Я торжественно взял в руки виниловый диск, посадил своего деда у проигрывателя и сказал: «Сейчас я поставлю запись Фигнера!»
«Да что ты? – мой дед прямо подскочил на месте, – где же ты ее достал?»
«А выпустили новую серию, «Выдающиеся русские певцы прошлого», – сказал я.
Пошли первые аккорды романса Владимира из оперы Эдуарда Направника «Дубровский» – дивной красоты романс, прощание с матерью на ее могиле.
Я наблюдал за лицом моего деда, оно быстро меняло выражение – от восторженного в начале арии, до удивленного, и в конце записи – просто горестного. Финал в этом романсе каждый выдающийся певец пел по-своему – верхнее «си» брали и грудным звуком, и фальцетом, и пиано, и форте. И каждый раз это было божественно прекрасно – и у Лемешева, и у Козловского, и у Смирнова, и у Словцова!..
У Фигнера этого верхнего «си» не было, он его не взял, и было слышно, что не взял, потому что не мог!!!
Дед поднял на меня глаза: "Это? Фигнер?" Робко спросил он.
"Да", - сказал я и показал ему надпись на пластинке.
На деда было страшно смотреть. Он встал и, молча, ушел. Для него это был удар!!!
Романс Владимира из 1 акта оперы Э. Ф. Направника «Дубровский». Запись 1901 года, Санкт-Петербург.
Мой родной дед, отец моего отца, всю свою жизнь работал в Симфоническом оркестре кинематографии Госкино СССР. Играл на гобое и английском рожке.
Гобой – это духовой инструмент певучего, нежного тембра. Кроме того, по тону гобоя настраивается весь оркестр.
Начинается репетиция или, например, концерт. За несколько минут до начала дед встает со своего места и торжественно дает тон, то есть играет ноту. По этой ноте настраивается весь оркестр – от струнников до духовиков.
По этой самой причине мой дед был самым главным во всем оркестре.
Оркестру приходилось аккомпанировать всем великим певцам на сцене и в студии звукозаписи.
Соответственно, он был за руку с Лемешевым, Козловским и другими …
А еще дед обожал вокал. И с коллегами-оркестрантами, знакомыми, друзьями он мог часами обсуждать того или иного певца.
У многих дома были патефонные, даже граммофонные пластинки, сразу после войны на экранах советских, московских кинотеатров показывались «трофейные» немецкие, итальянские музыкальные фильмы.
Народ заинтересованно обсуждал голоса Беньямино Джильи, Яна Кипуры, Гальяно Мазини, Тито Гобби …
У деда были граммофонные пластинки Дмитрия Смирнова, Собинова …
Но дед заочно боготворил Фигнера!!
Он его никогда не слышал – негде было. Советская патефонная промышленность относилась к своей продукции избирательно – выпускала кучами пластинки Обуховой, Лемешева, Козловского, Неждановой, Собинова, но я никогда не видел пластинок уехавших в эмиграцию после 1917 года, например, Смирнова или Бакланова, или Солиста Его Величества Фигнера. Хотя Шаляпина пластинок тоже было завались, а Шаляпин и в эмиграцию уехал, и Солистом Его Величества был …
Ну, да ладно!
И дед, и его друзья произносили фамилию Фигнер с придыханием и с огромным пиететом, и даже обожанием!
Дед очень любил «Пиковую даму» Чайковского, а Фигнер был первым в истории исполнителем партии Германа, Чайковский Фигнера очень уважал и любил, и благодарил судьбу за то, что он его встретил!
Таким образом, мой дед Фигнера чтил, так сказать, «на расстоянии», заочно – если Чайковский им восхищался и для него писал Германа, и свою «Пиковую даму», то это должно было быть нечто – думал, наверно, мой дед!
И вот мне сказочно повезло!
Кто-то из коллекционеров, добрая и творческая душа, надоумил власти и руководство Всесоюзной фирмы грамзаписи «Мелодия» выпустить в продажу серию долгоиграющих виниловых пластинок под общим названием «Выдающиеся русские певцы прошлого».
Для меня это был настоящий подарок – я уже в самом начале 1980-х годов был завзятым коллекционером. Тогда же ничего этого не было!! Все 3 пластинки включали в себя записи певцов, солистов Императорских театров, фамилии которых мне ничего не говорили – как же это было интересно, сколько нового можно было услышать и узнать!!!
И, о, радость! – Среди незнакомых мне фамилий была фамилия Фигнер!! И целых две его записи!!!
Фигнера я поставил послушать первым, едва принес диски домой.
И …
Это было разочарование!!! Первое впечатление – полное разочарование!
Потом я уже заинтересовался, почему же он так плохо (простите, так странно) поет? Пел? Он ушел из жизни в 1918 году.
За что он получил высший в Императорской России титул Солиста Его Величества? Что в нем нашел Чайковский? Чем так восхитил автора Герман в его «Пиковой даме»?
Николай Николаевич Фигнер – певец-загадка. И он не разгадан и до сих пор. И чем дальше от нас его отдаляет время, тем меньше вероятность того, что его кто-нибудь когда-нибудь разгадает!
Хотя пытались многие. И тогда, и сейчас.
Я прочитал горы литературы о нем, его творчеству посвящали диссертации. Мне кажется, что я немножко приблизился к разгадке его тайны!!!
Хотя, до конца, думаю, этот феномен не постичь никому!!
И мне говорили апологеты высокого искусства, что я дурак и ничего не понимаю – Чайковский восхищался, Дирекция Императорских театров восхищалась, 25 лет аристократическая публика Мариинской оперы на руках его носила, а ты один такой умный, а все остальные ничего не понимают!!!
Нет, это ты – дурак, а все остальные правы!!
На самом деле, истина лежит, как всегда, где-то посередине!!!
Но звучит Николай Николаевич Фигнер действительно странно! Хотя очень интересно и необычно. Ну, плохой певец!
Простите, странный!!
Причем, и тогда все об этом знали. И он сам об этом знал!!
А просто Николай Николаевич был очень умен, доброжелателен, добродушен, был хорошим человеком и тонким интеллектуалом!!
Он очень хорошо знал себе цену, занимал высокое положение в обществе, в совершенстве знал свой голос, меру своего таланта и умело всем этим пользовался!
За что уважаю я его безмерно и люблю.
Так вот, о Милой ерунде.
Напоминаю, что пишу только о том, что знаю, и что было на самом деле!
Однажды на званом обеде, на котором присутствовал Николай Фигнер, за противоположным концом стола оказался меломан-генерал. Он был близорук и гостей, сидящих в другом конце залы, без очков не видел. Зашел разговор о последнем спектакле в опере, о главной партии тенора, о Фигнере. Разгоряченный принятыми за обедом напитками, генерал стукнул ладонью о стол и воскликнул: «Да Фигнер – шулер, он торгует голосом, которого у него нет!»
Что тут началось!! Хозяин дома, весь красный от смущения, бросился сначала к Фигнеру, потом к генералу, потом опять к Фигнеру, извиняться. Николай Николаевич был Солистом Его Величества, Особой, приближенной к Императору!!! За хозяином засуетились и все гости, все зашумели, забегали!
Фигнер встал из-за стола и поспешил всех успокоить: «Напрасно смущаетесь, господа - генерал в значительной мере прав!».