Свое происхождение з а п о р о ж с к и е к а з а к и, позже ставшие одной из ветвей кубанского казачества, официально вели с 1556 года. Тогда из числа малороссийских казаков, не желавших идти под власть католиков-поляков, на порожистых и труднодоступных днепровских островах (главный остров Хортица) возникло общество вольных казаков, получившее название «ЗАПОРОЖСКАЯ СЕЧЬ» («сечь» - засека, укрепление. Сами казаки говорили – «Сичь»). (Советская историческая энциклопедия. Т. 12. М., 1969. Стб. 817).
Это была своеобразная казачья республика, где все казаки имели равные права. В Сечь принимались только православные и бессемейные (не имевшие семьи) мужчины. Впрочем, по поводу последнего утверждения знаменитый кубанский историк Федор Андреевич Щербина писал в своей капитальной «Истории Кубанского казачьего войска»: «Предположение некоторых писателей о том, что для поступления в Сечь обязательно требовалось безбрачие…, лишено оснований и мало вероятно. Женатый мог назвать себя холостым. Едва ли впрочем это требовалось. Известно, что в самом Запорожье по паланкам жили семейные казаки, а многие со стороны приезжали в Сечь с детьми – «молодиками» и «хлопцами» и, стало быть, имели семьи на стороне. Требовалось, очевидно, только недопущение женщин в Сечь, что обусловливалось, наверное, не столько «обетом безбрачия», сколько неудобствами, соединенными с семейной жизнью для вольного казака – воина». (Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. Репринт. изд. Т. 1. Краснодар, 1992. С. 437). Это дало основание нек. авторам определять запорожское казачество как «православный военно-монашеский орден».
По данным француза Гийома де Боплана, долгое время жившего в Сечи, принимаемый в братство запорожцев должен был показать свое удальство, переплыв, к примеру, Днепр в его стремительном порожистом течении. (Военный энциклопедический лексикон… Изд. 2. Т. 5. СПБ., 1854. С. 558-564).«Случалось, - дополняет эти сведения историк Федор Щербина, - что до поступления в товарищи молодежь, преимущественно дети старшин и почетных лиц, проходила предварительно известную практическую школу в качестве «молодиков» при опытных запорожцах». (Щербина Ф.А. Указ. соч. Т. 1. С. 437).
Вновь принятым в казачье братство давались запорожские прозвища. Иногда они были малоблагозвучными, а то и просто уничижительными: Вовк, Бородавка, Гнида, Задерихвост, Кривонос, Пивторакожуха, Свербыгуз, Шкода, Святоша, Непийпиво, Рогозяный Дид, Лупынос, Семи-Палка, Шмат и другие не менее «симпатичные» прозвища.( //«Станица». № 2. 2003. С. 12). Насмешливые по своей натуре, запорожцы в шутку называли малорослого человека Махиной, гиганта – Малютой, разбойника – Святошей, лентяя – Доброволей и т.п. (Поликарпов В.С. История нравов в России. Восток или Запад? Ростов-на-Дону, 1995. С. 266).
Верховным законодательным органом запорожского казачества являлась С е ч е в а я Р а д а. На ее заседаниях присутствовали все казаки. Рады бывали обычными, назначаемыми на определенные дни года, и чрезвычайными, собиравшимися при исключительных обстоятельствах.
Обычные Рады проводились 1 января, на второй день Пасхи и 1 октября старого стиля на день Покрова Пресвятой Богородицы. (Щербина Ф.А. Указ. соч. Т. 1. С. 437). Сигналом к началу Рады служил пушечный выстрел, после которого войсковой литаврщик – «довбыш» - бил в литавры (ударный мембранный музыкальный инструмент – полушария, обтянутые кожей) сбор мелкой дробью». Казаки сходились на центральную площадь Сечи, где стояла деревянная войсковая церковь, а вокруг располагались длинные сараеобразные строения – курени.
На Раде запорожцы выбирали себе предводителя - кошевого атамана. Избранный большинством голосов атаман должен был, демонстрируя свою скромность, упираться, отказываться от должности, ссылаясь на то, что он недостоин руководить такими молодцами. Тогда дюжие и авторитетные казаки выталкивали «скромника» на видное место круга, приговаривая: «Иди, скурвий сыну, бо тебе нам треба, ти тепер наш батько, ти будешь у нас паном». (// «Станица». № 2. 2003. С. 12).
