Ку́лька сидела и перебирала тоненькими лапками, пытаясь согреться. Было холодно. Нет, конечно, не жуткий мороз, как лютой зимой бывает, на дворе все-таки стоял март, но все равно было холодно. С неба падал мокрый снег и уже почти не таял на Ку́льке, настолько она замерзла.
Час, другой, третий... — а Ку́лька всё сидела, не двигаясь и почти не шевелясь. Впервые за два дня ей удалось найти относительно теплое место, которое позволяло не замерзнуть совсем и хоть чуточку отогреться. Вот, Ку́лька и сидела на крышке люка теплотрассы, и отогревалась.
Время от времени она открывала глаза и смотрела по сторонам.
Странно, собак больших нет, а предыдущие дни они меня сюда не пускали, а я-то всего лишь погреться хотела... Не стала бы я у них еду отбирать...
Люк теплотрассы, на крышке которого сидела Ку́лька, уже давно служил «столовой» для местных бездомных собак — местные бабульки, да и не только бабульки, зимой на его крышку выкладывали еду для бездомышей, чтобы не сразу замерзала. Собаки это знали и давно выучили время кормежки. С точностью до минуты знали, когда и кто приносит им еду, и никогда не пропускали это время. Да и вообще, около этого люка и погреться хорошо было. Особенно зимой. Особенно, когда холодно.
И невдомек Ку́льке было, что собак нет, и её никто не гонит, по самой что ни на есть простой причине — на теплотрассе произошел прорыв, и коммунальщики устраняли аварию. Прорыв произошел неподалеку, и земляные работы велись буквально в десяти метрах от того люка, на крышке которого сидела Ку́лька.
Машины, техника, рабочие... Вот собак и не было.
Ку́лька отогрелась и стала решать для себя вопрос: уйти или остаться. С одной стороны — тепло, с другой стороны — хотелось есть.
Ку́лька с сомнением посмотрела на ту еду, которая была буквально под лапами — бабульки-то её принесли, вот только собаки съесть не успели — рабочие почти сразу подъехали.
И как они это едят? Это же не еда. Даже мяса нет. Да что нет — им даже не пахнет!
Ку́лька снова принюхалась к макаронам и каше и в очередной раз убедилась, что да — «мясом и не пахнет».
Вчера ей повезло: около магазина перепало два пакетика корма, — один ей скормила женщина, второй — мужчина. Мало, конечно, даже для такой маленькой собачки как Ку́лька, но все лучше, чем ничего.
И Ку́лька продолжала сидеть на крышке люка, решив, что лучше пока побыть в тепле, а уж позже можно будет сходить и к магазину. Вдруг, опять повезет. Пока, в представлении Ку́льки, еду было найти проще, чем тепло.
В первую ночь, когда она оказалась на улице, Ку́лька смогла зайти внутрь какого-то подъезда, устроилась там на коврике около дверей, так и переночевала. А утром её из подъезда выгнали. И больше такого везения не было. Так что уходить с теплого люка она не собиралась до последнего.
Три дня назад
— Ку́лька, ты где? Выходи! Гулять пойдем! Выходи давай!
Ку́лька нехотя вышла из комнаты.
Что кричишь? — я не глухая. Давно тебя услышала, еще когда ты к подъезду только подошла. Гулять она меня зовет! — ага, как же! — ты даже гулять не умеешь! — дожидаешься, когда я дела сделаю, и тут же домой ведешь. Когда же наконец моя хозяйка вернется?
Ку́лька не любила сестру своей хозяйки. Не любила, и всё тут. Внешне она, конечно, это не показывала — была воспитанной собакой все-таки. Но очень хотелось сделать что-нибудь такое, чтобы, чтобы...
Эх, не была я бы такой воспитанной — давно бы ей сапог погрызла. Или сумку. А то приходит тут, ведет себя как хозяйка, вещи все перерыла, сумку забрала и этот, ноутбук, тоже. Миску мне ни разу за все время не помыла, и воду из-под крана наливает, а не из фильтра.
И когда моя хозяйка вернется?...
— Ку́лька! Да что ты плетешься, как неживая! Гулять пойдем! В парк поедем!
В парк? Правда?
И Ку́лька впервые за долгое время повиляла несмело хвостом.
— Ишь, оживилась. В парк поедем, в парк.
И они действительно приехали в парк. Ку́лька только про себя удивилась, почему на неё не надели комбинезон? — её хозяйка всегда, когда холодно, на неё комбинезон надевала. И в дождь надевала. И вообще, у Ку́льки комбинезон был не один — с одежкой у неё всё в порядке было.
