Все началось еще в далеком 1951 году. Когда на большие экраны, из-под молотка цезуры Сталина вышла кинокартина «Возвращение Василия Бортникого». В нем впервые появился выразительный крупный план со сжатым кулаком. В тот момент лёд тронулся и в советском обществе началась оттепель.
Что же такое Оттепель?
Это двенадцатилетний период в истории СССР, когда Хрущев пришел к власти, сменив Сталина. Этот период времени, который был с 1956 по 1968 год, многие современники называют лучшим за всю историю Союза. В то время боролись с культом Сталина, ослабляя его тоталитарный режим. В эту эпоху изменилась политическая и социальная жизнь людей: появилась свобода слова, прекратили свою работу исправительно-трудовые лагери, выпустили политзаключенных и так далее. В период «оттепели» благодаря реабилитации части деятелей культуры, репрессированных при Сталине, наблюдался заметный подъем во всех сферах культурной жизни населения: произошел расцвет киноиндустрии, поэзии, музыки, живописи.
25 февраля 1956 года, в последний день работы ХХ съезда КПСС, генсек Никита Хрущев зачитал доклад «О культе личности и его последствиях», в котором среди прочего осуждались сталинский террор и репрессии. Несмотря на секретность, весть о докладе распространилась мгновенно: сначала по странам Восточного блока, потом текст опубликовали в США и почти одновременно с этим официально обнародовали в СССР. Именно с этой «секретной речи» и началась эпоха невиданной свободы, которая затронула почти все стороны жизни советского человека.
Заметно ослабла цензура в литературе и кино, легче задышало неофициальное искусство, которое перестали загонять в рамки сталинского соцреализма. СССР стал более открытой страной, и даже США в официальных источниках теперь позиционировались не как враги, а как «оппоненты».
В 1957 году в Москве прошел Международный фестиваль молодежи и студентов, буквально открывший для советского человека другой мир — с джинсами и джазом. В 1959-м Хрущев и Никсон презентовали национальную выставку США и начали налаживать культурный обмен между двумя странами.
Что привнесло «Оттепельное кино»?
После разрушения культа личности Сталина и его тоталитарного режима, кино перестало играть роль четко конструированного изделия, со строгими правилами цензуры. В первую очередь оно стало искусством и средством выражения советского общества. На небосводе советского кинематографа появились новые имена Георгия Данелия, Геннадия Шпаликова, Эльдара Рязанова, Андрея Тарковского, Андрея Кончаловского и других, которые не боялись и говорили. Теперь, вместо исторических деятелей России появился советский человек, сильный и многообразный, переживший войну. Критика власти теперь не встречалась в штыки, а особенно сталинизм.
В 1965 году Михаил Ромм в своём документальном фильме «Обыкновенный фашизм» предпринял попытки сравнения и отождествления германского фашизма в целом с коммунистическим строем в СССР и конкретно с эпохой сталинизма.
Незатейливая на первый взгляд картина Эльдара Рязанова «Карнавальная ночь», также критикует сталинский режим в лице Огурцова.
Ушедшие характерные черты Сталинского кино: кроткая, поставленная речь главы Сибирского промсельхоза ушла на второй план или вообще. Теперь ,как на пример, в фильме Юрия Чулюкина «Девчата» любовная линия персонажей выезжала на передний план.
Персонажи в фильмах оттепели отличались от социума, двигающего их, становились отдельным и детальным обьектом изучения- мерой всех весов. Все они оживали на экране.
Показывали обыкновенную советскую девушку, которая гонится за счастьем и любовью, как в фильме Михаила Калазатова «Летят журавли».
Они, как обыкновенные советские граждане, сумбурно говорили, шептали, бормотали и кричали. Теперь на заднем плане тоже происходили действия, которые мы могли даже и не видеть, так называемы бутовой шум. Разговоры соседей, играющий магнитофон, работающий телевизор и другие. Обрело значимость и молчание, на которое в Сталинскую эпоху катастрофически не хватало пленки. Режиссёры эпохи оттепели показали обществу, как выглядит настоящий человек, он размышляющий и противоречивый, со своим характером. Персонаж готовый бороться за свои идеалы и значимость в обществе, персонажа, пережившего войну. Социально значимые аграрные профессии прошлого потеснили те, которые еще стоило осмыслить современникам. Преподаватели, геологи, журналисты, ученые. Именно в эту пору на советскую авансцену вышел актер интеллектуал. Например Вячеслав Тихонов, играя у Станислава Ростоцкого тракториста, парня от сохи. Он не мог спрятать от зрителя то, что принята называть породой- благородство и интеллигентность.