Независимые и, часто, буйные в мирной жизни, в походе казаки беспрекословно подчинялись кошевому атаману, власть которого была «абсолютной и неделимой, как и должно быть у военачальника». После похода атаман мало чем отличался от простых запорожцев. Первым из известных нам по документам кошевым атаманом был Евстафий Дашкевич.2 Во время пребывания атамана в Сечи над его ставкой поднимался белый стяг (прапор), опускавшийся когда казачий предводитель покидал Сечь.
В административно-территориальном отношении Запорожская Сечь разделялась на п а л а н к и (округа) во главе с полковниками. В военно-административном же отношении Сечь делилась на к у р е н и, которых в более позднее время насчитывалось тридцать восемь. Независимо от места жительства, каждый запорожец был приписан к одному из куреней. Каждый курень самостоятельно выбирал себе куренного атамана, который одновременно являлся и воинским начальником, и распорядителем куренного имущества, и судьей.
На Раде, кроме кошевого атамана, казаки избирали войскового судью, есаула, писаря, войскового литаврщика-довбыша, войскового пушкаря, толмача, табунщика, скотаря, чабана, хранителя войсковых весов (кантаржея), сборщиков налогов на привозах (шафарей).
Что касается суда, то низшей судебной инстанцией у запорожцев являлись начальники паланок и куренные атаманы. Выше них было кошевое начальство. Наиболее важные преступления, особенно предательство, измену Войску, разбирала вся Запорожская Сечь на всеобщей Раде.
В это время Сечь подчинялась малороссийским гетманам, которые в свою очередь признавали власть польских королей.3 Участвуя в военных акциях польских войск, запорожские казаки получали от польских королей различные жалованные грамоты и войсковые регалии – к л е й н о д ы.
Основой хозяйства запорожского казачества являлись скотоводство и рыболовство. Земледелие получило у них заметное развитие только в ХУШ столетии. Земля у запорожцев являлась общественной собственностью, и все казаки имели право пользоваться ею на основании принятых в Войске обычаев.
Земельные участки распределялись среди казаков на январской Раде. Сначала их получали курени, потом войсковая старшина, затем священнослужители и позже всех – женатое население Сечи. (Щербина Ф.А. Указ. соч. Т. 1. С. 442). Особый участок земли получал кошевой атаман.
По отзывам современников, в частности, иностранцев, по своим духовным качествам запорожцы отличались добродушием, бескорыстием, нестяжательством, постоянством в дружбе. «Хотя в Сечи жили люди всякого рода – беглые и отступники от всех вер,- отмечал католический пастор Китович,- однако там царствовали такая честность и такая безопасность, что приезжавшие с товаром или за товарами, или по другим каким делам люди не боялись потерять и волоска с головы своей. Можно было на улице оставить свои деньги, не опасаясь, чтобы они были похищены». (Поликарпов В.С. Указ. соч. С. 263-264).
Весьма распространенным в среде запорожских казаков было побратимство, предполагавшее даже положение жизни «за други своя». Законную силу оно приобретало, когда побратимы давали «завещательное слово» в храме в присутствии священнослужителя. В нем говорилось: «Мы, нижеподписавшиеся, даем от себя сие завещание перед Богом о том, что мы – братья, и с тем, кто нарушит братства нашего союз, тот перед Богом ответ да воздаст перед нелицемерным судею нашим Спасителем. Вышеписанное наше обещание вышеписанных Федоров (два брата - Федор да Федор) есть: дабы друг друга любить, не взирая на напасти со стороны наших непрыятелей, но взирая на миродателя Бога; к сему заключили хмельного не пить, брат брата любить. В сем братия расписуемось». (Поликарпов В.С. Указ. соч. С. 265). После этого побратимы прослушивали евангельскую заповедь, читаемую и толкуемую священником, обменивались крестиками и иконками, троекратно расцеловывались, становясь как бы родными братьями до конца дней своих.
Будучи людьми военными и удалыми, запорожцы не стеснялись приукрасить в рассказах свои подвиги. В свободное от походов время казаки любили крепко выпить. Тот же Гийом Боплан писал: «В пьянстве и бражничестве они старались превзойти друг друга, и едва ли найдутся во всей христианской Европе такие беззаботные головы, как казацкие… Нет в мире народа, который мог бы сравниться в пьянстве с казаками: не успеют проспаться и вновь уже напиваются. …Понятно, что это бывает только во время отдыха, ибо когда находятся в походе или обдумывают какое-нибудь важное дело, то являются чрезвычайно трезвыми».
