Я - одна из древнейших сущностей, рождённая в глубинах вселенской бездны в те времена, когда большинства миров нашей реальности еще даже не было в проекте. Я не играю основополагающих ролей на сцене мироздания. Я всего лишь скромный похититель душ. Словно осторожный охотник, я пробираюсь между мирами, выискивая отчаявшиеся души тех, кто бесконечно одинок. Они всегда маячат красным пульсаром тоски на пёстром полотне графиков судеб. Мне нужны те, о ком никто не вспомнит и о ком никто не будет сожалеть. Найдя же подходящую жертву, я вступаю в отчаянную схватку с владельцем приглянувшейся мне души. На моей памяти еще никто не сдался без боя. И сегодняшняя охота не будет исключением.
На перекрестке миров - белая комната, залитая ярким светом. В центре комнаты установлен хирургический операционный стол, на котором лежит мальчик четырех с половиной лет. У него нет близких и нет родных, он никому не нужен и никому не интересен. Никто не ждёт его дома, никто не дежурит в коридоре больницы. В этом мире он совсем один. Его кожа настолько бледная, что практически сливается с простынёй. Грудная клетка мальчика вскрыта, как консервная банка, и в её содержимом копошатся руки врачей. Их четверо. Они всеми силами пытаются заставить сердце мальчика снова начать работать. Но работать оно не будет. Потому что прямо сейчас я забираю у мальчика его душу.
- Давай, парень, борись! Ну же! - раздосадовано восклицает хирург, который не понимает, что происходит и почему всё идёт не так, как надо. Мальчик борется. Он посылает за мной серого зайку. Не потому что надеется на его победу - просто ему особо некого больше посылать. Пара старых игрушек из детского дома, которых он считает своими друзьями. Заяц возникает в нескольких метрах впереди и тут же мелкими шажками начинает пятиться назад, его уши прижаты, а нижняя челюсть мелко дрожит. Если бы у него была возможность, он бы убежал. Он бежал бы так быстро, что его лапы едва бы касались земли. Потому что страшнее меня он никогда ничего не видел. Но у него нет возможности убежать. И когда я приближаюсь к нему вплотную, чтобы вонзить свои клыки в его горло и высосать его полностью, оставив только шкурку и крупные кости скелета, он настолько парализован ужасом, что не в силах даже пошевелиться. Кровь у зайки теплая, пульсирующая. Теперь мальчик знает, что снисхождения не будет.
- Прямой массаж сердца, - слышится позади напряженный голос хирурга.
Следующим появляется волк. Его влажный черный нос трепещет. Он пытается сопоставить мой запах с привычными запахами своего леса, но не может - такого запаха просто-напросто не существует. Шерсть на его загривке встаёт дыбом, голова прижимается к земле, а губы приподнимаются, обнажая клыки. В желтых глазах мелькают, сменяя друг друга, злоба и настороженность. Волк явно опасается меня, но в то же время готов атаковать - отчасти потому, что у него нет выбора. Как у зайки. Он делает прыжок и... его челюсти звонко щёлкают, схватив пустоту в том месте, где только что был я. Надо отдать ему должное, в драке он толк знает. Едва коснувшись лапами земли после неудачной атаки, он снова атакует - с разворота, вслепую прыгает назад, в прыжке разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, словно это и не здоровенный волк вовсе, а гибкая кошка. И снова мимо, потому что я опять ухожу ему за спину. Чтобы вновь оказаться к противнику лицом, волк отскакивает вбок. Настороженность исчезла из его взгляда, теперь он меня по настоящему ненавидит. С тихим рычанием он ощеривается, демонстрируя все имеющиеся зубы, и начинает обходить сбоку. Но я уже знаю его слабое место и знаю, что следующая атака станет для него последней. Волк бросается вперед, а я, вместо того, чтобы в очередной раз отступить, устремляюсь ему навстречу, подкатываясь снизу. И в момент, когда он пролетает надо мной, атакую его беззащитный живот, выгрызая оттуда приличный кусок. Приземлившись, волк начинает скулить, словно щенок, и вертеться вокруг себя. Из вспоротого брюха хлещет кровь, вываливаются и волочатся следом гирлянды кишок. Он падает, пытается отползти на непослушных лапах, но я уже рядом - придавливаю его раскрытую пасть к земле и выворачиваю её вверх, открывая доступ к горлу.
Кардиомонитор выдает тонкий непрерывный писк.
- Пульса нет, док, мы его теряем!
- Руки убрали! Разряд!
