МЕЩАНИН ( в переносном значении) - человек с мелкими, ограниченными собственническими интересами и узким идейным и общественным кругозором. Мещанам свойственны эгоизм, индивидуализм и стяжательство, аполитичность и безыдейность. Википедия приписывает им «мелочность, скупость, отсутствие твердых убеждений».
Истинную сущность мещанина обнажает в одноименной пьесе «Мещане» А.М.Горький. Уже само название пьесы указывает на определенное сословие, низший класс обывателей, выходцев из ремесленников и мелких торговцев. В центре изображения – семья Василия Бессеменова, зажиточного мещанина, старшины малярного цеха. И хотя в его доме проживает много людей - дочь Татьяна, сын Петр, воспитанник хозяина Нил, дальние родственники, а также певчий Тетерев и студент Шишкин, - в нем царит скука и однообразие. Все в доме подчинено культу денег. Мещанская семья озабочена только их добыванием, так как деньги являются основой безбедного существования.
Мурло мещанина изобразил в своем стихотворении «О дряни» В.Маяковский.
Утихомирились бури революционных лон.
Подернулась тиной советская мешанина.
И вылезло из-за спины РСФСР мурло мещанина…
Намозолив от пятилетнего сидения зады,
крепкие, как умывальники, живут и поныне тише воды.
Свили уютные кабинеты и спаленки.
Показательна в этом плане также комедия Мольера «Мещанин во дворянстве». В ней рассказывается о мещанине Журдене, желающем “выбиться в люди” и стать дворянином. Ошибочно полагая, что для этого ему надо лишь иметь деньги и образование, он нанимает учителей для занятия разнообразными дисциплинами: философией, риторикой, музыкой, танцами, фехтованием. Но, желая получить быстрый результат, не прилагая больших усилий и поддавшись лести учителей, выманивающих у него деньги, он лишь выставляет себя посмешищем. История Журдена демонстрирует нам типичного представителя мещанской, обывательской среды, полностью захваченного тщеславием, жаждой денег, славы, титулов, чинов и наживы. Автор подчеркивает, что главное для человека не деньги, чины и слава, а его внутреннее содержание и душевные качества. Вот почему комедия Мольера, написанная еще в 1670 году, не утратила своей актуальности и сегодня.
Современный человек - идолопоклонник, он воспринимает себя только через вещи, через то, чем он владеет.
Земля стала маленькой, и по ней прыгает последний человек, делающий всё маленьким. Его род неистребим, как земляная блоха; последний человек живёт дольше всех. (Фридрих Ницше).
Мир вещей становится все больше, сам же человек рядом с вещами становится все меньше., В 21-ом веке можно сказать, что человек умер, так как вещами современный человек определяет, что он есть. «Я покупаю, значит, я существую», как вещь, я подтверждаю свое существование общением с другими вещами.
Стоимость дома, мебели, автомашины, одежды, часов, компьютера, телевизора, определяют ценность индивида, формируют его общественный статус Когда человек теряет часть своего имущества, он теряет часть себя. Когда он теряет все, он теряет себя полностью. Во время экономических кризисов те, кто потерял значительную часть своего богатства, выбрасываются из окон небоскребов. Их богатство и было тем, что они есть. Самоубийство на почве экономического банкротства в этой системе культурных ценностей вполне логично, оно означает банкротство личности.
Люди воспринимали себя через вещи и раньше, но никогда в истории вещи в общественном сознании не занимали такого места, как в последние десятилетия, когда потребление превратилось в средство оценки значимости человека.
Перед пропагандой потребления стояла задача искоренить многовековую традицию покупать только необходимые вещи.
В предшествующие эпохи материальная жизнь людей была бедна, поэтому этической нормой был аскетизм, ограничение материальных потребностей. До появления постиндустриального общества экономика могла предоставить только самое необходимое, и семейный бюджет строился на экономии в расходах, одежда, мебель, все предметы быта тщательно сохранялась, часто переходя от одного поколения к другому. При высокой стоимости многих новых продуктов на рынке большинство предпочитало обходиться старыми вещами.
Индустрия производит намного больше того, что требуется для обеспеченной жизни миллионов и, чтобы продать все, что производится, нужно воспитать убеждение, что только в покупке новых и новых вещей и заключена вся радость, все счастье жизни.
