Люси не явилась к завтраку. Мэри встревожилась и после окончания трапезы сразу же поднялась в комнату. Сестра сидела возле кровати и рыдала, сбоку лежало письмо и праздничная открытка с ангелочками. Мэри тут же забыла о своём намерении и кинулась сестре на шею.
— Люси, милая, что случилось?
— Ничего...
— Люси, я всё знаю. Я знаю про Колина и тёти Лиззи.
Люси сжала кулаки, но без злости, даже обречённо, спросила:
— Мама рассказала?
— Да, — сказала Мэри, ничуть не смутившись. — Так что же произошло?
— Колин уезжает в Ливерпуль... Навсегда!
У Мэри отвисла челюсть. Она сжала руку Люси и прошептала:
— Как?!
— У него там родственники... бабушка. Была. Померла, завещала внуку всё наследство, и на днях он уедет с матерью.
— Неужели вы больше не увидеть?
— Нет. Я его даже проводить не смогу, так как приедет эта карга! — Она стукнула кулаком подушку и спрятала за ней лицо.
— Люси, ну нельзя же так, — прошептала Мэри. — Она хотела как лучше. К тому же, ты тоже не права, не надо было ей такое говорить. Представь, если мама будет напоминать потом о Колине. Кому же приятно будет? И не надо давить на больные места. Слово — не воробей; вылетит — не поймаешь.
«До чего же взрослые странные! — думала она между тем. — Твердят о простых истинах и сами же о них забывают».
Люси чуть успокоилась; она вытерла слёзы, обняла Мэри и сказала:
— Ладно, я с ней поговорю — как раз в четверг увидимся. Надеюсь, она меня в Сочельник отпустит, чтобы попрощаться с Колином.
***
Через два дня к дому подкатил экипаж, и оттуда вышла худощавая женщина с вытянутым лицом и в тёмном дорожном платье. Мэри видела из окна спальни, как тётя Элизабет обнимается с родителями. После непродолжительного разговора они втроём заходят внутрь. Приезд состоялся рано утром, Люси спала. Мэри тут же отошла от окна и разбудила сестру со словами:
— Вставай, она приехала.
Та потёрла глаза, и как только до неё дошёл смысл фразы, она стала поспешно одеваться. На туалет времени ушло не очень много, зато она успела умыться и одеться в голубое платье. Люси выпрямилась и направилась за Мэри вниз. Та от нетерпения подскакивала на ступеньках. Взрослые уже давно принялись за завтрак. Когда вошли девочки, мать поцеловала обоих и сказала:
— Встречайте тётю.
Мэри бросилась ей на шею. Тётя же со словами: «Моя хорошая, Я принесла подарок на Рождество. Знаю, рано ещё, но просто потом у меня не было бы времени...» Мэри с благодарностью взяла огромный свёрток и развернула его. Ей попалась большая светловолосая кукла в ярком красном платье. Девочка с раскрытым ртом любовалась на кружева, бархат между пальцами, но тут же она пришла в себя, обратила внимание на Люси и тётю. Они кивнули друг другу, но так и не обнялись. Наступило неловкое молчание, и положение дел пришлось спасать матери:
— Ну что, дети, садитесь за стол.
Остаток трапезы члены семейства Эванс провели в полном молчании. Мэри смотрела то на куклу, не переставая ею восхищаться, то на сестру. Когда же Люси встречалась с ней взглядом, та указывала на тётю: мол, скажи что-нибудь!
Но Люси ничего не сказала.
По окончании завтрака взрослые направились в гостиную, Мэри пошла в противоположную сторону, к лестнице. Уже у ступеней она заметила, что сестра отстала. Люси и тётя остались в столовой. Мэри на цыпочках спустилась вниз, прислонила ухо к двери и прислушалась. Оттуда доносились голоса.
— Тётя Лиззи, — начала Люси, — я хочу извиниться за те слова про дядю.
— Ты меня опозорила на всю школу, настырная девчонка!
— И я очень об этом сожалею.
Молчание.
— Я... Знаешь, я тоже думала обо всём этом, — заговорила тётя уже совсем другим тоном, — и, может быть, тоже где-то не права. Но я хочу для тебя самого наилучшего. Встречаться с сыном преступника... Извини, не могу принять. Мне хотелось уберечь тебя от скандалов и сплетен, но если ты видишь в этом мальчике своё счастье, можно и закрыть глаза на это. Тем более, Колин действительно хороший мальчик, как я узнала из той школы.
— Увы, но поздно, — без злости сказала сестра. — Колин уедет в Сочельник из города. Навсегда.
Молчание.
— Правда? — сказала тётя, в голосе которой не считалось ни счастья, ни облегчения. — Я сочувствую тебе, дорогая.
— Мне хотелось бы проводить его в Сочельник до вокзала. Родители меня отпустят, но хотелось бы знать ваше согласие.
— Хорошо, — ответила, поколебавшись, тётя. — Ты заслужила это.
***
Люси поехала не одна, а в сопровождении со слугой и экипаже. Как бы Мэри не просила, её не отпустили. Ей до слёз было обидно, особенно когда отправили пораньше спать, и заинтригованная сестра уснула не быстро. На следующее утро она открыла глаза и увидела перед собой Люси, усталую и счастливую, державшую в руках свёрток. Что-то в ней, однако же, изменилось...
— Счастливого Рождества, Мэри.
Сестрёнка потёрла глаза, обняла сестру и отложила свёрток в сторону.
— Счастливого рождества, Люси! Ну как, как всё прошло?
— Всё хорошо, — сказала она. — Он пообещал мне писать и подарил вот это.
Люси указала на платье, и Мэри поняла, что изменилось. На коричневом платье в клетку красовалась белоснежная брошка с лебедем.
— Красиво! — ахнула Мэри и вспомнила про свёрток.
Там лежали бусы. Красные, с золотистым отливом.
Вскоре девочки спустились в гостиную. Возле ёлки собрались взрослые. С возгласом: «Счастливого Рождества!» все бросились друг другу в объятья. Потом слуги накрыли праздничный стол, во главе которого стояла традиционная индейка.
После неё тётя подняла бокал и сказала так:
— Пусть в этом году не будет ссор. Да здравствует Рождество!