Перешагнувший за черту.
Несмотря на то, что после выписки из больницы прошел вот уже почти месяц, врач не разрешал Робу возвращаться к той активной жизни, какой он привык жить до несчастного события. О работе и общении с партнерами по бизнесу и клиентами пока не могло идти речи. В нашем доме поселилась медсестра, дни мы проводили в прогулках по саду и редких недалеких поездках по окрестностям города. Мы спали в одной комнате, но не было никакого секса, и я просыпалась несколько раз за ночь, чтобы услышать, спокойно ли спит Роб.
Такой «закрытый» режим раздражал Роба, но он терпел это вынужденное размеренное времяпрепровождение: еще свежо воспоминание о том, насколько плохо ему было. Кроме того, Роб действительно не чувствовал себя так, как чувствовал до покушения, и это пугало и напрягало его еще больше.
Однажды за завтраком, когда я сама налила ему сок, он не сдержался:
- Черт, надоело чувствовать себя контуженным, с которым все носятся как с хрустальной вазой. Я хочу хотя бы подобия нормальной жизни.
Я вздохнула и призналась:
- Я понимаю тебя, и сама устала от этого санатория. Но твой врач пока не разрешает возвращаться к тому ритму жизни. Да что я тебе говорю, ты же сам все это отлично знаешь.
- Однообразие утомляет меня больше, чем, если бы я провел ночь в клубе.
- Тебе так кажется Роб. Ты давно не проводил ночь в клубе, - улыбнулась я.
Роб вел себя как раздраженный ребенок, но его можно было понять.
- Хочешь, я поговорю с твоим врачом, может он не будет против и отпустит нас в какую-нибудь тихую семейную поездку.
Глаза Роба потеплели. Я подошла к его стулу и обняла мужа сзади.
- Куда бы ты хотел съездить?
Роб, похоже, растрогался и засопел словно кит, прижав мои руки к себе.
- В память о нашем пребывании в Рио, предлагаю куда-нибудь на водопады. Я могу показать тебе Йосимитский водопад, он очень высокий. Я был там когда-то, даже тропами ходил.
- Давай, это было бы здорово.
Врач нас отпустил. С нами поехала все та же медсестра Лиза и Барни, который был не только водителем, но и организатором нашего быта. Мы не спешили и не гнали, часто и подолгу сидели в кафе и придорожных ресторанах, пару раз останавливались на ночь в мотелях, пару ночей спали в машине, в нашем доме на колесах. Правда, в эти ночи не спали наши спутники – Барни и Лиза, но они отдыхали днем, а у меня была возможность посидеть за рулем. Дорога лежала мимо Фресно, и дорога эта была мне знакома.
Роб отдыхал и смотрел на окружающий мир. Надо признаться, что он изменился после своего возвращения с того света. И, честно говоря, меня угнетали эти изменения. Моя жизнь изменилась тоже, но меня это пока не столь тревожило, меня не слишком пугало то, что мои стремления, планы, интересы были отодвинуты на задворки.
Меня больше волновало то, что он вел себя так, как если бы доктор сказал ему, что жить осталось недолго. Можно было бы оправдать это частично тем, что Роб стал ценить по-новому вещи, которых он чуть не лишился, но слишком жаден до всего был его взгляд и слишком по-детски он расстраивался, когда его ограничивали по медицинским соображениям или он сам что-то не мог сделать. Я искренне надеялась, что все вернется в привычное русло, что Роб восстановится.
Несмотря на то, что в моей жизни был момент, когда я почти смирилась с мыслью остаться вдовой, я так же смирилась и свыклась с тем, что я останусь его женой, что буду заботиться о стареющем муже, перенесшем тяжелую травму, что задвину свои амбиции и проникнусь самопожертвованием. Иногда понимание этого меня раздражало, но ненадолго. В такие моменты я смотрела на Роба и вспоминала его бледным и беспомощным, и в том, что произошло, я чувствовала свою вину. Настоящее воспринималось мною отчасти как наказание, которого я была достойна.
Когда мы добрались до места и отправились наконец-таки на водопады, погода оставляла желать лучшего: накрапывал дождь. Над водопадом висела водяная пыль. Влажность была как в турецкой бане. Туристов было немного. Ветровки и целлофановые накидки не слишком спасали от всепроникающей сырости. Единственное, что было приятно, было не холодно. Ну и, конечно же, было очень красиво.