Декларация Независимости в 18 веке говорила о главной цели человеческой жизни, поиске счастья, а сегодня счастье определяется тем, как много вы можете покупать. Общенациональный поиск счастья вынуждает даже тех, кто не способен покупать из-за низкого уровня доходов, брать займы у банка, влезать во все новые и новые долги по кредитным картам для покупок новых разрекламированных моделей телефонов, смартфонов, телевизоров, машин и прочего. Ведь старый телефон, телевизор, автомобиль, что у обывателя, пускай еще вполне годный по своим характеристикам и не исчерпавший срок годности уже морально устарел и стало быть не модный. А реклама твердит, что обывателям нужно все только ультрамодное и сверхновое.
И человек назаметно для самого себя превращается в зомби-раба телевидения и нескончаемого потока рекламы и образа жизни, диктуемого и навязываемого агрессивным медиапространством. Обыватель перестает принадлежать самому себе, он постоянно несчастлив, ведь вся его жизнь подчинена отныне безостановочному приобретению все новых и новых вещей.
Царь Мидас, фигура греческого мифа, был наказан за жадность, получив от богов «подарок»: все, к чему он прикасался, превращалось в золото. В золото превращалась и еда. Мидас, обладая горами золота, умер от голода. Сегодняшний обыватель, выбирающий из огромного меню вещей, которыми он может обладать, в человеческих отношениях сидит на голодной диете.
Сизиф, герой древнегреческой мифологии, был осужден богами за жадность вечно поднимать камень на вершину горы. Камень каждый раз скатывался вниз, к подножью. Задача Сизифа была столь же непосильной, сколь и бессмысленной. Бесцельной, как и сама жадность, за которую он был осужден. Сизиф, бесконечно поднимая камень на вершину горы, осознавал это как наказание.
Сегодняшний потребитель, чью жадность ко все новым и новым вещам искусно возбуждает широко разветвленная и психологически совершенная пропаганда потребления, не ощущает себя жертвой, по сути выполняя роль Сизифа.
Современное общество дает обширный набор примеров возведенного в культ мещанства. Это и стремление отдельных лиц иметь в личной собственности до десяти и более марок автомобилей, несколько квартир в различных городах, регионах и даже в других странах. Квартиры и виллы обставляются дорогой мебелью, а некоторые, особо состоятельные мещане-богатеи, пользуются золотыми унитазами. Модницы имеют в своем гардеробе сотни пар обуви, туфель, сапожек, босоножек, костюмов, нарядов «от кутюр», десятки меховых шуб, большое количество украшений из золота и бриллиантов. Спрашивается, к чему одному человеку столько машин, квартир, вилл, дач, одежды, обуви, предметов роскоши в то самое время, когда тысячи и миллионы граждан экономят на хлебе насущном?
Что ни говори, а слово «мещанство» содержит и несет в себе негативную интонацию. Как ни крути, ни верти, а обыватели и мещане, непременно помешаны и всё и вся оценивают через деньги. Если человек умен, интеллектуально развит, но беден, не имеет денег, он для них никто. Мещанство – это образ мыслей и, как следствие, образ жизни.
«Человек должен усвоить идею, что счастье это возможность приобретать множество новых вещей. Он должен совершенствовать, обогащать свою личность, расширяя свои способности в их употреблении. Чем больше вещей он потребляет, тем богаче он становится как личность.
Если член общества перестает покупать, он останавливается в своем развитии, в глазах окружающих он утрачивает свою ценность как личность, кроме того, он становится асоциальным элементом. Если он перестает покупать, он останавливает экономическое развитие страны». ( Жан Бодрийяр).
Для того чтобы новые товары покупались, в то время как старые приобретения еще вполне функциональны, нужно было придать вещам новое качество: общественный статус.
Покупателем, определяющим ценность вещи ее пользой и функциональностью трудно манипулировать, а подсознательными рефлексами культуры, обращающими внимание покупателя, прежде всего на статус вещи, манипулировать можно.
Реклама продает не саму вещь, а ее образ в статусной шкале, и он важнее качества и функциональности самих вещей. Каждая модель автомашины, холодильника, часов, одежды привязана к определенному социальному статусу. Владение старой моделью – показатель несостоятельности владельца, его низкого общественного положения.
Потребитель не покупает конкретную вещь, он покупает статус вещи (бренд). Он приобретает не добротную автомашину, а Мерседес, Порше, Роллс-Ройс; не отличные часы, а Картье, Ролекс.
В индустриальной экономике происходит подмена «бытия» на «обладание».
Приобретение подростком автомашины недаром называют его первым романом – это первый опыт любовного чувства. Самые яркие жизненные впечатления девушки обычно связывают не столько с первой любовью, сколько с первыми бриллиантами или норковой шубой.