Впрочем, сестра хозяйки никогда на неё не надевала комбинезон. Однако, учитывая длительность прогулок, Ку́лька и замерзнуть не успевала.
А тут в парк приехали. И без комбинезона. Но Ку́лька была так рада парку, снегу, что и не стала обращать внимания на такую мелочь, решив, что не замерзнет.
— Иди, гуляй! — и Ку́льку впервые за долгое время спустили с поводка.
И Ку́лька побежала! Гуляяяяять! Ура!
Когда она вернулась обратно, Наташи, сестры хозяйки, не было. Ку́лька пробежала по аллее и в ту, и в другую сторону. Пробежала по соседней аллее. Обежала весь парк. Не было Наташки! Не было.
Я ведь никуда не убегала, бегала поблизости. Да и бегала-то всего минут 10, если не меньше. Куда она подевалась? Ведь стоило меня только позвать, я бы тут же вернулась. Я же все команды знаю!
Ку́лька вернулась к той самой скамейке, около которой её Наташка отпустила гулять, и решила пойти к остановке. Может, Наташка там? Может, просто подумала, что Ку́лька за ней побежит, что её звать не надо?
Наташки не было и около остановки...
Так Ку́лька оказалась на улице.
И невдомек ей было, что Наташка специально отвезла её в парк подальше от дома, а как только собака отбежала и занялась делами, та развернулась и быстро пошла к остановке, где села в такси и была такова.
Колька
Колька выбрался из ямы. Маленькая собачка всё также сидела на крышке люка. Колька заприметил её еще утром, когда они только приехали на место аварии, чтобы устранить утечку. Он еще подивился, неужели кто-то отпускает такую малявку на самовыгул? Собака была явно домашней, людей не боялась, спокойно сидела на крышке люка, не обращая внимания на шум и грохот рядом. Да и не может она быть бездомной! — просто не выжила бы, климат не тот, а на дворе еще зима, можно сказать — только-только начало марта.
Вот ведь, нашлись богатые умом — собаку на улицу одну отпускают. Да еще такую маленькую! Для чего заводили?!
Колька стоял, курил и продолжал смотреть на собачку.
Есть, видимо, хочет — кашу нюхает, но не ест. Не привыкла что-ли? Может, потерялась?
— Михалыч, а, Михалыч!
— Чего тебе?
— Не теряй, я до магазина метнусь быстро.
— За бутылкой? — Колька, не вздумай! Степаныч заметит, что ты опять выпил, выгонит, как пить дать выгонит, и без выходного пособия. Он тебя предупреждал!
— Да не, Михалыч, я вон, собаку хочу покормить, жалко беднягу — и Колька мотнул головой в сторону Ку́льки, сидящей на крышке люка.
— А, тогда ладно. Только давай быстрее.
Колька побежал в магазин.
Купил сразу 10 пакетиков корма.
Если она домашняя, если за ней придут, так скормлю другим собакам, мало ли их, бездомных, по городу бегает. А нет, так... Посмотрим, в общем.
***
Скормив два пакетика корма собаке сразу, Колька продолжил работать.
Ку́лька обрадовалась — и бежать никуда не надо, прямо тут покормили! — хорошо! — можно дальше сидеть теплом наслаждаться.
Авария была устранена, рабочие стали собираться.
Колька глянул в сторону собаки. Та все также сидела на крышке люка.
— Ну, и сколько ты тут будешь сидеть? Ночь на дворе считай уже. Где твои хозяева?
— Уууууввв-ууууууу! Юююююуууууу! — отчаянно и протяжно взвыла Ку́лька.
— Дела! — и Колька, недолго думая, поднял собачку с люка и сунул себе за пазуху. Благо та была мелкой.
И про бутылку забыл
Выйдя на остановке, Колька, прежде чем идти домой, зашел в магазин.
Сиди мне тут тихо, не вздумай вылезать и головой по сторонам вертеть, — наказал он собаке и запихал её поглубже внутрь.
А Ку́лька и не думала никуда вылезать или головой вертеть. Ей было хорошо! Сытая, в тепле, даже шерстка просохла. Что еще для счастья надо? — только хозяйку найти. Ку́лька тяжело вздохнула, но ей было так хорошо в тепле, что она лишь устроилась поудобнее и стала дальше спать. В безопасности, впервые за несколько дней.
Колька купил пару мисок для собаки, поводок, шампунь, себе продуктов, не забыл и про пузырь, и они пошли домой.
Чистая, сытая Ку́лька блаженствовала на коленях у человека, который её забрал с улицы. Так хорошо ей давно не было. С ней общались, с ней разговаривали! Её вымыли и расчесали!