Высокие ели, покрытые мохнатым мхом камни, высокая трава с дикими цветами, грохот воды. Водопад действительно был очень высок. Он разделялся на три уровня и Роб, уверенной походкой бывалого спеца по данной местности повел нас тропами среднего уровня ближе к воде.
Тропа была скользкой, и я несколько раз выражала сомнения относительно того, что стоит ли так далеко и опасно идти, когда есть такая проверенная смотровая площадка. Но Роб был так увлечен, что с ним трудно и бессмысленно было спорить. И вот мы неожиданно вышли к обрыву, напротив которого обрушалась огромная толща воды. Каменная плита выступала и нависала над обрывом. Роб потянул меня за руку на эту плиту.
- Э нет, дорогой, я боюсь высоты, и даже не уговаривай меня, если не хочешь, чтобы я уползла с этой плиты на четвереньках. Меня так однажды в Крыму уговорили подняться по откосу. Так я потом минут двадцать рыдала наверху от испуга.
- Какие вещи я узнаю о тебе, - попытался подшутить надо мной Роб, - а я люблю постоять поближе к стихии.
- Эй, не стоит, у нас даже страховки нет никакой, - встревожилась я его решительности и безрассудству.
- Да ладно, - по-подростковому бесшабашно ответил Роб и продолжил аккуратно идти по плите, - я был тут раз десять.
Лиза присоединилась к моим сомнениям:
- Роберт, вам не стоит это делать, у вас может закружиться голова.
Барни, видя наше волнение и решительность Роберта, шагнул за ним, и в этот момент Роб поскользнулся, нелепо взмахнув руками, упал на бок и скатился с плиты прямо в водяную пыль. Все произошло за долю секунды. Мы все охнули и замерли от ужаса.
- Мама, - прошептала Лиза.
Барни оглянулся по сторонам, схватился за макушку ближайшей жиденькой елки и лег на плиту животом. Ель согнулась и наклонилась вдоль плиты, продолжая крепко держаться корнем за расщелину в камнях. Бари подполз к краю и посмотрел вниз. Потом, держась за ель, отполз обратно. Он даже мог бы и не говорить ничего, по его лицу было все понятно.
- Он там внизу лежит, на камнях, там этажей тридцать, шансов нет, - сказал он тихо.
Лизины глаза стали еще больше, и она прикрыла рукой рот.
- Ну, твою мать! - воскликнула я по-русски, с отчаянием и раздражением. Пнув торчащую из земли трухлявую корягу, я плюхнулась задницей на мокрую траву и разрыдалась от бессилия. Глупость и непоправимость произошедшего залила мой мозг тупой усталостью. Поскольку рядом со мной были два человека – Барни и Лиза, я позволила себе не брать в свои руки контроль над ситуацией. Пусть они займутся и сделают все, что нужно в таких случаях, а я буду злиться, горевать и предаваться эмоциям, чтобы они не снесли мою психику подобно подкравшемуся цунами.
Барни звонил и что-то говорил, Лиза сидела на корточках и всхлипывала. Я отревелась и опустошенно ждала. Через час прибыли спасатели. Меня закутали в одеяло, дали мне что-то выпить и проводили до дороги, где ждала машина с врачами и спасателями.
Отвезли меня в наш мотель. После недолгого разговора с полицейскими я осталась одна и, достав из сумки мой рабочий ноутбук, нашла в нем телефоны бывших жен Роберта. Мне предстояло тяжелое дело - обзвонить их и рассказать о случившемся. Вряд ли я услышу от них слова поддержки.
Все жены Роба отреагировали по-разному, кто-то окатил меня холодом и ненавистью, кто-то растерянностью и грустью, но все они, в первую очередь, ощущали и смаковали свои чувства. Никому и в голову не пришло, что я могу переживать из-за смерти супруга, они припечатали мне диагноз расчетливой стервы и, довольные тем, что они сами не такие, погрузились в свое горе.
В результате никто из них даже не удосужился задать ни одного вопроса по организации похорон. Спасибо адвокату и другу Роберта, знакомому мне по изучению брачного договора. Именно он помог мне и вял на себя часть организационных вопросов. Как ни странно, у него были определенные распоряжения от Роба на этот счет. Кроме того, он ознакомил меня и других жен Роба с завещанием.
По завещанию все бывшие жены получали пожизненную финансовую поддержку, детям оплачивалось обучение и достались в наследство кое-какие акции. Все остальное, а это где-то процентов восемьдесят от всего имущества, оставалось мне. Бывшие явно сочли это несправедливым, но спорить с волей покойного никто не стал. Я же, пройдя через все, что произошло со мною за последние пару месяцев, особого восторга от этого богатого наследства не испытывала. Усталость, апатия и чувство вины, вот были мои основные ощущения.
