Памяти В. М. Шукшина посвящается...
Вера Павловна Авдеева невзлюбила во всех отношениях Сергея Звягенцева с тех пор, как он стал подрастать, на дух не переносила, как говорят в таких случаях, ненавидела всем существом. И думать не думала она, и знать не могла, что этот слегка рыжий паренёк станет её зятем. Пока однажды её последышек Люба, а детей у Авдеевых четверо, не обрадовала мать.
Был летний вечер. Отец и мать были дома.
– Мам, – начала она, зная, что мать будет против, – я выхожу замуж. В субботу придут сваты.
И первый вопрос у Веры Павловны к дочери был таков:
– Кто?
– Звягенцев.
– Сергей, что ли?
– Да!
Вера Павловна от такого известия даже присела.
– Отец, это что же такое? Преподнесла дочка, – обратилась к главе семейства мать.
Отец Любы Пётр Петрович не был враждебен к Сергею.
– А что такое, чем он тебе не нравится? Парень как парень.
– Нет, – ответила Вера Павловна. – Только не Звягенцевы, не их непутёвый. Других, что ли, нет?
Пётр Петрович улыбнулся и стал на сторону дочери:
– Для неё хорош.
Вера Павловна не отступила от своего, говорила, что рыжий – это ещё ладно, непутёвый, вечно зубы скалит, ходит как дуралей, да к тому же ещё лентяй, каких поискать. По селу весь день слоняется, собак гоняет, а вечером в клуб идёт дурочек ловить. И поймал.
– Мам, – обиженно ответила Люба, – хватит. Вот всё, что ты сказала, это не о нём.
– А о ком? О нём, за кого замуж собралась. Вылитый весь папаня, яблоко от яблони недалеко падает. Не хочу их в доме своём видеть, даже на пороге.
Уговаривали всей семьёй.
Была свадьба.
* * *
Прошло с десяток лет. Вера Павловна и Пётр Петрович уже на пенсии. У Сергея с Любой родилось два сына. Старший – парень рослый, и чем-то вроде бы сходство с Авдеевыми имел. Его-то больше любит Вера Павловна, чем второго внука Алексея, копию отца. «Рыжий, и выходки папашины», – рассуждала Вера Павловна, но ни того, ни другого не обижала и принимала одинаково. А неприязнь к зятю осталась, все эти годы отношения были напряжённые, холодные.
Пётр Петрович, видя всё это, осаживал жену, не давал ей разойтись до кипения, сам же поддерживал отношения с Сергеем. Люба и Сергей жили дружно, любили друг друга.
…Появления тёщи в доме дочери и зятя были часто такими, чтобы наговорить на Сергея и поссорить их.
– Люба, – сказал однажды недовольный муж, – когда это всё прекратится, за что так не любит меня Вера Павловна, моя тёща, ведь я ей никогда в жизни не делал плохого? Вечно она меня унизить хочет, недовольна мной.
Люба не знает, что ответить.
– Что молчишь? – спросил Сергей. – Я понимаю, что она тебе мать. Сколько мне её терпеть? Иногда мне её просто уб_ить хочется.
Люба вздохнула и ответила:
– Я-то, Сергей, что могу? Человек она такой, тяжёлый. Давай потерпим!
– Сколько?
– Не знаю!
Муж не стал больше огорчать жену.
– Да, – ответил он, соглашаясь, – если б не Пётр Петрович и не братья твои Алексей и Николай, вряд ли мы были бы вместе. Так?
– Да, – согласилась Люба, – но я бы всё равно за тобой на край света пошла.
Сергей как-то под вечер пришёл с работы пораньше и заметил в окно, как к ним чуть ли не бегом торопится тёща. Заявилась, зная, что Сергей дома (а он спрятался в другой комнате, чтоб не видеть её), прямо с порога начала дочери нотации читать:
– Где твой бездельник? Видела, домой прошёл. Хлыст бездомный. Молчишь, ни слова ему. Опять ушёл, куда? На рыбалку, бездельник, ни горя, ни забот. Дом-то вон хоть бы подделал. Непутёвый. Говорила тебе, а ты не послушалась. Хлебай теперь от него.
Сергей это слышал, понимал, как нервничает Люба и горит между двух огней.
