В 1994 году он поверил властям "новой" России и вернулся в страну из вынужденной эмиграции что бы своими советами помочь "обустроить Россию". Свой путь он решил построить таким образом: прибыть на теплоходе во Владивосток и далее железно дорожным путем по Транс Сибирской магистрали ехать в Москву, делая по пути остановки в городах интересных Мастеру. Одной из таких остановок в июле 1994 года стала станция Тюмень. В первый день Александр Исаевич осмотрел областной центр побывав в краеведческом музее и прогулявшись в компании журналистов по пешеходному мосту через реку Тура.
В Тобольске путешественника встречал фактический хозяин города, директор градообразующего предприятия "Тобольский нефтехимкомбинат" Владимир Юдин и владыка Тобольско-Тюменской епархии и по совместительству ректор духовной семинарии Димитрий. Гостю показали старинный кремль, краеведческий музей и семинарскую библиотеку.
«Он был совершенно нетребовательный к еде, к одежде. Кстати, за всю жизнь не помню, чтобы мы сходили в ресторан. Ну один-два раза, и то, потому что это было нужно, возвращаясь из какой-то поездки. Он вообще не ездил в отпуск, у него была такая сфокусированность на деле. У него не было такого понятия, как досуг», – рассказывал нам во время поездки сопровождавший писателя сын Ермолай Солженицын.
Уголовное дело по 58 статье за контрреволюционную деятельность против Солженицына возбудили в 1945-ом. Тогда артиллерист капитан Солженицын в своих письмах другу обличал советскую власть. Хоть и знал, что цензура все читала – все-таки фронт. Забрали Солженицына прямо с боевой позиции, от высшей меры спас солдат из его же роты.
«В это время ординарец Илья Соломин в блиндаже Солженицына, видя что творится, полез в вещмешок, а там книга под названием «Моя борьба» Гитлера, Столыпин, Николай Второй и много чего еще. И он быстро в лес и сжигает все, что может явиться криминалом», – рассказывал впоследствии друг семьи Солженицына Николай Ледовских.
Давний друг Солженицына, Николай Виткевич, с кем он вел переписку с фронта, был осужден на 10 лет лагерей и отправился в Воркуту. Сам будущий писатель получил восемь и был распределен в Москву, на стройку юго-западных ворот столицы. Дома на Ленинском проспекте до сих пор встречают всех, кто въезжает в Москву из аэропорта Внуково.
В один из домов в своем романе «В круге первом» Солженицын поселил семью прокурора. В подъезде дочь его героя столкнулась взглядом с женщиной-заключенной, которая мыла пол. И девушке сильно запало в душу, как пишет автор «обданное брызгами мутной воды выразительное интеллигентное лицо». Сам Солженицын работал здесь на интеллигентской должности – был нормировщиком, то есть специалистом по организации труда. Но позже был разжалован в маляры и паркетчики. Кстати, одна из героинь все того же романа жаловалась на качество паркета – больно сильно скрипел.
В 1947-ом со стройки Александра Солженицына отправили в подмосковное село Марфино, сейчас это район Москвы. Там располагалась так называемая шарашка, где ученые трудились над созданием аппаратуры засекреченной связи. Математик по образованию там был как раз кстати.
Быт заключенных в марфинской шарашке даже по сравнению с вольной послевоенной жизнью казался роскошью. Когда вся страна сводила концы с концами, здесь выдавали 400 граммов белого хлеба, а черный лежал на столах в неограниченном количестве. В общежитии по радио слушали западные голоса, их тогда не умели глушить, можно было свободно гулять по территории, лежать в высокой траве, любуясь звездами. Этими воспоминаниями автор впоследствии с удовольствием делится с читателями. В шарашке он работал библиотекарем, и тяга к творчеству у него проснулась именно здесь.
