— Ангел мой, слышишь ли меня?
— Мхм, ы-ы-ы…
— Вставай, любимый. Уже время.
— Ещё минутку…
— Я тебе дам минутку! – нежная фея моментально озверела до состояния голодной фурии, прекрасно знакомая с утренней прокрастинацией супружника. – Рота, подъём! Папа тебя уже ждёт внизу!
В бок предательски больно врезалась острая пятка жены. Егор тягостно вздохнул и разлепил левый глаз, что был выше уровня одеяла, натянутого по самый подбородок. И на кой ляд он согласился на рыбалку с тестем, если и удочку видел только в фильмах? Захотелось рыбки на свою же голову…
******
— Ксанка, слышала последние известия? А Машка-то наша ушла от Семёна!
— Да чтоб меня на суши порезали!
— Я те говорю! – собеседница выпучила и без того круглые глаза. – Вчера такой скандал закатила – все наши слышали. Не хочу жить с таким отсталым, говорит, хочу молодого и современного. Мазнула хвостом своего и умотала по течению.
— Так там же ниже…
— Так да! Молодой косячок карасиков, – дамочка приосанилась, – тут и я, видавшая виды, не устояла бы.
— А вкус у неё губа не дура – к карасям махнуть! Ой, Сёмка плывёт… Здравствуй, Семён!
Брошенный вчера ныне холостой судак Семён угрюмо махнул плавником, здороваясь. Ему даже не нужно было вслушиваться в разговор лещей-соседок: вся река гудела от сплетен. Во власти этих лещих было как возвысить любого чешуйчатого до берега, так и зарыть в ил, куда его методично паковали всё утро.
— «Семён, ты отстал от жизни. Вон какой длинный стал, неповоротливый. С тобой же никуда не сплаваешь! Вон, Тоськин муж – серфингист, а Лерин – дайвер!» Тьфу! – от постоянного прокручивания вечерней ссоры обида судака всё набирала обороты. – Да я и судак, и тудак хоть куда! Куда мне в дайвинг этот, я что – щука?!
Себя было жалко, несправедливо опозоренного и одинокого, но Машку он любил, дуру свою непутёвую. А раз захотелось бабе новинки, что, мужик не справится с задачей? Да уж получше некоторых карасей!
Серфинг остаётся, значит. Семён подплыл ближе к поверхности, примерился и начал отрабатывать прыжки. Конечно, кто б из своих увидел – засмеял: настолько нелепо смотрелась его долговязая фигура, зависавшая в воздухе.
******
— Ты смотри, какое клёвое место! Рыба сама так и просит: «Подставляй сачок, Егор, ловлюсь я!»
По-хорошему, тесть достал уже дразнить. Да, уже час, как у Егора даже и не клевало. Но справедливости ради – у Палыча в ведре плескалась только мелкая плотва. И это – бывалый рыбак?
— А давайте сачок, что ли, – махнул рукой Егор. Позориться, так уж до конца. – Раз уж она сама просит.
— Ты это что, серьёзно? – тесть даже отвлёкся от методичного созерцания поплавка. – Она же в метрах трёх от берега. Сапоги сапогами, но ты мне всё распугаешь тут.
— Давайте уже признаем, что клюёт явно где-то не здесь. А так хоть попробую.
«Ну, дурак», – подумал тесть. «Сам такой», – семафорил спиной зять.
Дальше развернулась драма на обеих жизненных сценах.
Сцена первая: тяжёлый резиновый сапог неожиданно завяз в комке травы, останавливая движение. Егор с досадой дёрнул раз ногу, два, на третий он дёрнул сильнее – ведь рыба же уплывёт! Если не махнёт сачком хоть разок для вида, Антон Палыч ещё долго будет припоминать эту историю дома, ехидно подшучивая. Плавали, знаем: такого допускать нельзя.
И нога-таки вырвалась. Только выскочила она резко и стремительно, отчего быстро ушла вперёд, и Егор, моментально потеряв равновесие, хлюпнулся на спину, всё же махнув сачком напоследок, видимо, на прощание с мирной застольной жизнью.
Сцена вторая: Семён-судак зазевался. Уж очень недурно стали получаться его трюки, что не заметил, как кто-то начал мутить воду. А потом стало поздно: сачок настиг свою добычу.
— Сёмка-а-а! – взвыла вернувшаяся из показного загула жена Машка.
— Марийка!
— От же ж п… – прошипел Антон Палыч, глядя на кривоногого родственника.
Егор цензурно молчал, нелепо барахтаясь во вздувшемся дождевике. Зато как нецензурно думал!
— Да что ж это такое-то, бабоньки! – причитала беглянка, метаясь по сторонам. – Мужа лишают!
— Так ты сама же ушла не далее, как вчера?! – возмутились лещихи.
— Да я к маме плавала!
— Я люблю тебя, Марийка! – перед глазами Семёна пронеслась вся жизнь, с которой пора было прощаться.
— Чепушило старое! Налегай!
Судакова жена стала с налёту таранить пока ещё неподвижную сетку. Лещихи переглянулись, скрутили из плавников какую-то речную фигу во славу водяных и поспешили на подмогу, пока Палыч что-то активно советовал с берега.
— Подсекай, уплывёт же! Да что б я, да что б она… Егор!!!
— Что? Вода в уши забилась, – мужчина замотал головой. – Что говорите? – и, завидев полные ненависти и боли глаза тестя, вспомнил про сачок в правой руке. – А, ой!
А Семёна уже след простыл. Зато Тоське сегодня не повезло – овдовела жена серфингиста. Какой невезучий оказался супруг, что мимо проплывал.
Антон Палыч мрачно осмотрел мокрого зятя с ног до головы. Ряска обсыпала плечи, трава запуталась в волосах, и тот дождевик – нелепая зелёная плёнка – облепил фигуру. И вся эта конструкция блестит от влаги на позднем сентябрьском солнце. Просто вылитый водяной получился.
— Дуракам везёт. Ну эту рыбалку к чёртовой бабушке, поехали лучше домой. А поймал хоть?
На что Егор молча протянул сачок.
******
— Жалко Тоську.
— Да я б не сказала, что она сильно-то и убивается, – заметила Ксанка. – Вон, по карасям шастает.
— Да как можно?!
— Говорит, устала. Вечно тот прыгал – допрыгался. Никакого покоя от мужика. То ли дело Семён…
Где-то в реке поперхнулся один судак.
***
Автор: Риа Кедровая
#рассказ #юмор #семейные отношения #проза
