БТР сильно тряхнуло. Когда Капризон (никнейм ополченца) открыл глаза, он ничего не понял. Вокруг него всё горело. Машина завалилась на бок метров в десяти от него. Из неё валил дым. На земле лежали какие-то люди, некоторые из них были изуродованы до неузнаваемости. В ушах стоял звон. Он поднял с земли автомат и попытался встать. Нет, лучше находиться в положении сидя. Солдат стал приходить в себя. Он тупо смотрел на нелепые позы разбросанных вокруг БТРа людей, в которых стал узнавать своих товарищей. К нему возвращалась память и осознание всего, что происходило вокруг. Звон в ушах сменился на гул дальних разрывов и автоматную трескотню. До своих позиций несколько километров. До неприятельских траншей также. Как назло всё происходило на открытой местности. Чтобы не попасть под пули, нужно было дождаться темноты. Не факт, что с той стороны не подойдут к подбитой машине, и тогда – издевательства и смерть. Да вот они и легки на помине. Из-за посадок появилась такая же БТР, только с вражеской стороны. Она двигалась прямо на него. У одного из убитых Капризон увидел на поясе лимонку. Он вспомнил, что и у него на поясе такая же штука.
- Эй, вата, выходи, кончай в прятки играть!
Ополченец выглянул из-за корпуса горящей машины. Пятеро ВСУшников стояло на приличном расстоянии, не отходя от бронированной техники, направив в его сторону дула автоматов. Нужно постараться, чтобы добросить до них лимонку.
- Выходи, с поднятыми руками, а то…. Раздалась очередь и по броне БТРа заклацали пули. Капризон решил отдать свою жизнь дорого. Он взял в обе руки по лимонки. Сначала у одной выдернул чеку, придавил пальцами прижимной рычаг, потом кое-как у второй лимонки выпрямил усик и зубами выдернул чеку и тоже придавил рычаг. Поднял руки, но не над головой, а врастопырку, вывернув ладони с лимонками к себе. «Сдаюсь! - заорал он, - Не убивайте меня! Это всё проклятые москали! Все беды только от них!» – тупо орал он, приближаясь к противнику всё ближе и ближе.
- А ну руки за голову! – кто-то крикнул из пятерых.
В это время над головой засвистел снаряд. Всё вобрали головы в плечи и поневоле ослабили бдительность. Ждали, где ухнет.
- Привет Бендере! – всё также надрывно заорал Капризон. Из-за головы ему кидать лимонки было намного удобней. Бросил с правой. Как только ВСУшники увидели летящую смерть, они бросились врассыпную и попадали на землю. Раздался огненный хлопок. Кто-то крикнул, видать зацепило. Кто-то успел дать очередь из автомата, пули пролетели настолько рядом, что обожгли щёки. Ополченец аккуратно переложил лимонку из левой руки в правую и, успев прицелиться, швырнул в того, кто стрелял и мазал. Граната разорвалась в метре от его головы. В это время Капризон достал третью лимонку…. Один из карателей успел забежать за БТР. И тут у ополченца появился шанс. Он ринулся в сторону поверженных ВСУшников. Два лежали без движения, а ещё двое пребывали в состоянии между жизнью и смертью. Главное успеть схватить валяющийся автомат, успеть пока тот не высунулся из-за машины и не дал очередь.
Таким образом, два противника остались с двух сторон БТРа. Прятали ноги за колёса и старались друг друга обойти и дать очередь.
- Сдавайся, всё равно сейчас подойдут наши и тебе конец! – орал ВСУшник
- Наши вперёд подойдут….
- Слушай, если ты мужик…. Кто-то из нас должен умереть. Предлагаю упростить задачу. Выходи, бросай автомат. Давай один на один.
- Вам веры нет, обманешь.
- Я тебе даю слово офицера!
- Тогда выходи первым.
Так Капризон встретился лицом к лицу с неприятелем, которого ополченцы называли украми. Рослый мужик, лет тридцати пяти, лицо обветренное, скуластое и очень, очень злые глаза. В принципе, таких было полно и среди ополченцев из числа шахтёров.
- Вот ты какой, сепр, - сказал укр. – Вояка… я тебя вот этими руками удавлю, за пацанов порву!
Он бесстрашно двинулся на Капризона. Было ясно, что этот каратель снесёт любой удар, ему лишь бы дотянуться до шеи, до кадыка.
И всё же Капризон ударил укра по его выпирающей скуле с размаху, потом ударил ногой в живот. Противник подался назад, но устоял, успел ухватить за ногу и резко дёрнул. Ополченец потерял равновесие и оба упали на землю. Сразу стало понятно, почему ВСУшник настоял на рукопашной схватке. Он весь был как кованое железо. Своей железной хваткой он сковывал движения, подминал под себя, не давал пространство для манёвра. Уже через минуту борьбы Капризон отчаянно начал сопротивлялся, пытаясь защитить лицо и шею, к которой тянулись стальные клешни противника. И вот настал такой момент, когда единственное движение, которое мог сделать ополченец – это сомкнуть зубы на пальцах душителя. Раздался хруст.