А Колька сидел и наблюдал за Ку́лькой. Как она сначала, оказавшись в квартире, спокойно стояла в коридоре, ждала, пока Колька снимет куртку, ботинки, переоденется в домашнее. Колька на автомате сказал ей: «Место!», — когда-то раньше, давно, у него была собака, и Ку́лька осталась стоять, не делая даже шагу в сторону комнат.
Как спокойно дала себя вымыть и даже расчесать. Расчесывать, правда, пришлось своей расческой, что-то не подумал Колька купить расческу для собаки, вот и пришлось.
Как обошла всю квартиру, а потом пришла в кухню и стала спокойно ждать около мисок.
Поела.
И забралась к нему на колени.
И Колька растаял. Стал рассказывать собачухе про свою жизнь, делился горестями и бедами. Про то, как фирма, в которой он работал. обанкротилась, как он оказался без работы и нашел другую. Про то, как его жена и дочка разбились, попав в ДТП, пока он был в командировке. Про то, как начал пить и потерял работу. Нашел другую и — снова потерял...
И сейчас работает в ЖКХ, больше никуда не берут...
Ку́лька внимательно слушала.
Ладно, пошли спать. Уже поздно. Утром рано вставать, надо с тобой в ветклинику сходить. А потом думать, как твоих хозяев искать. Ты же ведь явно домашняя.
Бутылка сиротливо стояла в холодильнике...
У вашей собачки есть чип
Утром Колька с Ку́лькой поехали в ветклинику. Дождавшись приема в порядке очереди, они же записаны не были, Колька с Ку́лькой попали к врачу.
— Собака здорова, привита, у неё есть чип. Хозяйка — Мерешко Оксана Витальевна. Больше, к сожалению, ничем помочь не можем. Сделайте запрос в секцию русских тоев в клубе, если собака там зарегистрирована, вам адрес и телефон владельцев подскажут.
Днем Колька пошел гулять с Ку́лькой и, заодно, съездить до местного клуба, решив, что так быстрее узнает нужную информацию, нежели если будет отправлять запрос.
А клубе повезло — руководитель секции была на месте и быстро опознала собаку, Ку́лька оказалась не абы кем, а чемпионом породы и прочая, прочая.
Колька узнал не только адрес и телефон Оксаны Мерешко, но и то, что собаку зовут Cool Beautiful, а по-простому — Ку́лька, да еще и получил комбинезончик на время для этой крутой красоты [Cool Beautiful, англ. — круто красиво].
— Еще не хватало, чтобы собака замерзла. Но, с возвратом, слышите. Как найдете хозяйку, сообщите. Я тоже поищу через своих, не могла эта собака так просто оказаться на улице.
— Да, обязательно.
Счастливая Ку́лька шла на поводке. Мало того, что у неё снова есть одежка, и она сама на поводке, так она и клуб узнала, и женщину, что с ними общалась — Ку́лька тут неоднократно бывала со своей хозяйкой.
Если этот человек клуб нашел, значит, и хозяйку мою найдет.
Чип есть, хозяйки — нет
Ку́лька уже неделю жила у Кольки и была вполне довольна жизнью. Для полного счастья ей не хватало только хозяйки. Однако она знала, что человек ищет её хозяйку, она по запаху чувствовала, что он ездил к ней домой. И не один раз. Вот только хозяйки пока не было. Но ничего — найдет. Клуб нашел, дом нашел, и хозяйку — найдет.
Понимаешь, Ку́лька, почему-то никого у тебя дома нет. Уж сколько раз ездил — никто не открывает. И соседи не знают, где твоя хозяйка. Сестра её, говорят, бывает иногда, а самой её — нет.
Придется, видимо, к приятелю обращаться...
Вечером того же дня Колька позвонил Сергею, Сергею Ивановичу, майору ФСБ, они с ним в одном классе когда-то учились, за одной партой сидели...
— Привет, Николай, только сразу предупреждаю, если ты по поводу денег — не дам, опять пропьешь. Продукты могу привезти, денег не дам.
— Да не, с деньгами у меня всё в порядке, — сказал Колька, вспомнил про бутылку, которая так и стояла непочатая в холодильнике, усмехнулся и рассказал своему приятелю, по какой причине ему нужна его помощь.
— Понял, сделаю. Может, завтра узнаю, может, послезавтра, может, позже. Всё зависит от того, что за человека ты ищешь, и что с этим человеком.
Сергей позвонил через неделю.
Мерешко Оксана Витальевна была жива, но... Но была в коме. ДТП, черепно-мозговая травма...