Бурая глыба поднимается на задние лапы, заслоняя собой две трети горизонта, и издаёт низкий протяжный рёв. Мальчик явно вложил в этого бойца все оставшиеся силы. Достойный соперник. Я сплёвываю на землю вместе с кровью клок шерсти волка. Медведь опускается на все четыре лапы. Он выглядит крайне медлительным и неуклюжим, но я прекрасно знаю, что это всего лишь уловка. Мы одновременно начинаем движение по кругу, оценивая, приноравливаясь, взвешивая силы. Он атакует внезапно и стремительно, вот только еще долю секунды назад он неловко косолапил и дёргал ухом, отгоняя мошек, и вот уже летит на меня своей пятисоткилограммовой тушей, раскрыв впечатляющую пасть и расставив лапы с не менее впечатляющими когтями. Играть с такой махиной, как я это делал с волком, у меня нет ни малейшего желания. Я подбрасываю своё тело вверх и тут же сверху атакую глаза зверя. Один мне удаётся вырвать полностью, до второго не достаю, но его заливает кровью с рассеченного лба. Медведь приходит в неописуемую ярость. Практически ничего не видя вокруг себя, он с рёвом полосует воздух передними лапами. Он всё ешё чудовищно силён и опасен. Я пытаюсь подобраться к нему со спины, но он чует меня каким-то неведомым чутьём и упрямо поворачивается следом за мной. Он уже не пытается казаться неуклюжим. Поводя широкой мордой из стороны в сторону, он вытирает лапой кровь. Его единственный глаз сверкает. В этот момент я решаю напасть. Плавно начинаю сокращать дистанцию, двигаясь зигзагами, и в последний момент рывком устремляюсь вперёд, рассчитывая проделать с медвежьим брюхом примерно такой же фокус, как я проделал и с волком. Вместо этого я получаю мощный удар лапой. Перевернувшись несколько раз в воздухе, отлетаю назад и врезаюсь в землю, поднимая фонтан пыли. Понимаю, что сейчас будет контратака, вовремя откатываюсь в сторону - грузная туша всей тяжестью приземляется на это место и, не удержавшись под собственным весом, по инерции кувыркается вперёд. Это мой шанс. Крутанувшись на месте волчком, я пулей подлетаю к медведю и, прежде чем он успевает меня стряхнуть, вгрызаюсь ему в морду, туда, где расположен второй глаз. Отпрыгиваю назад. Да, получилось. Медведь полностью слеп. Он неистово ревёт - от боли и от досады. Мы оба понимаем, что он проиграл. Я подкатываюсь к нему под ноги и подсекаю сухожилия на задних лапах. Словно поверженный колосс, с глухим ударом его туша падает на землю. Он всё еще продолжает вслепую молотить по воздуху передними лапами, но это уже больше похоже на агонию. Я подныриваю под одну лапу, уворачиваюсь от другой и вот оно - медвежье горло.
- Руки! Разряд!.. Разряд!.. Руки! Разряд!..
- Хватит, док... Перестаньте. Мы его потеряли.
Непрерывно пищит кардиомонитор, транслируя на экран горизонтальную прямую.
Я неспешно двигаюсь дальше. Это была славная охота. Впереди замечаю еще какое-то шевеление, которого, по идее, быть уже не должно. Не понял. Это что, лиса что ли? Даже не знаю, как на это реагировать. Я останавливаюсь и смотрю на возникшее передо мной недоразумение. Старая, с бельмами вместо глаз, с обрубком хвоста, на трясущихся лапах - она реально еле стоит. С места, без разгона я бью лису корпусом в рёбра. Она падает с хриплым визгом. Она вообще в курсе, для чего она здесь? Скребёт лапами. Затихает. Нет, мальчик, лучше бы тебе было бы остановиться на медведе. В последний раз оборачиваюсь назад. Хирург снимает маску, отходит от стола и садится прямо на пол операционной, прислонившись спиной к стене. Ассистент выключает похожий на солнце хирургический светильник. Остальные двое молча стоят воле тела ребёнка. Вот и всё. Я поворачиваюсь, чтобы продолжить свой путь и в этот момент чувствую движение. Я чувствую касание к своей спине вытянутой морды. И я чувствую, как острые, словно с алмазным напылением зубы впиваются в мою плоть мёртвой хваткой. Я пытаюсь вывернуться, но лишь ощущаю, что меня буквально разрывааааАААААА... И в наступившей тишине вдруг становится отчетливо слышен прерывистый писк кардиомонитора. Пип. Пип. Пип. Пип.
(по мотивам произведения народного фольклора "Колобок")