- Ах, ты ж гад, б…ть, пусти, сука!
Каким-то образом оба расцепились и отошли на расстояние вытянутой руки. Они стояли и как два затравленных зверя смотрели друг на друга помутнёнными глазами, тяжело дыша, не в силах закрыть рты.
- Ответишь за пацанов! А-а-а! – с ужасающим криком ВСУшник бросился на своего врага. Тот увернулся и побежал в сторону своих. «Стой! Стой, сука!»Так они бежали, пока ополченец не споткнулся. ВСУшник опять навалился на него всей грудью, но хватка уже была не та, да и несколько пальцев было перекушено.
- Вставай страна огромная, вставай на смертный бой!... – задыхаясь, запел Капризон.
- Этот день победы, порохом пропах! – заорал ВСУшник.
- Мой дед Берлин брал! – взвизгнул Капризон и ударил укра кулаком по затылку. ВСУшник с размаха заехал ополченцу по скуле, оба потеряли равновесия и упали.
- Я тебе ни капли земли своей не дам, ни грамма, ни порошинки, она кровью наших дедов полита! Слышишь, ты, мразь!?
- Нет, это я тебе своей земли не дам! Я тут родился и вырос, это моя земля!
- Ты москалям продался!
- А ты бендеровцам и америкосам!
- А вот хрен тебе! Мы сами на своей земле разберёмся, с кем дружить, а кого гнобить!
Двое военных, тяжело дыша, сидели друг напротив друга в засохшей траве, выговаривая свои обиды и предъявляя странные счёты. Вдруг засвистело и где-то рядом рвануло.
- О! Шестидесяти миллиметровый! По нам, что ли, бьют?
- Какой там… это восьмидесятимиллиметровый! Шестидесяти… тоже мне вояка!
- Вот у вас укров в крови такое зазнайство! Вот мы эту спесь скоро с вас выбьем!
- А хо-хо не хо-хо!?
Оба встали, но сцепиться по новой им не пришлось. Совсем рядом рвануло и обоих сбило на землю ударной волной.
Капризон какое-то время лежал оглоушенный, а когда заворочался, понял, что что-то у него с ногой. Вся левая нога была в крови, и она его не слушалась.
ВСУшник тоже не мог подняться. Он сел и стал ощупывать себе ключицу.
- Руку не могу поднять, ты понял, - пробубнил он самому себе. – Задело осколком, что ли? И зачем я за тобой побежал? Взял бы автомат и шмальнул вдогонку.
- А слово офицера?
- На вас дебилов слово офицера не распространяется…
- Да… горбатого только могила исправит. А вот мне теперь точно конец. Жалко жена одна с дочкой… не сможет она долг за квартиру погасить.
- Ну и сидел бы со своей женой щи хлебал, чего сунулся-то? Перед Путиным захотел вы…ся? На мне тоже долг висит… Зато демократия, независимость от вашей совковой ваты! На хрена вы в залупу полезли? Копались бы в своих шахтах и горя не знали!
- А тебе самому не надоело жопу америкосам лизать?
- Ах, ты… - тут ВСУшник скорчился от боли в плече. – Я тебя всё равно, гад, достану!
В поле, послышался рёв мотора. Со стороны села, занятого украинской стороной двигался третий БТР. Вот он поравнялся с подбитой полуобгоревшей бронированной машиной и из него вышли несколько человек. Один с фотокамерой, другой в амуниции другого государства и ещё два человека в военной экипировке. Они рассматривали трупы. Один из военных достал пистолет и выстрелил в голову лежащего без сознания человека.
- Він не мешканець, вибачте панове.
- О, I see! Take a couple of shots, Sam. We have to report what we have taught our friends. We must teach our friends to force the Russians to peace in a proper way. Все четверо засмеялись. У второго БТРа произошло тоже самое. Только там прозвучало два выстрела.
Улыбка надежды, которая, было, озарила лицо ВСУшника сошла на нет. Эти четверо не спеша шли в их сторону.
Капризон улыбнулся и достал из кармана лимонку.
- Она предназначалась для тебя…
- Ты что… ты… сдашься и всё, слышишь?
- Нет, брат. Русские не сдаются, - сказал Капризон и выдернул чеку. Только ты не говори им, что у меня в руке, лады?
ВСУшник мерил Капризона широко открытыми глазами. Сперва в них был холодный ужас и скрытая мольба. Потом его взгляд потеплел и лицо приняло совсем другие очертания, совершенно не свойственные для человека, который хотел пять минут назад убивать другого такого же человека. Он подполз к ополченцу вплотную и крепко обнял его одной рукой.
- Будешь в Киеве, заходи на огонёк. Улица Жукова бывшая, правда,15, квартира 154. С женой познакомлю, она у меня порой бывает, так, ничего… - затараторил он, стараясь успеть высказаться до того, как пятеро военных подошли бы к ним на близкое расстояние.
- Обязательно, зайду, - сказал растроганно Капризон и убрал пальцы с рычага, чтобы пожать ВСУшнику руку.