«Я вас слышала...»
Сначала Кольку и пускать не хотели к Оксане. Кто он ей? — чужой человек. Никто. О она — в коме. В реанимации.
Но Колька ездил и ездил в больницу. Перезнакомился со всеми медсестрами и врачами. Спрашивал про состояние, просил передавать приветы...
В конце-концов его стали пускать в палату. Сначала буквально только на минутку и в присутствии медсестры. За эту минуту Колька только и успел включить видео на смартфоне, где Ку́лька лаяла, передавала привет своей хозяйке.
У Оксаны дернулся палец на руке. Медсестра это заметила и побежала за доктором.
Кольку стали пускать одного. Сначала на пять минут, не дольше. Потом на десять, потом на полчаса...
Колька рассказывал Оксане смешные истории про Ку́льку. И не очень смешные. Про то, как он её увидел, как взял себе, какая она умная. Передавал приветы от Ку́льки, показывал записи на смартфоне, как Ку́лька прыгает, бегает, лает. Да, Оксана не видела, но слышала ведь. Слышала ведь, да?
У Оксаны наметилось явное улучшение. Вот только из комы она почему-то не выходила.
Колька смог убедить врача, чтобы тот разрешил ему прийти в палату вместе с Ку́лькой.
— Александр Семенович! Ну, пожалуйста! Клянусь, я собаку предварительно вымою, чтобы никакой инфекции, сошью ей халат, бахилы, всё стерильно будет! Пожалуйста! Ну, если никакой реакции не будет, тогда больше не буду настаивать. Но попробовать-то стоит.
— Ох, Николай Петрович, ваша взяла. Чем черт не шутит. Давайте попробуем. А вдруг.
***
Ку́лька очень хотела запрыгнуть на странную кровать, на которой лежала её хозяйка, чтобы быть к ней поближе, чтобы показать, как она рада, что наконец её нашла, но понимала, что нельзя. Нельзя. Иначе их сразу выгонят. Поэтому просто молча лизала хозяйке руку.
Однако через пять минут она не удержалась и гавкнула.
Оксана открыла глаза.
Через неделю её перевели в обычную палату. Еще через две — выписали.
Колька встречал Оксану с Ку́лькой и с цветами.
Собака наконец-то смогла прыгнуть к своей хозяйке на руки и выразить всю свою радость, попутно слизывая у той с лица слезы.
***
Еще неделю Колька ездил к Оксане домой, помогал гулять с Ку́лькой. Собачка хоть и маленькая, но все-таки — собака. А вдруг — дернет, а вдруг — другие собаки, а вдруг... Да мало ли что вдруг!
***
Колька сидел за столом и смотрел на бутылку, которую достал из холодильника и которая так и стояла все это время непочатая.
Без Ку́льки было как-то не так. Да и забот никаких нет. Оксана здорова, её выписали, с ней все хорошо.
Но не навязываться же в самом деле! Она — здорова, с собакой все хорошо. Все счастливы, все здоровы, всё прекрасно...
Колька еще минут пять смотрел на бутылку. Потом встал, открыл её, и...
И вылил всё содержимое в раковину.
Только успел пустую тару сунуть в ведро, раздался звонок в дверь.
На пороге стояли Оксана и Ку́лька.
— Здравствуйте, Николай Петрович! Я ведь вас так и не поблагодарила за Ку́льку. Мы вот тортик купили, может, чаю попьём?
Ку́лька впервые за всю свою сознательную жизнь выразила неповиновение: она не стала стоять и ждать, пока люди что-то решат, взяла и вырвалась вместе с поводком из рук Оксаны и побежала к Кольке. Потом обратно, потом снова к Кольке. Потом на кухню.
***
Торт стоял на столе, в чашках был чай, люди сидели и разговаривали.
Тогда Колька, нет, Николай Петрович, конечно же — Николай Петрович, а не Колька, и узнал, что, оказывается, Оксана его слышала.
— Николай Петрович, скажите, вы что, действительно Ку́льку на теплотрассе нашли?
— Откуда вы это знаете? — я же вам не рассказывал об этом...
— Рассказывали... Я вас слышала...
Николай лихорадочно вспоминал, что еще он рассказывал Оксане, пока та была в коме, и что еще она слышала.
— Наверное, всё...
— Что «всё»?
— Наверное, всё слышала...
Люди сидели и разговаривали... В чашках давным-давно остыл чай, а они все сидели и разговаривали...
А Ку́лька была счастлива как никогда — два её самых любимых и дорогих человека были рядом. И уж она постарается, чтобы так было и дальше. Всегда. И всю жизнь.