Возвращение в LA.
Похоронили Роба в маленьком городке штата Эленойс, рядом с его родителями, служащими местного банка. Все прошло на редкость непафосно и скромно. Пожалуй, только первая жена Роба не была удивлена местом похорон. Похоже, она одна из немногих действительно близких людей, присутствовавших на этом скорбном мероприятии, знала, откуда родом был этот миллиардер, известный многим во многих кругах Голливуда и не только.
Настоящая смерть своей неотвратимостью и реальностью поостудила пыл конкурирующих бывших жен, оставив в некоторой изоляции новоиспеченную вдову, то есть меня. Впрочем, для этой вдовы, поверьте, это была лучшая ситуация: не было никаких эмоциональных сил продолжать баталии и выслушивать гадости, и, тем более, держать удар.
Возвращалась в ЭлЭй я в полном смятении: я не знала, что мне делать, куда девать себя, куда вообще ехать по прибытии в Аэропорт. Меньше всего мне хотелось ехать домой, в стеклянный дом Роба. Несмотря на то, что управляющий отзвонился и заверил меня, что дом и прислуга меня ждут, перспектива ходить по дому, где еще все пахнет погибшим супругом, пугала меня. Это было все равно, что встретиться лицом к лицу с мертвым Робом. Когда самолет приземлился, я позвонила управляющему и предупредила, что пока не могу жить в доме и когда там появлюсь, не знаю. Управляющий, как мне показалось, отнесся к этому с пониманием.
Я забрала с парковки свою Мазератти и поехала практически куда глаза глядят. Дорога моя постепенно привела меня к дому Стива. Было уже часов одиннадцать ночи, в его доме горел свет в гостиной, что говорило о том, что Стив дома и еще не спит. Посидев в машине минут десять, я вышла и подошла к знакомой калитке, нажала на звонок. После некоторой задержки я услышала вопросительное «Да?» Стива.
- Это я, Алена. Пустишь?
Стив ничего не ответил, просто открыл калитку. Он открыл входную дверь и стоял, прислонившись плечом к двери, молча и спокойно наблюдая, как я иду по тропинке к дому. Поднявшись по ступенькам крыльца и поравнявшись с ним лицом, я вдруг почувствовала себя очень виноватой и засомневалась в том, а примет ли он меня. Стив ждал моих слов. Я смутилась и замялась, потупив глаза. Потом неуверенно спросила:
- Ты простишь меня?
- Да я, в общем-то, и сам был перед тобой виноват, так что какие обиды.
Он ждал моих слов дальше.
От его спокойного тона комок сжал мне горло, и я тихо выдавила из себя:
- Можно я побуду тут, с тобой?
Глаза мои с трудом держали нахлынувшую вдруг влагу. Мне было страшно услышать в ответ что-либо отстраненно-безразличное, и не было сил играть какие-либо роли.
Стив шагнул мне навстречу, взял меня за плечи и приподнял за подбородок мое лицо, чтобы заглянуть мне в глаза. В его взгляде была жалость и вопрос. Похоже он, обжегшись на молоке, не знал, что сейчас ему делать. Ему либо предстояло рискнуть, либо отказаться от всего, но в том числе и от боли возможной потери. Я осознавала, что нет никаких гарантий в том, что я буду с ним. Не знаю, что нашел он такого в моих глазах, но он просто молча обнял меня. И я обняла его, ощущая руками его спину и голову, испытывая это удивительное чувство, которое бывает в момент, когда все плохое вдруг уходит и есть почти твердая уверенность, что все закончится хорошо. Облегчение и осторожная надежда, и что-то ещё было в этом, что-то неуловимое и новое для меня…
Эпилог.
Мы сидели на диване, прислонившись друг к другу, и смотрели в сад через раздвинутые стеклянные двери кабинета.
В сад спускались сумерки. Влажная прохлада проникала в темный кабинет. Еще немного, и мы закроем эти двери, отгородимся от улицы тяжелыми портьерами, включим свет и, наверное, пойдем пить чай.
- У меня есть сюжет для фильма. И продюсер имеется. Поможешь мне?
- Почему бы и нет. Давай попробуем. А кто продюсер?
- Я.
Спасибо что были с этими героями и со мной💗
Удачи Алёне, а нас ждут другие истории и другие персонажи 😘
Ваша Ия