Его достали. Слышу звонкий крик. "Хорошо! Кричи, мой мальчик"- вслух вырывается мысль. Пока меня шьют, сын был приложен к груди. Думаю, что ладно, что хоть на минутку, а то ведь могли и не приложить совсем. Смотрю на него. Пухляк с копной волос. Такой же, как у сестры когда-то.
Потом его резко уносят. Я перестаю слышать крик. Знаю, что он за перегородкой. Неонатолог говорит, что они едут в реанимацию. Жидкость в лёгком.
Картина вокруг начала сыпаться на мелкие кусочки.
Была бы моя воля, так с распоротым брюхом поковыляла бы за ним. Но и поковылять часов 6 не получится. Глотаю раскаленные слезы. Хирург успокаивает.
Мантра " Всё хорошо" не работает.
Уже в реанимации я. Появляется мантра "быстрее поправлюсь я, быстрее поправиться он". Начинаю чувствовать пальцы. Сжимаю их, разжимаю. Раньше всех встаю с койки. Расхаживаюсь. Жду остальных.
Пять женщин переводят в постродовое. Я среди них иду в конце, чтобы остановиться у поста медсестры и узнать хоть что-то о Луке. Умоляю отвести меня в интенсивную терапию и посмотреть на него. Обещаю не плакать. Идём медленно, так как меня пошатывает. Дошли. Обработка рук, халат, шапочка. Разрешают посмотреть. Трогать пока нельзя.
Трубки, датчики , капельница в крошечном кулачке.
Говорят, завтра придёшь, попробуешь покормить.
Наступает завтра. Иду по коридору одна. Спрашивают, где ребёнок. Отвечаю, что в ПИТе. Больше не спрашивают.
В 9 утра, мамы без детей на руках , нас было около шести, ручейком стекались в детскую палату интенсивной терапии. Обработка рук,халат и шапочка. Мы не разговариваем. Это нам сейчас больно. Каждая идёт к своему младенцу в прозрачной коробке. Кому можно, тот пытается кормить. Через 10 минут мы уходим, чтобы через 3 часа снова быть там.
Благодарю за внимание! Здоровья вам и вашим близким.