Костя так и бурлил от радости. Он был счастлив как ребёнок. Глаза светились, движения были резки и неуклюжи, а язык не переставал нести чепуху. Он то и дело хлопал Юрия по плечу, толкался и каждый раз заливался ребячьим смехом, как только Михалыч ронял свои дурацкие шуточки-прибауточки. Наконец он обнял Юру за плечи и запел: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались».
«Везёт же мне с этими белыми воротничками, - думал Авдеев, мрачно улыбаясь, - романтики, чёрт бы их побрал!»
- А я думал Шокин – это наподобие дачного посёлка – коттеджи, палисадники…
- А посередине палисадника домик в деревне, - прервал Юрины впечатления Пётр. – На самом деле тут дебри, народ – папуасы, не уважает технику, предпочитает орудовать ломами и битами.
- Здесь аномальная зона, здесь Шокинский треугольник… - перебивал его Костя.
- Кругом гашиш и анаша! – вскричал Михалыч. – Ты чего друга баснями кормишь? Щас беги в погреб и вынай оттель бутыль грушёвой наливки. Спесиально для женских начал блюл, да видать не судьба. Про тебя, Юрка, нам этот чирей наведывал, кубыть, ты досконально знаешь, отчего человек разные штуки выкидывает, например, залезет на дерево и тюрлюкает, что твой дятел.
- Ну, можно сказать и так… - растерянно ответил Юрий и с укором посмотрел на своего друга.
- А что, правда, Юр, давай сегодня напьёмся, то есть, я хотел сказать, выпьем за встречу…
- Я вообще-то не пью, но за встречу, я думаю, можно.
Гость открыл дипломат и извлёк оттуда затейливую бутылочку.
- Французский коньяк! - после беглого осмотра гордо провозгласил Костя и стал производить нервозно-паралитические манипуляции по его откупорке.
Пётр властной рукой перехватил инициативу и, содрав ножом пластмассовую нашлёпку, спокойно открыл сосуд.
- А что, любезный мой Иван Михайлович, найдутся ли у вас бокалы под сей благородный напиток? – обратился он не без иронии к хозяину стола.
- Ты, Петро, конечно, уел деда. У него окромя гранёных стаканов и горшков из-под сметаны отродясь в хате ничего таковского не водилось.
- Нет-нет, что вы, - взбудоражился Юрий, - стереотипы нужно ломать! Это же просто обморок пить французский коньяк из пол-литровых банок и закусывать сушёной рыбой э…с луком.
- Ну, давайте тогда выпьем за удачное приземление, за долгожданную встречу и за успех в нашем безнадёжном деле, - поспешил закруглить неловкость Константин.
Чок!
-А коньяк ей-бо хранцузский? – осведомился Михалыч, после того как пошлёпал губами словно лошадь, ища в послевкусии хоть какой-нибудь намёк на то, что пивал он раньше.
- Что, клопами отдаёт? – усмехнулся Пётр.
- Да есть трохи.
- Это всего лишь привкус дубовой коры, - со знанием дела пояснил Константин.
- Дубовая кора шибает не так-то.
- Ну, дед, на тебя не угодишь, - подсмеивался над Михалычем Авдеев. – У них другие дубы, другие погреба и вообще всё другое.
- Нам так не жить.
- Да ты закусывай.
- А я уже.
- После Алевтинового зелья этот напиток можно пить, вообще не закусывая.
- Алевтина, кто она, ваша экономка, ключница, маркитантка? – задал вопрос Юрий.
Константин попытался откинуться на несуществующую спинку стула и чуть не загремел под фанфары.
- Это человек, который зело пострадал от люминесцирующих шаров неизвестного происхождения.
- Вот даже как. Понятно.
- Как раз наоборот, ничего не понятно. Понимаешь, Юрка, она ничего не помнит, но с помощью процессинга или гипноза она может выдать такое…
- Ты из-за этого меня сюда пригласил?
- Не только. Да ты расслабься. Сегодня отрываемся по полной программе.
Михалыч, заводи нашу любимую:
Ой, ты кочет, кочет,
Кочет, кочеток!
Потоптать он хочет
Лазоревый тьвяток.
Вскочет на порожек,
Бьёт крылами, ой!
Вокруг белых ножек
Бабочки моёй!
В леваде, что на задах Михайлычева поместья, в густой, настоявшейся на мокром чернозёме крапиве, послышались тихие голоса:
- Ишь ты, песни заиграли…. Ну, Сукач и даёт, сучий хвост! Привадил к себе постояльцев и доит их кажный божий день. Весело живёт, старик.
- А нам-то что. Сказали проследить, значит следи. Он-то нам, поди, чакушку не нальёт…
- Да тихо ты! Ничего не слышно из-за…
- А тебе на кой хрен нужна их брехня?
- О чём-то спорят. Кулюторно выражёвываются, гляди-кось. Гнилостную интеллигенцию приманул, старый чертяка.
- Ты куда?
- Давай подберёмся поближе, надо их в лицо запомнить.
Когда галдёшь был в самом разгаре до двух плохо одетых, небритых и не совсем прохмелевших мужчин, окопавшихся в прибрежных лопухах, донесся лай собаки, а потом слабый голос, который с большой натяжкой можно было квалифицировать как мужской и то только при известных и довольно пикантных обстоятельствах.
Константин смотрел большими глазами на приближающуюся Ассоль и не мог сообразить, «бегёт» ли она по волнам, или летит на ковре самолёте.
Девушка приблизилась к Кости и протянула к нему руку. В руке был его мобильный телефон. Мистика. Де жа вю.
- Здрасте, Константин Иванович. Здрасте, - обращаясь к остальным участникам застолья, сказала Юлька.