День для запорожцев обычно складывался так. Поднявшись с восходом солнца, они умывались ключевой или речной холодной водой. Молились и садились за столы к горячему завтраку. После этого, до обеда, каждый занимался своим делом: кто объезжал коня, кто приводил в порядок оружие, кто тренировался в стрельбе, кто чинил одежду. Большинство же грелось на солнышке, раскуривая «люльки - носогрейки», слушая рассказы – байки своих сотоварищей о походах и их подвигах в боях с басурманами.
Ровно в двенадцать часов дня куренной кухарь ударом в котел приглашал казаков на обеденную трапезу. В куренях за широкими и длинными столами –«сырнами»- уже были расставлены в «ваганках» или небольших деревянных глубоких блюдах пшенная каша с добавлениями кислого ржаного теста, ароматная свинина, мамалыга, брынза, различная рыба, горилка, мед, пиво, брага, разносортные наливки. Послеобеденное время казаки проводили в тех же занятиях, что и до обеда. С заходом солнца ужинали горячими блюдами и вскорости ложились спать, помолившись Богу. Наиболее неугомонные собирались на окраине Сечи, играли на кобзах (старинный украинский струнный щипковый музыкальный инструмент), скрипках, ваганах, лирах, басах, цимбалах, кожах, сопилках, свистунках, плясали после приема горячительных напитков. (Поликарпов В.С. Указ. соч. С. 269).
Как и всякие вольные люди, запорожцы не признавали ни польского, ни русского, ни немецкого законодательства, заменив писаные законы «здравыми рассуждениями и введенными обыкновениями» (обычаями). Судили и наказывали тоже по своим правилам. За жестокие убийства своего товарища, например, преступника живьем укладывали в гроб рядом с убитым и закапывали в землю. Очень редко за непредумышленные убийства щадили храбрых воинов, заменяя казнь крупным штрафом. За воровство, прелюбодеяния, дезертирство, содомский грех забивали палками у позорного столба. Характерно, что приговоры приводили в исполнение сами преступники в отношении друг друга. (Поликарпов В.С. Указ. соч. С. 271).
Запорожские казаки сыграли заметную роль в борьбе украинского народа против крымских татар и турок. Так, в 1589 году запорожцы совершили удачный поход на Газлеви (Евпаторию); в 1604 году их стремительному нападению подверглась Варна, через десять лет – Синоп. В 1615 году казаки на 80 лодках – «чайках» прорвались к Стамбулу, уничтожив часть портовых сооружений и наведя страху на султанский двор. Кроме добывания трофеев, в этих походах запорожцы преследовали и еще одну цель – освобождение своих собратьев – христиан из мусульманского плена.
Деятельно участвовали запорожские казаки и в антикрепостнических и национально – освободительных войнах украинского народа. В 1591-1593 годах они приняли участие в восстании Косинского, восстании Наливайко, повстанческом движении 1637-1638 годов.
Когда в январе 1648 года украинский гетман Богдан Хмельницкий начал освободительную борьбу против поляков, запорожские казаки влились в его войско.
После воссоединения Украины с Россией в 1654 году за Запорожской Сечью официально были признаны те же права, которыми пользовались, например, донские казаки: основным из них являлось право на самоуправление и на прием (хотя и неофициальный) беглых крестьян.
В сентябре 1658 года запорожские казаки во главе с атаманом Иваном Выговским изменили России, заявив, что «лучше быть не то, что в подданстве, а даже в полону у турка, чем в подданстве у москалей». По Андрусовскому перемирию 1667 года Запорожская Сечь стала одновременно подчиняться Польше и России, «на общую их службу против басурманских сил». Через три года царь Алексей Михайлович велел предать забвению измену запорожцев при атамане Выговском, подчинил запорожцев гетману Демьяну Многогрешному и велел именовать войско – «Низовым Запорожским». ( Казин В.Х. Казачьи войска. С. 111). Правда, в 1672 году Демьян Многогрешный «со многими казаками» был обвинен в измене, арестован и сослан в Сибирь. Но и здесь бывалый воин не остался сидеть без ратного дела: в 1688 году сибирские казаки отбили под его начальством нападение монголов на Селенгинск. (Столетие военного министерства. Т. Х1. Ч. 1. С. 24, 111).