Люба не выдержала на этот раз пустых упрёков матери.
– Что ты хочешь, мама?
А та будто не слышит её:
– Лентяй! Дом скоро без мужской доглядки завалится.
– Хватит, – закричала Люба. – Живём мы и живём, к тебе пить, есть не ходим. Мама, я больше этого слышать не хочу. Не ходи больше в этот дом.
Обиделась. Ушла. А Сергей подумал: «Змея подколодная, чего добивается? Развести нас хочет, как только её земля носит. Ни дочь, ни внучат не жалко. У людей вон тёщи как тёщи, приедут, погостят, с внуками понянчатся – и будьте здоровы! А мне с тёщей не повезло. Рядом живёт, все соки выжала».
А однажды, давно уже это было, после рождения первенца Саши, в горячую страду зашёл в сумерках с бутылкой Пётр Петрович. Спросил у дочери, которая только что уложила Сашу:
– Зять-то где? А я прямо с поля. Внучок растёт, а зайти некогда. С утра и до вечера в поле. Забежал поглядеть, а он уже спит. Да, заработался дед. Сергей-то где?
– На огород ушёл. А потом должен баньку затопить. Чумазый пришёл, как ты, папа.
– А мать была у вас?
– Была.
– Опять на мозги давила? Не знаю, что с ней делать. Мать её в душу. Стервой уродилась. Что он ей, соли, что ли, на больное место насыпал?
Люба не хотела расстраивать отца, молчала. Пришёл Сергей, позвал тестя мыться в баню. Там Пётр Петрович предложил:
– Давай, зятёк, выпьем, чтоб языки развязать.
Они сидели на мокром полке. Пётр Петрович налил в стаканы по сто граммов водки. Хлопнул зятя по голому плечу:
– А ты говори мне всё, не робей, что тёща твоя выкинет. Я её враз на место поставлю, вот чёртова баба, взяла в голову дурь… Видно, крепко эта дурь у неё в голове сидит. Но главное, у вас с Любой всё хорошо, вон какого пацана родила. Ладите?
– Ладим!
Пётр Петрович выпил, предложил Сергею:
– Пей, не бери в голову, а эту стерву я успокою. Пусть место знает. Наливай, зять, ещё!
С тех пор утекло немало лет, а разговор тот помнит Сергей.
Уже два года нет Петра Петровича, ушёл с этого света.
Люба после сме_рти отца перестала сносить нападки матери, сказала ей очень грубо:
– Я терпела все твои кляузы, а теперь, после сме_рти папы, не желаю. Не нравится тебе Сергей, но он мой муж, и не мути воду в чистом роднике.
Эти слова были до того обидны для Веры Павловны, словно ошпарили они её. Она тут же собралась уходить и перед уходом сказала:
– И такое матери родной сказать, как только язык повернулся. Я с тобой сколько ночей бессонных провела, – с досады плюнула на пол, – ноги моей тут больше не будет. При отце б такое не сказала.
Люба продолжила:
– Бессовестная, папа был не такой. Что ты хочешь, чтоб я развелась, детей без отца оставила из-за твоей прихоти?
– Эх! Внучат люблю, что Сашу, что Алёшу, а вот папашу терпеть не могу.
– Любишь?! Да не любишь ты никого!
Вера Павловна ушла и не появлялась в доме зятя.
А через неделю после той ссоры у Веры Павловны похарчилась коза. Коз она завела ещё при покойном Петре Петровиче, когда не стали водить корову, завели козу. Но не сразу, Пётр Петрович долго сопротивлялся появлению коз во дворе. А затем сдался, но в шутку перед покупкой сказал обидные для жены слова:
– Вера, смотрю на тебя, ты сама скачешь словно коза. – А потом взял под ручку и подвёл к зеркалу: – Смотри: коза и есть, с длинной вытянутой бородой. А глаза чем-то вроде как козьи напоминают. Только одна загвоздка – рогов нет, да и не будет. У таких, как ты, они не растут…
Обиделась она тогда на мужа, целый месяц с ним не разговаривала, язвой ходила, пока он не заметил:
– У тебя что, Верочка, язык вроде отнялся? Целый месяц слов от тебя не слышу.
– Дурак, – крикнула Вера Павловна, – чтоб у тебя язык отсох. Сколько лет вместе прожили, а под старость лет козу во мне рассмотрел.
