Говорят, что любовь у человека бывает только одна, единственная и неповторимая. То, что неповторимая, согласна. А вот единственная? Вопрос этот очень спорный. И доказательством тому жизнь прекрасной Маргариты, которую, как мне кажется, я знаю уже сто лет и люблю встречаться с ней. Вот и тут, выбрав денёк, я помчалась в город моей юности.
Маргарита живёт совершенно одна, почти ослепшая и совсем оглохшая. И поехала я к ней с благими намерениями – помочь убрать квартиру к празднику. Но она и слышать не захотела ни о какой уборке, махнула рукой на завалы по углам и сказала:
- Мне немного уже осталось, давай лучше поговорим про любовь…
Вот так мы и проговорили шесть часов, вернее, говорила она, а я лишь согласно кивала.
Оказывается, и такая бывает. После окончания пединститута Маргариту направили на Дальний Восток – заморочки советской системы, «мой адрес не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз», вообщем, сплошное раздомашливание, обрыв корней. А Маргарита была девочкой домашней, воспитанной на русской классике и соблюдении строгих нравов семьи, оставаясь к своему совершеннолетию нецелованной и небалованной.
И вот эта самая чистенькая и непорочная девочка окунулась в огромный мир российских просторов. Поезд мчал её через всю страну к новой и (как ей казалось) счастливой жизни. Не отрываясь от окна вагона, она успела перезнакомиться и подружиться со всеми соседями не только своего, но и соседних купе. Седоволосый старичок, щуря сморщенные веки, смеялся, глядя на неё, и пророчил: «Ой, недолго ты в девках навертишься – или голову потеряешь, или замуж в первый же день выскочишь…».
Часто она потом вспоминала этого старичка, ведь как в воду глядел старый, колдун что ли?
А она, прибыв к месту назначения, пришла в районный отдел образования и получила направление ехать дальше, учительствовать на какой-то отдаленный остров, куда была одна дорога – по воде. Ей показали, где находится пристань, показали катер – единственное средство соединения с её будущим местом работы и предложили идти самой договариваться с несговорчивым катеристом. Оглядев тоненькую фигурку Маргариты в легкомысленных босоножках и лёгоньком светленьком плащике, катерист загадочно улыбнулся и совершенно неожиданно сказал:
- Я бы взял, но на палубе ты замёрзнешь… А каюта у меня одна… Решай… Ну, поедешь?
Делать было нечего, и Маргарита согласилась. Всю ночь продрожала, забившись в угол железной кровати, намертво прикрученной к полу, а под утро задремала. Тут и услышала: «Вахта моя закончилась, а ну-ка подвинься…»
Маргарита долго молчит, прикрыв ладонью глаза, потом неожиданно смеётся мелким старческим смехом:
- Вот и сбылось пророчество старика…, так к концу пути я и стала его женой. Утром, крепко взяв за руку, он повёл меня через весь посёлок в дом, где жил вдвоем с матерью. Сделали всё по закону – и свадьба была, и вино лилось рекой, и жених пьяный мучил меня до утра, добиваясь взаимности. А взаимности не было, потому что не было любви. Жизнь была, работа была, после работы бесконечные упрёки свекрови были, а любви не было…
Я перебиваю Маргариту:
- А говорите, что это первая Ваша любовь, какая же это любовь? Мучение…
- Так я же и говорю: случайная… Случай свёл, случай и развел.
Детей у нас не было, вот муж и отпустил меня в санаторий подлечиться, думал, в теле у меня непорядок, а непорядок-то был в душе. Поехала я на юг, отдохнула там, загорела, возвращалась уже обратно, такая вся аппетитная, в голубом ситцевом сарафанчике, который сама и сшила. И вот тут, в поезде, встретила свою вторую любовь.
- Он тоже возвращался с юга, весь в романтическом настроении. Ухаживал за мной всю дорогу, стаканы с чаем приносил, фрукты покупал на остановках. Такой вежливый, такой предупредительный. Выйдем, бывало, на какой-нибудь станции на ночной перрон, он – раз и пиджачок свой мне на плечи, будто я уже под его крылом. Чувствовала я, что добром это не кончится, что любовную влагу не только он, а и я уже пью большими глотками. Вот так все и решилось, взял он меня как-то за руку и предложил:
- Стань моей женой…
- Как? – спросила. – Я же замужем…
- А ты разведёшься…
- Да он же меня убьёт…
- Не убьёт, потому что не найдёт, ты разведешься заочно.
- А работа?
- Ты хорошим была учителем?
- Да, вроде, неплохим.
- Значит, напишешь директору письмо, он тебя уволит и пришлёт тебе трудовую. А не пришлёт, так и фиг с ней, молодая ещё, заработаешь себе стаж.
- А вещи? У меня же всё зимнее там…
- Глупая! Новые купим! Да мы такие тебе платья купим, будешь, как королева…
Так ведь и уговорил Маргариту, поехала она в его город, который от её родного города был совсем близко. Мать чуть в обморок не грохнулась, когда она предстала пред её очами со своим новым избранником.
