По материалам газет Российской империи
В праздничные и воскресные дни на Большой Неве между Калалшниковской набережной и Малой Охтой часам к 10 утра начинает собираться рабочий люд из Невской мануфактуры и из ближайших заводов. Собираются неспеша, по обе стороны реки, смотрят друг на друга, тихо переговариваются. Погода стоит не морозная, потому можно на улице находиться подолее. Но вот время пришло, и вроде все на месте. Тут же вертятся среди взрослых и мальчишки от восьми до четырнадцати лет, подростки же стоят поодаль – смотрят за всем происходящим. Но вот вперед выступает мальчуган в зипуне, в рваном картузе на голове, и начинает задирать таких же как он сам на противоположном берегу:
- Эй, леваки, вы точно девки у реки. Подолы подберите. Чой-то медлите. С прошлого раза вам достало.
Ему на это отвечает такой же мальчуган с левого берега, с лицом в веснушках.
- В прошлом разу у вас носы на боку. А нам все нипочем – перемелется.
Постепенно так переговариваясь всяческими остротами, ребята с обеих сторон медленно сходятся по льду реки, не прекращая взаимные словесные задиры. Но вот две ватаги сошлись на середине друг против друга, и ставши каждая плечом к плечу, смотрят одна на другую. Взрослые же и дети постарше стоят пока поодаль и наблюдают за картиной. Но вот один из левобережных вышел из строя подошел к одному из шеренги противников и с размаху нанес удар. Это было сигналом к общей драке. Две компании сошлись на льду реки и не жалея сил и друг друга начали валтузить что есть мочи. Так продолжалось около двадцати минут, и с переменным успехом то одна компания одерживала верх, то другая. Когда же силы обеих сторон иссякли, из ртов валил пар от тяжелого дыхания, а у многих сочилась кровь из носа и из губ, тогда уже подростки с обеих сторон тоже начали подходить к уже начавшейся заканчиваться мальчишеской драке.
Постепенно мальчуганы разошлись, и на их место вышли парни рабочих районов померяться силами друг с другом. Все начиналось так же. Сначала все стояли, пока один смельчак не подошел к противоположной шеренге и не затеял общую свалку. Но тут уже сил у ребят поболее, удары уже посильнее, не только носы, но иногда и зубы некоторые оставляли на поле брани, кто-то уходил с разбитой головой, с разорванным ухом.
Но на этом рабочее веселье не заканчивалось. Уже к центру реки стали стягиваться взрослые, перед местом побоища стали снимать с себя полушубки, телогрейки, кидать их на снег, и разминать мозолистые трудовые руки для удали. Молодежь постепенно разошлась, и на их место уже вступили мужики, молодые рабочие, каковым в праздничный день силушки девать некуда, а перед этим принятый шкалик на грудь только разнуздывает удаль молодецкую.
И пошла забава рабочего люда. И сколько разбитых голов, поломанных ребер, вывихнутых суставов, потерянных зубов будет сегодня. Но вот веселье закончилось. В некоторых местах снег окропился кровью, и ее краснота на фоне белоснежно-ледяного поля очень сильно выделялась. Рабочие начали одевать свои скинутые до того телогрейки, несколько человек не могли идти сами, до того сильно им досталось, их несли на руках товарищи.
Иногда полицейский патруль, узнав о возможности такого рабочего веселья, приходит на место будущего побоища. Но рабочие энтим оченно недовольны, потому как они говорят, что это их приятное времяпрепровождение, и законом не запрещается ломать друг другу носы с общего на то согласия. И полицейским ничего не остается делать, как удалиться из этого места и дать рабочему люду столицы отдыхать как ему вздумается.