Вещи абсорбируют эмоции, и все меньше эмоций остается для полноценного общения: вещи могут принести больше радостей, чем общение с людьми. Как говорила героиня Мэрилин Монро в фильме «Как выйти замуж за миллионера», «бриллианты лучший друг девушки»
Поэтому, когда отдельный человек решает, куда вложить свою эмоциональную и интеллектуальную энергию: в человеческие отношения или в общение с вещами, то ответ заранее предопределен. Дилемма «вещи – люди» решается в пользу вещей.
Количество часов, проведенных в процессе покупок, общения с автомобилем, с компьютером, телевизором, игральным автоматом намного больше часов общения с другими людьми. Раньше самое большое эмоциональное волнение приносили человеческие отношения, искусство, сегодня – вещи, общение с ними дает полноценное ощущение жизни.
Пытаясь преодолеть чувство чувство бесцветности, пресности, серости нашей жизни и собственной внутренней пустоты, мы, надеясь, что большее количество вещей, которые мы сможем приобрести, все-таки принесет нам остро желаемое чувство благополучия и радости жизни, увеличиваем нашу продуктивность и еще глубже погружаемся в состояние безысходности».
Обладание вещами-статусами, через которые человек себя идентифицирует, которыми измеряет свою ценность в глазах общества и ближайшего окружения, вынуждает его концентрировать свои эмоции на вещах.Вещь и обладание ей становится фетишом и смыслом жизни современного общества потребления.
Потребление превратилось в основную форму культурного досуга в обществе, посещение молла, торгового центра (огромного суперсовременного рынка потребительских товаров) – важнейшая форма времяпрепровождения. Сам процесс покупок становится актом самоутверждения, подтверждением общественной полноценности и имеет для многих терапевтический эффект это успокаивает. Тот, кто не может покупать, чувствует себя социально ущербным.
Это мир, где непосредственное общение заменяется общением через вещи, посредством вещей, среди которых сам человек не больше, чем вещь среди других вещей. И, как говорит пропаганда потребления, чтобы насладиться всем богатством жизни, «больше работай, чтобы больше покупать».
Российский мещанин. Кто же он такой?
Как, Россия человека смогла превратиться в Россию раба? В Россию мещанского всевластья, спокойствия, пассивности и серых четырех стен?
Нам пропагандируют сладкую райскую жизнь и за нее цепляются все, от мала до велика. Но только за какую жизнь? Полную ипотек, кредитного рабства и работы без отдыха за возможность потреблять и потреблять как можно больше вещей? Не это ли рабство, не это ли царство сладостного потребительского сна, камня, завернутого в красивую конфетную обертку?
Общество денег, общество, в котором вещи владеют человеком, а не человек – вещами, не является здоровым обществом. Такое общество больно, притом серьезно. Зараза распространилась по всей территории оккупированной потребительской культурой России.
Раньше русский человек мог подняться над банальным мещанским конформизмом и комфортом, умел противостоять его натиску, умел находить ценности в малом, и видел свое будущее – достойным и великим.
В дореволюционной царской России русский человек искал себя в религии, духовности, занимался богоискательством, многие как Сергий Радонежский и Серафим Саровский уходили в монастыри, основывали их либо становились отшельниками, богатые же люди активно занимались благотворительностью, строили на свои деньги школы и приюты для больных и бедных и больницы, были меценатами.
Честь, доблесть, воинская отвага, да и вообще военные были образцом и примером для подражания, молодые люди хотели и мечтали быть военными. Целые поколения, династии были потомственными военными.
В советское время главными достоинствами были совесть, стремление созидать во блага общества и государства. Поколение, родившееся в начале Великой Отечественной войны (Второй Мировой войны), в 40-ые годы прошлого века, чья бурная молодость пришла на Хрущевскую оттепель , ездило на стройки Бамов , ГЭС и АЭС, как мой отец работали в шахте в Воркуте в середине 60-ых годов, дядя мой строил высотные дома на севере, в северных городках. Эти люди стремились что-то делать полезного в своей жизни, созидать, а не тупо прожигать жизнь в серых теплых конторах, как предпочитает делать нынешнее молодое поколение.
Люди той эпохи не стремились к сытости и комфорту, деньги не были для них мерилом всего и вся на свете и целью всей их никчемной жизни. Вещи же тогда не обожествляли и не делали из них некий фетиш, как сегодня. "Одел и пошел". Помню, у моего деда было всего два костюма и все. Его это не напрягало. Люди жили во имя каких-то целей, а сейчас складывается впечатление люди живут исключительно ради вещей, и обладания ими ( последними марками смартфонов, айфонов, марками престижных машин).