Но потом Солженицына отправили в Казахстан. Там он досидел срок и остался в ссылке, которая должна была быть вечной, но продлилась только три года. После смерти Сталина в 1956-ом обвинения сняли, и Солженицын в поисках уединения отправляется во Владимирскую область. В поселке Мезиновский он устраивается в школу учителем математики. До сих пор здесь его и почитают и почитывают. А прикоснувшись к бюсту, едут на ЕГЭ.
Год жизни в мещерской глуши дал материал для рассказа «Матренин двор». Матрена Васильевна Захарова – это женщина, у которой он снимал угол в избе.
Свою главную героиню Александр Солженицын описал так: «она лежала на русской печи, тут же у входа, накрытая неопределенным темным тряпьем». В музее сохранилась подлинная шаль Матрены Захаровой. На стене те же ходики, которые постоянно спешили, но хозяйка считала, что это хорошо – никуда не опоздаешь. И зеркало на стене, настолько потускневшее, что в него нельзя было смотреться.
Здесь он наблюдал за хозяйкой дома – деревенской праведницей, похоронившей всех шестерых детей, потерявшей на войне мужа. Но при этом она помогала всем, кто просил. А писателю выбирала из запасов самую крупную картошку на завтрак.
Потом Солженицын переезжает в Рязань, там тоже учительствует и пишет. Повесть «Один день Ивана Денисовича» отдает главному редактору журнала «Новый мир» Александру Твардовскому, а тот, минуя цензуру, помощнику Хрущева.
«Даже в момент, когда думали – разрешать или не разрешать, какое-то количество экземпляров было напечатано для партийной верхушки. Я сказал, что это было с отмашки Хрущева, но и то он перестраховался», – поделился главный редактор журнала «Новый мир» Андрей Василевский.
О человеке в заключении тогда никто не писал. И 96 тысяч экземпляров разлетелись вмиг. Сюжет совпал с политикой партии. Хрущевская оттепель и развенчание культа личности. На подходе новое произведение «Архиипелаг ГУЛАГ», основанное на собственных воспоминаниях и письмах людей, прошедших лагеря. Но власть в стране меняется, начинается Брежневская эпоха "застоя". Официально Солженицын уже не печатается. Его книги расходятся самиздатом и читаются дикторами западных радиостанций.
«Мы записывали на магнитофонную пленку, и потом с этой пленке расшифровывали, ставили многоточия, где какие-то слова заглушили», – рассказывал Николай Ледовских.
В 1970 году Солженицын получает Нобелевскую премию. «За нравственную силу, с которой он следовал непреложным традициям русской литературы». В это время писатель еще советский гражданин. А в 1974-ом его обвиняют в измене родине, лишают гражданства и сажают в самолет до ФРГ.
«Тогда и была частушка: «в небе самолет летит, Солженицын в нем сидит, вот те нате хрен в томате, Белль встречая говорит». Белль был тогда председателем мирового пен-клуба и личным другом Солженицына – он встречал его в аэропорту», – вспоминал те дни один из моих любимых писателей Михаил Веллер.
Затем были 20 лет скитаний по Европе и Штатам, диссидентство, работа над книгами и воспитание трех сыновей. В перестройку ему возвращают гражданство и вновь печатают. А в газетах выходит его статья «Как нам обустроить Россию». Солженицын осваивает новый жанр – политическое эссе.
«Солженицын к определенному возрасту, к определенному уровню славы вообразил себя пророком и стал давать советы - как нам реорганизовать Россию. Но поскольку Александр Исаевич, совершивший подвиг «Архипелага ГУЛАГ», никогда не был не слишком умным человеком, не слишком образованным человеком, ни человеком, представляющим себе основы истории и политики, то все его советы ушли в песок и будут скоро забыты», – высказал свое мнение все тот же Веллер.
Что сейчас, что тогда – однозначного отношения к творчеству и личности Александра Солженицына не было. Когда в 94-ом его встречали на Ярославском вокзале в Москве после путешествия по стране часть людей готова была нести на руках, другая стояла с осуждающими лозунгами.
фото визита в Тюменскую область никогда ранее мной не публиковались, июль 1994 год. Сергей Русанов (С)