…А теперь Вера Павловна собиралась купить новую козочку, стала смотреть объявления в районной газете, нашла, поехала и купила.
* * *
20 сентября Сергею пришла повестка – явиться на судебное заседание в районный суд. Повестка пришла на два дня раньше. Истцом в суде была тёща, обвиняющая зятя в уб_ийстве козы. Любе пришлось идти к матери на поклон, а до этого к ней внуки ходили.
– Бабушка, – спросил как-то Алёшка, – а почему ты к нам больше не ходишь?
Вера Павловна не знала, что ответить внуку, в растерянности бухнула:
– Сама на поклон, внучок, не пойду. Стара я стала кланяться, а то голова отвалится.
Засмеялся Алёша и спросил:
– А разве голова может отвалиться?
– Пусть мать поклонится, у неё от этого голова не отвалится!
В дом родительский Люба шла с большой неохотой, боялась переступить порог, как чужая.
– Пришла просить за зятя? Пусть в суде решают, как поступить с ним, – сказала мать.
– В суде так в суде, – с обидой в голосе сказала дочь.
Утром 22 числа Сергей собрался ехать в район на своих стареньких «жигулях», предложил и тёще поехать с ним.
– Купить хочешь? – с ухмылкой отказалась та.
Поехал один. По селу слух пошёл: «Авдеева с зятем судятся».
…Сергей долго сидел в длинном коридоре нарсуда, с болью в сердце, с ненавистью к непутёвой тёще. Сидел один, пока не появилась тёща. Пришла – ноль внимания на зятя. Молча села в стороне и всё время смотрела куда-то в одну точку, ни разу не взглянув на Сергея. А потом вдруг заявила:
– Душегуб! Паразит! Дочь с матерью рассорил, а животное-то при чём?
Сергей промолчал.
– Ты получишь, паразит. Посажу!
Сергей сидел молча, ни слова, словно каменный. Да и что с ней говорить, всё одно, что об стенку горох. По коридору прошла высокая длинноногая девушка в короткой обтягивающей ноги чёрной юбчонке, на высоких каблуках. Она вошла в кабинет, через минуту вышла и подошла к Вере Павловне. Это была судебный секретарь.
– Авдеева – вы? – спросила она. – Истица по делу № 20 «См_ерть животного»?
– Да, по козочке! – Умудрилась пустить слезу горючую. – Вон он, изверг, – указала на Сергея.
«Вот тёща даёт, мать её в душу, поискать не найти. Денег предлагал, не берёт. Козу взамен предлагал, тоже не берёт, – думал Сергей. – Только одного хочет – посадить. Сатана в юбке».
От тёщи длинноногая подошла к Сергею:
– Звягенцев?
– Да.
– Ждите!
– Ясно.
Когда девушка ушла, Сергей встал, подошёл к тёще:
– Ловко получается у вас, прирождённая артистка. Ну добьётесь вы, посадят меня, вам-то от этого что? Я на нары, а детей кто кормить будет? Вы?
– Прокормлю, – буркнула злобно Вера Павловна.
Минут через десять пригласили в судебный зал. В зале четыре человека: судья – женщина в чёрной мантии, девушка – секретарь суда и они – зять и тёща. Сергей сел в одной стороне, тёща – в другой.
И тут Веру Павловну впервые осенила мысль: «А вдруг посадят, и надолго, ведь дочь не простит меня до гроба».
В зале тишина: муха пролетит – услышишь.
Судья объявила о начале заседания:
– Заслушивается дело № 20 Звягенцева Сергея Алексеевича, 1979 года рождения, о причинении см_ерти домашнему животному, в частности козе. Истица – гражданка Авдеева Вера Павловна, 1956 года рождения. Ответчик, встаньте, послушаем вас.
Сергей встал.
– Мы вас слушаем!
– Я, ваша честь, работаю в КФХ шофёром,;– начал рассказывать Сергей. – 19 августа мы возили зерно сдавать на хлебоприёмный пункт. А обратно брали кирпич с завода. Загрузился я кирпичом, еду, а на перекрёстке гражданка Авдеева Вера Павловна стоит, тёща моя!
Судья удивилась: тёща с зятем судятся. «Обычно зять идёт к тёще на блины, а к такой, видно, не сходишь».