Смыслом жизни современных людей стал возведенный в куль вещизм, а это и есть по сути мещанство.
Так кто же он русский мещанин сегодня? Обыватель в России – это мещанин: особое уродливое явление, не имеющее аналогов ни на Западе, ни на Востоке, критикуемое и русской интеллигенцией, и «либералами» и «патриотами». На Западе обыватель имеет активную гражданскую позицию, поэтому власти ведут свою политику с оглядкой на гражданское общество. Разумеется, что властные элиты пытаются (и очень успешно) влиять на настроения обывателей, настраивая их с помощью СИМ и ПиаР-технологий на выгодную для себя «волну».
В России все разговоры о формировании гражданского общества натыкаются на глухую стену категорической неприязни активной гражданской позиции со стороны основной массы Россиян – мещан-обывателей.
Мещанам нет и никогда не было дела до того, что происходит в высших эшелонах власти. Ограниченные своим принципом «моя хата с краю», патологическим страхом за своё спокойствие, они в принципе не способны участвовать в Гражданском контроле над власть имущими.
Довольные тем, что постельцинская власть искоренила некоторые внешние проявления слабости Государства, они дали ей «карт-бланш» по принципу: «делайте, что хотите, только нам не мешайте» (сравните с популярной в постсоветское время поговоркой: «коммунисты воровали и нам давали воровать»).
Действительно, при Путине многие негативные явления «лихих 90-х» были преодолены. Исчезли «новые русские» в малиновых пиджаках, на шестисотых «Мерседесах» с растопыренными пальцами и бандитским жаргоном. Сменилось отношение к армии, которая всегда воспринималась как защитница интересов мещан от внешней угрозы. Упорядочились пошлины на вывозимое сырьё (прежде всего нефть), что позволило России не только расплачиваться с внешними долгами (в том числе - и с доставшимися в наследство от СССР), но и делать запасы в резервный фонд. То, что в это же время происходило формирование новой, совершенно уродливой формации власти, основанной на административно-чиновничьем беспределе, кумовстве, срастании власти и крупного бизнеса, криминализации методов управления – на всё это мещанин не обращал внимания, поскольку тогда не видел угрозы своим приземлённым интересам. «Пусть воруют и мне дают» - такова позиция мещан «нулевых».
Аполитичность мещан, упорное нежелание участвовать в жизни общества, позволило новой «властной элите», возглавляемой В. Путиным, в короткие сроки сменить «криминальный капитализм», времен Ельцина, установленный в 90-е годы, на «административно-кумовской капитализм»
Особенностью Российского мещанства является парадоксальное сочетание патологического презрения к своей собственной стране («Россия – страна дураков»), потребительского отношения к Родине (а что мне дала эта страна?), и полное отчуждение от власти, упорное не желание участвовать в жизни Государственных институтов, неприятие самой мысли о возможности что-то изменить самому.
Что делает мещанский класс у власти сейчас? Да то же самое, что и не у власти – хочет прожить в своем «богатом» мирке, без лишних дрязг, наслаждаясь душем из нефтедолларов и из рублей. Вот только эти деньги помазаны кровью обычного народа, миллионов, которые наш мещанский класс приучает думать так, как он ведет себя сам – пафосно и нахально. Вот вам и молодежь, которой ничего не нужно, кроме денег и развлечений
Всё, что видит российский мещанин вокруг, проходит через призму его ментальности. Экономический кризис или стихийное бедствие, катастрофа самолёта или духовная деградация Запада. Всё оценивается им по принципу: насколько ЭТО может навредить МНЕ лично. Но мещанин, которому сейчас за сорок лет, воспитан Советским обществом и получил не самое плохое образование, а по сему – он способен, хотя бы на подсознательном уровне, делать более-менее верные выводы.
А именно: ничего хорошего в ближайшем будущем при любом раскладе сил, его не ожидает. Либо власть имущие вконец разворуют страну, либо свергнувшие их силы ввергнут Россию в полосу хаоса и смутного времени.
Отсюда – стремление русского мещанина ещё больше отгородиться от Государства, от проблем, стоящих перед страной, и замкнуться в своём ограниченном мире, искусственно создав вокруг себя некий «кокон», внутри которого надеется найти своё спокойствие. Лишь немногие отваживаются выйти из этого «кокона» и примкнуть к пассионариям с активной жизненной позицией. А это – уже знак. Ибо, когда мещанин не просто не осуждает гражданского активиста, но способен выйти вместе с ним на митинг – значит власть действительно прогнила.