- Не будет у вас, Ритка, жизни с ним, нет, не будет. Какой же это мужик, красивый, как кукла, да и моложе тебя…
Всё было правдой: и молодой, и красивый, и талантливый – пел очень хорошо, в самодеятельности участвовал, летом пел с ансамблем на танцплощадке, а она сидела в сквере на лавочке и ждала его. Видела, как молоденькие воздыхательницы косятся на неё, шепчутся, что старовата, мол, для их идола… Но Маргарита вожжи держала крепко. Да и любовь была сумасшедшая, хотя по прошествии лет Маргарита отмечает, что любовник-то он был никудышний, больше о себе заботился, да и науку любви, видимо, изучал на скорую руку.
Но тем не менее, на третий год их совместной жизни Маргарита забеременела. Носился он с ней, как с писаной торбой, угождал, оберегал, на руках носил - душа её в такие моменты к самому небу взмывала. Но, как утверждает сейчас Маргарита, Господь припомнил ей то, как поступила она с первым мужем. Роды были тяжёлые, с осложнениями, и родившаяся дочка прожила всего неделю. Муж сам сколотил крохотный гробик, и они вдвоем отвезли его на кладбище. Больше Маргарита забеременеть не смогла. И большая их любовь со временем дала трещину.
Муж всё чаще и чаще стал задерживаться на репетициях, а она одна коротала долгие вечера, ощущая, как течёт меж пальцами жизнь, а вместе с ней красота и молодость. Иногда муж предупреждал Маргариту, что вечером у них будут гости. Маргарита наряжала квартиру, готовила вкусный ужин, оставляя порой в магазине весь запас, который удавалось отложить на чёрный день, встречала, улыбаясь своей обворожительной улыбкой. Но приходили обычно две-три девчушки-попрыгушки из его художественной самодеятельности. Маргарита садилась к пианино и играла, а он пел. Девчушки млели от восторга, Маргариту просто бесило, как он буквально вырастал в собственных глазах. Когда же всё было выпито и съедено, он шёл провожать весёлую компанию, а Маргарита отправлялась на кухню мыть посуду. Муж, как правило, возвращался поздно. И однажды Маргарита поставила ему условие:
- Если приходишь домой до двенадцати, дверь будет открыта, если после – напрасно не стучи, не открою…
Угрозу выполнила только раз, но и этого хватило, потому что муж в эту дверь не постучался больше никогда, просто нашёл себе молодую и вывез из квартиры всю мебель, оставив Маргарите голые стены. Она поплакала для порядка, но недолго, поняв, что это избавление от неопределенности даже к лучшему, жаль только было сгоревшей любви, в огне которой остались маленькой горсточкой пепла семнадцать лет её жизни.
Третью свою любовь Маргарита встретила в пятьдесят лет. Она с подругами отмечала в ресторане свой юбилейный день рождения. Они, дамы бальзаковского возраста, как называли друг друга в шутку, смеялись и много танцевали. Вот на один танец он её и пригласил.
- Представляешь, - говорит она мне, загадочно улыбаясь, - всё вокруг вдруг засветилось. В зале был полумрак, а он стоял в столбе света…
И вспыхнула новая любовь, горячая, как пламя, болезненная, обжигающая… Он был женат, а я к тому времени уже жила с мамой. Встречаться было негде, случайные квартиры друзей, номера в гостиницах, даже купе поездов, но нас словно магнитом тянуло друг к другу. Каждая встреча была, как музыка, как милость неба…
Он разбудил во мне женщину… Зачем я это вспомнила сейчас? Опять ночь не усну, буду плескать на себя холодной водой и твердить: «Забудь! Забудь! Забудь!». А не забывается, тело все его прикосновения помнит.
Каждое лето он брал путевку на курорт, чаще в Кисловодск, и я ехала вместе с ним. Ты только представь, какие это были каникулы любви, и как тяжело было возвращаться, опять делить его с другой, которую он не любил, но и оставить не мог - дети, хоть и взрослые, жена больная, которая, кстати, и его пережила, опять же положение, партийный он был, при власти.
Десять лет продолжалось это сумасшествие, а потом его не стало, умер прямо на улице. Он был известный человек в городе, поэтому я о похоронах из газет узнала.
На кладбище стояла в толпе позади всех, даже подойти проститься не решилась. Только потом, когда все ушли, поплакала вволю. Раньше часто ездила на кладбище, а теперь вот сил нет. Обещай, что летом свозишь меня, в последний раз, скоро уж и так встретимся…
Знаешь, у Кадышевой песня есть: «Только сердце, как пустыня…». Это обо мне. Моё сердце – пустыня. Вот уже двадцать два года.
Маргарита поднимает голову, и я вижу, что моя Маргарита, гордая, красивая Маргарита, плачет. Я глажу её по сухоньким маленьким ручкам, по седым остаткам некогда мощной каштановой гривы и показываю глазами на часы. Мне пора. Увидимся ли мы снова? И о чём будем говорить в следующий раз?
Дорогие читатели! Спасибо за лайки, комментарии и репосты!