– Стоит, а на верёвочке козу держит, – говорит Звягенцев, – как проехать мимо, мама второй половинки моей. Остановился, объяснил, что не могу посадить её в кузов, кирпич там. И в кабину козу не посажу, не переношу я их на дух. Пришла в голову мысль – за фаркоп рогатую привязать. Вера Павловна, тёща, согласилась. Я и привязал! Добежит, подумал я, езды-то от райцентра нет ничего. Едем, вроде тёще хорошее дело сделал, а она со мной не разговаривает. Лицо недовольное, будто рядом с ней не зять, а чужой. Не выдержал я, представил, что там за фаркоп привязана не коза, а тёща, и газанул. В зеркало смотрю – бежит. Ну, думаю, мать твою, сдохнешь! А сам на тёщу зыркаю. Злоба у меня кипит, а она сидит, словно мыльный пузырь, – вот-вот лопнет, недовольная мной всю жизнь. Сорвал я, ваша честь, свою злобу на козе. Погубил козу, жалел потом, а поделать уже нечего. Предлагал денег взамен или козу. Не берёт, посадить желает. Виновен, знаю, сажайте, мне всё равно.
Судья, полная невысокая женщина, после услышанного сторону зятя приняла:
– Я не понимаю вас, гражданка, довести так зятя. Хорошо, что за вас не взялся, – улыбнулась она.
Вера Павловна сконфузилась.
– Всё верно изложил ответчик? – спросила её судья.
– Верно. Всё так, – согласилась Вера Павловна.
– Хотите зятя посадить?
– Хотела.
– А сейчас?
– Не по сердцу он мне всю жизнь. Дочка умудрилась…
– А вы всё время воюете. Воинственная женщина. Пора смириться!
В разговор встрял Сергей:
– Мне жизнь портила, дочке на мозги капала. Совести у вас нет, тёщенька.
Девушка-секретарь что-то писала и улыбалась.
– Знаете что? – строго сказала судья. – Моё слово будет таким: за вмешательство в жизнь семьи Звягенцевых, где имеются дети, то есть ваши внучата, я могу вас привлечь к ответу. Сделайте ваших детей и внуков счастливыми. Оставьте всё плохое в прошлом.
Вере Павловне стало нехорошо от осознания дурости, которая всё это время преследовала её, и она сказала:
– Я раскаиваюсь, готова попросить прощения у Сергея, Любы и у внучат.
– Вот видите, – одобрила судья, – я думаю, что дома ещё обсудите. Соберётесь за столиком. А сейчас выслушайте приговор: Звягенцева Сергея Алексеевича, 1979 года рождения, признать виновным в см_ерти животного. Возместить ущерб истице Авдеевой Вере Павловне – сумму, равную стоимости козы. А кроме того, назначить Звягенцеву наказание в виде одного года (условно). На этом судебное разбирательство считаю законченным. Вам понятно решение суда, гражданин Звягенцев?
– Да.
– А вам, гражданка Авдеева?
– Понятно.
Вера Павловна из зала суда вышла сгорая от стыда. Подошла к Сергею.
– Сынок, – сказала она, – прости дуру старую.
– Что же, – ответил зять, – лучше позже, чем никогда.
Вере Павловне было интересно узнать, и она спросила:
– Зятёк, а ты б и впрямь меня так же, как козу?
– Давайте забудем, – предложил он, – кто старое помянет, тому глаз вон.
Домой вернулись вместе. «Жигули» подъехали к дому. Выйдя из машины, довольные и улыбающиеся зять с тёщей пошли к порогу.
Люба увидела эту картину из окна. Не веря глазам, она выбежала на крыльцо, довольная увиденным. И сердце её трепетало от радости, что всё теперь будет хорошо…
...
Автор: Виктор Фоменков
https://proza.ru/avtor/gomzaki2020
С удовольствием ПРИНИМАЕМ на публикацию не опубликованные ранее истории из жизни, рассуждения, рассказы, повести, романы на почту Lakutin200@mail.ru Оф. сайт автора канала https://lakutin-n.ru/
Фото к публикации из интернета по лицензии Creative Commons
Тёплые комментарии, лайки и подписки приветствуются, даже очень ;-)