С апреля 1686 года, по мирному договору с Польшей, Запорожская Сечь поступила в полное подданство России. Два года спустя на левом притоке Днепра речке Самаре, возле самой Сечи, русские построили укрепленный Богородицкий городок для присмотра за бунташными запорожцами…
Во время Северной войны 1700-1721 годов, которую вела Россия против Швеции, запорожские казаки, с приходом армии короля Карла ХП на Украину и измену гетмана Ивана Мазепы, переметнулись на его сторону. Еще до разгрома шведов под Полтавой, в мае 1709 года, Сечь была взята приступом отрядом полковника Яковлева, сожжена и срыта до основания. Непримиримая часть запорожцев во главе с Константином Гордиенко бежала в Турцию, образовав на территории Крымского ханства (около современного Херсона) так называемую Алешковскую Сечь.
По Адрианопольскому мирному договору 1713 года Запорожская Сечь подпала под власть Турции, а Россия отказалась от своих притязаний на нее. Несмотря на неоднократные просьбы разрешить им вернуться в Россию, при жизни Петра Первого запорожцы так и не добились для себя этого права. Только при императрице Анне Иоанновне, в 1734 году, запорожские казаки вернулись на родину, основав на реках Подпольной и Базавлук так называемую Новую Сечь. Со временем они заняли до того находившиеся под властью киевского генерал – губернатора все окрестные земли в пределах будущих Херсонской и Екатеринославской губерний. В 1737 году для наблюдения за Сечью был построен Новосеченский ретраншемент. К середине ХУШ столетия численность запорожских казаков достигла 27 тысяч человек, из них 13 тысяч находилось на платной службе. (Столетие военного министерства. Т. Х1. Ч. 1. С. 32).
В октябре 1750 года Запорожская Сечь поступила в ведение Малороссийского гетмана, а в ноябре 1764- го запорожцы были подчинены Малороссийской коллегии. (Казин В.Х. Казачьи войска. С. 112). Насчитывавшее до 30 тысяч человек, запорожское казачество приняло активное участие в русско-турецкой войне 1768-1774 годов.
В период Пугачевского восстания 1773-1775 годов среди запорожских казаков, почувствовавших вкус былой вольницы, происходили волнения, после чего Екатерина Вторая велела уничтожить Сечь. В своем манифесте императрица писала, что запорожцы, не считая себя ее подданными, «…составили из себя мало – помалу совсем особливое и страшное и намерениями самого творца в размножении рода человеческого, от него благословенном, противоборствующее политическое общество. И решили остаться уже навсегда в Сечи на собственной своей воле. Заводя собственное хлебопашество, расторгали они тем самое основание зависимости от Престола нашего и помышляли, конечно, составить из себя посреди Отечества область совершенно независимую, под собственным своим неистовым управлением. … И тако по необходимому уважению на все вышеизложенное, сочли мы себя… обязанным перед богом, перед империей нашею и перед самим вообще человечеством разрушить Сечу Запорожскую и имя казаков от оной взаимствованное».
В начале июня 1775 года регулярные войска под командованием генерал-поручика П. Текели окружили Новую Сечь, принудив казаков к сдаче. Крепостные сооружения Сечи были разрушены, пострадала даже Сечевая Богородицкая церковь. Последний кошевой атаман запорожцев Петр Калнышевский (1691-1803) был сослал в далекий Соловецкий монастырь, дожив здесь до 112 лет, отойдя в мир иной «в субботу 31 октября 1803 года». Объявляя в своем манифесте от 5 августа 1775 года о ликвидации Сечи, Екатерина Вторая писала: «Нет теперь Сечи Запорожской в политическом ее уродстве, следовательно же и казаков сего имени…». ( // «Станица» (Москва). № 1. 2005. С. 10). Запорожцев частью обратили в государственных поселян, другая часть бежала в Турцию, основав там Задунайскую Сечь, просуществовавшую до 1828 года. Оставшиеся в России запорожцы были подчинены президенту Малороссийской коллегии П.А. Румянцеву, а позже - новороссийскому генерал-губернатору.