой круг общения – это ребята из Центра. И я рад, что они появились в моей жизни. Это правда те люди, которые меняются, хотят жить.
Я уважаю своё прошлое, это мой опыт, который я уже никак не изменю. Я строю своё будущее. Мне важно то, что происходит сейчас. Важно то, что я чувствую сейчас, как я выгляжу, чем занимаюсь. Я постоянно веду с собой внутренний диалог, в этом мне очень помогает анализ чувств. Раньше, когда я только начинал свой путь в центре реабилитации, я не понимал, зачем мне это всё писать. Сейчас я этот анализ чувств в голове провожу моментально и быстро могу разобраться, что я чувствую. Это мне очень помогает.
По окончании курса я решил остаться работать в Центре. Это был мой приоритет – трезвость. Я понимал, что если бы не реабилитация, то я бы просто сдох. Пришёл тот момент, когда я понял, что нужно что-то менять. Ладно, я угроблю себя, но ещё угроблю то, что вокруг меня. У меня есть жена, ребёнок, родители… Сейчас я могу спокойно радоваться жизни. Сейчас моя задача открыть глаза и показать ребятам, что можно жить и радоваться. От употребления нам нравится только эффект, но не последствия. За последствиями стоит реальное разрушение. Причём не только себя, но и всего, что тебя окружает.
Нужно просто довериться специалистам, они знают, что делают, они тоже всё это проходили. Один из таких ребят – это я
Сейчас все реабилитации работают через психокоррекцию. Мы восстанавливаем человеку его духовные принципы, возвращаем чувство жизни. На период прохождения реабилитации мы родителей стараемся отодвигать в сторону. Есть такая проблема, как созависимость. Люди, которые живут с химически зависимым человеком тоже от него зависимы. Это постоянный контроль, нахождение в страхе, это любовь, которая не даёт зависимому развиваться. Когда сына у родителей увозят, начинаются постоянные истерики. Сначала они вроде обижены мол: «Делайте с ним что хотите, достал он нас», – но буквально через две недели звонят со слезами и спрашивают: «Как там мой маленький? Не обижают?». У нас также есть специальная группа для родителей – проводим лекции для них, объясняем, как вести себя с зависимыми, что нужно делать во время срывов, как не поддаваться манипуляциям. Самим ребятам мы объясняем, как стать ответственными за свою жизнь.
Зависимость – это как подниматься по эскалатору, который едет вниз. Чтобы просто оставаться на месте, тебе нужно прилагать усилия. Только ты остановился – едешь назад
Если ты останавливаешься, то происходят срывы. Человеку, даже прошедшему реабилитацию, очень легко вернутся в состояние «до». Чтобы снова вернутся в тот ад, достаточно недели. Смерть при срывах частое явление, как бы это грустно не звучало. Нам важно поддерживать ребят, важно брать их за руку и говорить: «Всё у нас вместе получится».
Степан во время (слева) и после (справа) наркозависимости
Кино
Юэна Макгрегора (Марк Рентон), звезду «На игле», после фильма часто принимали за героинового наркомана и даже задерживали на таможне для дополнительных осмотров. А ещё создателей фильма ни раз обвиняли в романтизации наркотической зависимости и создании образов «притягательных токсикоманов». Сам актёр довольно резко комментирует подобные высказывания: «История фильма разворачивается прямо на ваших глазах, и в ней происходит много горя и ужасного дерьма. Безусловно, в наших героях есть что-то очаровательное и притягательное, но в итоге это не имеет никакого значения. Потому что они вечно бегут от себя, от бедности, от безнадёги. У нас нет никакого сомнения, что на экране происходит самый настоящий кошмар. Я думаю, мы добились нужного эффекта».
Игги Поп, Ирвин Уэлш, сквоты в подворотнях Эдинбурга прочно стали ассоциироваться с духом Европы девяностых. Прошла четверть века – «На игле» вновь собирает зрителей у экранов, вызывает желание дискутировать. Во многом потому что истории четырёх друзей с экранов так похожи на судьбы реальных людей, с реальным проблемами.
Жизнь
Сергей Астахов проходит курс реабилитации в центре «Независимость»
Моя зависимость от психоактивных веществ длилась восемь лет. До этого ещё был алкоголь. Он интересовал меня лет с 14-15. Сейчас я знаю, что с самого детства у меня формировалась модель поведения, мой жизненный сценарий. До четырех лет у человека формируется контрсценарий и антисценарий жизни, именно ко второму стремятся все зависимые люди. Мой отец – алкоголик, я с самого детства скопировал его деструктивное поведение.
Несколько лет назад у меня были проблемы с законом. Это было такое первое дно, но я его тогда особо не ощутил. Мне тогда очень сильно повезло, всё могло закончится намного печальнее. После этого я немного снизил частоту потребления, нашёл хорошую работу. Мне тогда казалось, что я изменил свою жизнь, перестал делать всякие противозаконные вещи. Но ничего не прекратилось, на самом деле. Потом я перестал понимать, что со мной происходит: то плакал, то смеялся, это всё было на грани сумасшествия.
Мне оставалось только прийти к родителям и сказать: «помогите мне»
Они были шокированы. У меня в семье все порядочные люди: красные дипломы, несколько высших образований, никто даже матом не ругается, никаких сигарет уж тем более. И приходит единственный сын мамин, и говорит такое. Тяжело восприняли, конечно, болезненно. Было видно, что это подкосило их здоровье. Они душой чувствовали, что что-то не так, но их психика не давала им осознать, насколько всё плохо, что у их сына проблемы именно с наркотиками. Они меня, конечно, поддержали, помогли, буквально на следующий день привезли меня в это замечательное место (прим. ред.: про реабилитационный центр). Я им очень благодарен за поддержку и за этот шанс.
В первый раз я увидел результаты, спустя полгода реабилитации, когда я смог сам себе дать адекватную оценку. Раньше мне постоянно хотелось, чтобы меня кто-то оценил, мне очень было важно мнение людей. Но я ничего на самом деле не делал с собой, только наружную обёртку менял, лишь бы подстроиться под коллектив: в школе, в институте, на работе. А сейчас я могу посмотреть на то, каким я был. Я раньше был очень агрессивным, жёстко реагировал на критику. Сейчас я могу сравнить своё поведение с тем, что было и отчётливо вижу результат. Сейчас у меня есть жена, сын, моя мама, отчим – но я его отцом называю, дедушка, бабушка, дядя. У меня большая семья, на самом деле. Они в меня верят и поддерживают. Они – моя сильная внешняя мотивация. Я радуюсь обыкновенным вещам.
Я испытываю чувство радости без каких-либо допингов
Раньше я не мог даже общаться с людьми без каких-либо веществ. Я могу сейчас расслабляться без алкоголя, не разрушая себя. Я думаю, жить трезвым можно и нужно. Дайте себе шанс измениться. Употребление всегда равно смерти, у меня нет никаких иллюзий на этот счёт. Любая радость, любой положительный эффект – это не более чем галлюцинация. Меняться и жить можно и нужно.
Кино
С 15 по 28 июля в кинотеатре Cinema9 IMAX можно приобрести билеты на показ фильма Дэнни Бойла «На игле». Дата окончания показов зависит от наполняемости залов. Фильм транслируется на языке оригинала с русским субтитрами.
Автор: Аделина Артюшкина.
Редактор: Полина Никулина.
Фото из архива Степана Беликова,
иллюстрация Дарины Деревягиной.
