Жили–были господа. Жили сладко, не тужили.
Правда, грызлись иногда, когда ложки малы были.
Их холопы били в лоб, в лоб тому, кто зарывался,
Чтобы в раз другой не мог брать того, с чем не вязался.
Да, мораль у них была совершенно нам не нова.
Удивить кого-то снова она точно б не смогла.
Но не той они моралью нас с рожденья укрывали.
Позабудем мы едва ли те заветы Ильича:
Не снимать бревна с плеча, есть немного, хохоча.
Ну, а если помирать, то, конечно же, за дело.
От него земля кипела, когда тело разгулялось,
То, что двигало его. Только жаль, что не успело
Дальше прошагать по жизни тело,
От которого в восторге был единый тот народ.
Посмотрело бы то тело, как преемники по делу,
Что сложили с миллионов зря отрубленных голов,
Очень быстро растащили, то, что раньше создавалось
Тем народом, что в немилость к всемогущему попал.
И, быть может, стало б ясно тому телу, что напрасно
Проливались миллионы, миллионы красных рек.
Потому что, как ненастье невозможно сделать ясным,
Так нельзя, чтоб из гориллы появился человек.
Ну, а наши господа очень рады, что тогда,
Когда столп начал валиться они быстренько нашлись.
Баре, баре, господа! Как вы быстро позабыли,
Те идеи, что когда-то вам «дороже жизни были»
Их стыдливо, как резинку за ненужностью отбросив,
Вы пошли гулять по жизни, дальше всё вокруг понося.
И тогда, гуляя вместе с тем, кто в мире всех чернее,
Вы смеялись, продавая всех, кто раньше с вами был.
Да и что же не смеяться? Вас мораль, ведь, охраняет.
Та, что лучше всех вас знает, чем закончите свой путь.
Тот конец есть продолженье той морали, что избрали.
И получите едва ли отпущений в свете том.
Так что лучше позаботьтесь о душе пока не поздно,
Потому что невозможна
Грязь в том мире неземном.