Один мой знакомый рассказал. Приехал он как-то к родственникам погостить. Ну, и помочь им заодно по хозяйству, в деревне дело было. Родственники представляли собой пожилую чету, муж и жена, обоим под 60. Хорошие люди, ещё достаточно крепкие. И трудолюбивые.
И как-то в разгар рабочего дня тётя Маша, назовём её так, разговорилась с племянником про то, про это. И про дядю Васю, мужа своего, упомянула. Сказала, что так-то он хороший у неё, но чересчур, что ли, мягкотелый. Вялый, без инициативы. И что как-то местные мужики его... не то чтобы не уважают, но воспринимают без особого почтения.
Андрей, племянник, головой на это покивал, не придав сильного значения. Но потом поймал себя на мысли, что он уже смотрит на дядю Васю тоже немножко свысока. Не сказала бы тётя Маша - не было бы ничего. А тут какое-то сорное семечко занесло в душу.
Вскоре Андрей уехал домой, потом уже и собственную семью создал. Впрочем, долго она не просуществовала - какие-то нелады всё время были, и Андрей практически постоянно чувствовал какое-то опустошение внутри. И уже потом, после расставания, пытаясь переосмыслить и понять причину неудачи, он вдруг осознал - слишком они оба обсуждали друг друга. С друзьями, с родными. Пару раз даже с людьми, очень шапочно знакомыми - тоже было, что и он жене фактически перемывал кости, и она ему (это уже он впоследствии у неё выяснил).
И понял Андрей, почему дядя Вася был довольно-таки вялым человеком. Потому что когда самый близкий обсуждает тебя с другими - это отнимает силы. Это ставит блок на счастье, на удачи, на процветание, радость и силы. Какое-то незримое отчуждение возникает. Антон Семёнович Макаренко писал в своих сочинениях, что для школьника это плохой тон: когда приезжает кто-то со стороны, сразу некоторые ребята начинают этому человеку жаловаться на свою школу, всячески поносить её. Если нет для ребёнка в школе реальной угрозы для жизни, здоровья, достоинства - то свою претензию надо озвучить среди своих. Чтобы подумать и предпринять что-то. И это часто эффективнее, чем жаловаться всем подряд. У Макаренко в коммуне было принято так: даже если какой-то коммунар провинился, и его хорошенько взгрели - посторонним людям о нём говорили только хорошее. И сам "взгретый" товарищ, когда его спрашивали люди со стороны - всегда с гордостью говорил о своей коммуне. Даже если только что получил по шапке, у него не всё ладно после этого на душе.
То, что любишь; того, кого любишь: родители, дети, любимый человек, любимое дело, дом, страна - об этом не надо пускаться в пересуды. Тем более, со всеми подряд. Тем более, с теми, кто случаен в вашей судьбе. Тем более, с теми, кто токсичен, ядовит. Тем более, если вы не понимаете, для чего пускаетесь в эти обсуждения, делаете это по привычке.
Бывает, конечно, что напрягает что-то - даже в любимом, даже с любимыми. Можно помолиться, можно в дневнике выговориться или специалисту - опять-таки, если хотите, чтобы всем стало легче. И конечно, с самим человеком можно и нужно говорить. Так, чтобы после этого у вас обоих сил прибавилось...