оглавление канала
... Зима в этом году выдалась лютой, злой, ярой. Бураны с метелями совсем замели запуржили все дома в деревне. Про такую погоду бабка говорила, что добрый хозяин собаку на улицу не выгонит. А что поделаешь. Дома сидеть безвылазно тоже не годится. И скотину управить надо, и на колодец сходить за водой. Сами ведра-то на колодец, чай не сбегают. Вот мамка и пошла. Да неловко ногу поставила и поскользнулась. Роды раньше то и начались. Бабка Аграфена Тишку после в тесто закатывала, да в печи русской «допекала». Отсюда и страшилки всякие рассказывали про Бабу-Ягу, да про нечисть всякую. Мол, ловят детей маленьких, да в печи жарят и едят. В общем, глупости одни.
Его потому Тихоном и назвали. Маленький слабым рос, да характером уж больно спокойным, ласковым, и тихим. У отца мельница была, единственная на всю округу. С хлебушком всегда жили, Спаси Господи. Хотя, деревня у них была крепкая, зажиточная, грех было на жизнь жаловаться. Опять же, вольными были, свободными. И землицы вокруг сколь душа пожелает. Только не ленись. И народ был суровый, работящий. А другие в Сибири и не выжили бы.
Пока малой был, его мамка грамоте обучала по книжкам старинным. А как подрос маленько, стал бегать к старцу Амвросию. У него все подростки обучались. К книгам старинным, коих у Амвросия было великое множество, Тишка сызмальства пристрастился. Чуялось ему, что за буковками этими великая тайна скрыта. А спроси, какая, навряд ли ответил бы. Но манили они его, будто, влекли за собой. Другие ребята, как солнышко выглядывало, да первые проталины начинались, звали его на улицу. А чего он там не видел? Озоровать, да бегать не хотелось ему, за что и дали ему кличку «Тихон Подзимыш», вроде как примороженный. Тишка на это внимания вовсе не обращал. Пускай его… Чего с них, глупых, взять?
Мать-то его жалела. Батя сначала хотел его к делу своему приспособить, на мельнице помогать, но слаб был телом Тихон, не его это было. А мешки на мельнице у бати было кому таскать. Вон, у Тихона три брата старших было, косая сажень в плечах. Да, и у мамки в доме две помощницы росли, сестренки бойкие да смешливые. Вот и махнула родня на Тихона рукой, мол пускай чем хочет занимается, что с него возьмешь, убогий.
А Тишке только того и надобно было. Он просиживал все свободное время за книгами у старца Амвросия. А у него не только божественные были, там и про суть вещей, и про механику вселенной. Только от одних этих слов у Тихона все замирало в груди и сладко сосало под ложечкой. Ему еще и пяти зим не сравнялось, а он уже бабке Аграфене одну приладу такую смастерил, чтобы шерсть теребить. А подрос, так отцу на мельнице поставил из нескольких шестеренок и блоков такую штуку, с помощью которой мешки с зерном сами затягивались наверх и зерно под жернова высыпалось, чтобы братья пупы не надрывали. Отец сначала этого не принял, разломать хотел сей механизм, ругался, ногами топал. Но, старец Амвросий его вразумил. Сказал, что в нем, в Тишке, сам Господь искру таланта зажег. И не отцу воле Господа противиться. Только тогда отец угомонился. А теперь, когда Тихон вырос, и вовсе стал с ним советоваться. Если что трудное было, Тишка любую заковыку решить мог, потому, как в самую суть вещей смотрел.
Но ему, Тихону, мало этого было, его влекло все глубже и глубже в омуты познания мира и душ человеческих. Часто собирались люди мудрые с окрестных деревень, издалека приезжали к старцу Амвросию за советом и водительством. На те сходы мало кого пускали. Но, Тихона всегда старец призывал, дабы записи тех бесед вести. Дома к Тихону сестренки любопытные приставать стали. Расскажи, да расскажи, чего там ты такого пишешь на сборищах этих. Но, тут мать свой голос подала. Вмиг любопытных приструнила. Не девичье это дело нос в мужские дела совать! У Тихона самого так бы не получилось на сестер прикрикнуть.
И в деревне стали с ним уважительно, по отечеству разговаривать. Времечко бежало, словно их речка по камушкам, так же быстро. Братья женились, своими семьями обзавелись. Рядом с родительским домом еще три добрых избы справили. И девки сестренки любопытные, тоже замуж пошли. Стешку, старшую в соседнюю деревню отдали, за кузнецова сына. А младшая Полюшка тут у них в Рябиновке сосватана была. И уж на осень свадьбу назначили. Только Тихон никак не мог своего счастья сыскать. Да, и почто ему? У него вон, счастье у деда Амвросия на полках стояло.
Но, время шло, и Тишка незаметно из Подзимыша в ладного парня превратился. Не так широк в костях, как братья, зато лицом и характером пригож был. Но девки его сторонились, то ли робели его разговоров умных, то ли еще по какой причине. Тихон этим и не интересовался вовсе. Отец-то с матерью поначалу ворчали, что бобылем так и останется, но потом опять рукой махнули, неволить не стали.