Восклицательный знак из уверенного в себе прошлого, чаще сменялся на знак вопросительный, кристаллизуя на экране человека- сомнения. И датский принц в исполнении Иннокентия Смоктуновского воспринимался самым, что ни на есть современным героем.
В названиях фильмов так же произошли изменения. Нередко, можно встретить личные местоимения: "Я шагаю по Москве". "Они сражались за родину". «Дом, в котором я живу» и др. Даже рабочий коллектив больше не масса безликих людей, гаек и винтиков, а собрание индивидуальностей, личностей, объединённых духом товарищества. На первый план вышли проблемы повседневной жизни, простые чувства, отодвинутые в пылу идеологической борьбы на второй план- явили бездомный драматургический материал.
Сложился в советском кинематографе и образ того самого нового дома, обжитого и обставленного. Дома, в котором люди влюбляются и ссорятся, заводят детей и устраивают шумные застолья. А ведь еще не давно, укрыться от посторонних киногероям попросту было негде. Их отношения складывались под бдительным и всевидящим оком общества. Увидели и люди современную деревню, нередко разоренную и нищую. Ее жители несли этот отпечаток, как и в быту, так и в своих глазах. Из школьной темы начала вымываться морализаторство. Более того, оно становилось предметом жесткой критики и нескрываемой иронии со стороны постановщиков.
Поворот к человеку затронул все актуальные темы, и конечно, авторы эпохи не могли обойти стороной сюжеты военного времени. Образ победы над фашизмом, состоявшийся благодаря мудрым решениям вождя, был серьёзно переосмыслен. После Хрущевских разоблачений эта победа стала достоянием одного лишь советского народа. Кроме того, свою рефлексию в оттепельном кино получили мотивы, затрагивать, которые прежде, мягко говоря, не принято. Какими потерями для нашего народа обернулись первые месяца обороны? Какую цену пришлось заплатить за освобождение страны? А также мучительный поиск ответа на краеугольный вопрос оттепели: «Что делать дальше?». Именно его задаёт в финале «Заставы Ильича» главный герой своему погибшему на фронте отцу, но можно ли тут ответить, не покривив душой?
Отдельной темой оттепельного кино оказались Сталинские репрессии, никак не вязавшиеся ни с мифом о героической победе над фашизмом, ни с устремленностью советского человека в будущее. Внутренний террор, так и не был отрефлексирован, породив множество фигур умолчания, неловких смысловых пустот, словно массивный кусок прошлого режиссеры, не сговариваясь, выбросили из нашей общей истории. Иной раз лагерное прошлое перетекало на экране в вопрос несправедливости дня сегодняшнего, как в «Чистом небе» Чухрая, где летчик Остахов, плененный в Великою Отечественную Войну, должен восстанавливать свое доброе имя. Или в «Тишине» Владимира Баосва, где отца главного героя арестовывают по ложному доносу, ломая жизнь целой семьи. Нужно ли говорить, что всякий раз эти фантомные боли прошлого неизменно сводились к патетическим счастливым финалам. В конце добро торжествовала, а зло заметалась под ковер, в чем критики видели конец замечательной эпохи.
Кинематографическая «оттепель» стала поворотным моментом для истории отечественного кино: эти фильмы по сей день цитируют и переосмысливают, а их правда оказалась сильнее попыток высшего руководства забросить их на пыльные антресоли. Кино 1960-х научило нас вглядываться в человеческое лицо и душу, сумело свернуть с пути праздничного агитпропа и подарило десятки настоящих авторов, часть которых живы, здоровы и работают по сей день. Их главной темой был гуманизм, вставший над законами, идеологией и глобальной иллюзией машинного общества — а эти вопросы легко отрываются от любой актуальности, и мы живём с ними до сих пор.
