(эпизод из жизни тюремного врача)
Гремел по стране Советский Первомай с его шумными демонстрациями трудящихся, с флагами и распустившимися цветами яблонь в колоннах демонстрантов и на поздравительных открытках. Накануне повсеместно провели субботники, сопровождавшиеся звуками духовых оркестров на улицах и площадях городов, запахом дыма от костров, на которых сжигали мусор и прошлогодние листья. И как бы ни старались опорочить эти советские традиции нынешние борцы с нашим прошлым, у большинства населения страны эти последние дни апреля и Первомай ассоциируется с всеобщим праздником, бурлящим энтузиазмом и надеждой на лучшее, которое обязательно будет.
Больница для осуждённых тоже не осталась в стороне от общего ликования и отметила праздник трудовыми успехами. На торжественном собрании, посвящённом дню солидарности трудящихся всего мира, был зачитан приказ начальника о присвоении очередных званий офицерам, о денежных премиях, и почётных грамотах лучшим работникам. Новые погоны и грамоты вручались лауреатам сразу, а премии только начислялись, а выдавались в день очередной зарплаты, которую стали задерживать. Это была оборотная сторона медали под названием «капитализм». К новой формации страна лениво поворачивала с того пути, который был признан неверным.
После торжественной части профсоюзный комитет всегда организовывал концерт художественной самодеятельности, потом обычно проводился кулинарный конкурс, и застолье после него. На конкурс от каждого отделения нужно было представить блюдо с соответствующей рекламой. Так как уже появились тревожные признаки ухудшения жизни в стране, о чём свидетельствовали начавшиеся задержки заработной платы, одним из условий конкурса кулинаров в этот раз было дешевизна блюд. «Терапия» загрустила потому, что на предыдущих подобных мероприятиях она всегда брала призовые места со студнем и пирогами, которые готовила сестра хозяйка. Однако, времена и нравы менялись, поэтому решено было представить на конкурс небывалое в то время блюдо – овощной торт. Состоящий из варёной картошки, лука, сырой моркови и яблока это кушанье было дешёвым, но главное, в нём присутствовала новизна, которая приветствовалась, так как «перестройка» подразумевала перемены во всём. По наивности все думали, что перемены будут только хорошие, однако наиболее мудрые люди были настроены скептически к всевозможным новшествам. К консервативному крылу в «терапии» принадлежали Нина Сергеевна - старшая сестра и сестра хозяйка Любовь Андреевна по прозвищу Дося. «Старшая» была категорически против «силоса», который предлагали врачи. Дося твердила, что пироги тоже можно сделать дешёвыми, например с капустой или картошкой. Несколько дней продолжалась дискуссия, но победили реформаторы-доктора с примкнувшими к ним медсёстрами.
Овощной торт, который взялась приготовить для конкурса Наталья Николаевна, назывался «Адмиральский». Этот рецепт Наталья знала ещё с института и часто готовила его для своей компании, неизменно приводя её в восторг. Отец одной из институтских подруг Натальи Николаевны был важным чиновником и часто выезжал в командировки за границу. Оттуда и появился этот экзотический рецепт. Овощи выкладывались слоями, которые смазывались майонезом. Блюду придавали форму круглого торта, а верх посыпался крошкой из варёного яйца. В рекламе, которая должна была сопроводить конкурсное блюдо, предполагалось объяснить жюри, что минимализм в оформлении - дань японской традиции, в которой лучшим украшением считается вид свежей пищи, в отличии от французской кухни, в которой приветствовались украшения в виде цветов, дворцов и т. д. Мне могут возразить, «эка невидаль – торт из овощей, весь интернет забит подобными рецептами». Да, сейчас это так, но в те годы такое блюдо было редкостью. Подавать торт следовало разрезанным на сектора и есть, захватывая одновременно все его слои.
Чтобы исключить необъективность при судействе, в жюри входили представители всех служб. Лечебные отделения представлял начальник «хирургии» Герман Афанасьевич, были представители от опер части и режимной службы. От небольших подразделений (спецчасти, бухгалтерии, отдела кадров и т. д.) также был человек. Малые медицинские службы (аптека, кабинет ФТК, лаборатории) представляла врач функциональной диагностики Ольга Петровна. Это была миниатюрная пятидесятилетняя женщина. Она рано поседела и поэтому красила волосы в нежно голубой цвет. При первом же появлении Ольги Петровны в больнице, спецконтингент, не пропускавший ничего необычного, сразу «приклеил» ей прозвище – Голубая Пони. Татьяне Владимировне это прозвище казалось обидным. Она обрывала больных и даже коллег, которые в её присутствии называли так Ольгу Петровну. Терапевты между собой величали врача-функционалиста Айседорой за неизменно развивающийся позади Ольги Петровны шарф, меняющий фактуру и цвет в соответствии с временем года и туалетом дамы. Её любимым поэтом был С. Есенин, а своим обликом она явно подражала одной из многочисленных любимых женщин великого поэта - Айседоре Дункан.
Ольга Петровна была женой офицера Советской Армии и долгое время вместе с ним скиталась по маленьким гарнизонам, часто не работала так как работы там просто не было. Медицинской практики в послужном списке Айседоры было мало, поэтому врачебная квалификация её была невысокой. Последнее время доктор вместе с мужем несколько лет жила в Германии, где приобрела заграничный шик. Одевалась Ольга Петровна броско, косметика её была яркой, импортные духи манящими… Она курила, хотя в то время курящая женщина вызывала удивление и, нередко, осуждение, причём, делала это демонстративно. Она вставляла сигарету в длинный мундштук, затягиваясь, томно закатывала глаза и медленно, с наслаждением выпускала дым из ярко накрашенного рта, будто бросала вызов здешнему обществу. На концертах художественной самодеятельности Айседора нараспев, и раскачиваясь читала стихи Беллы Ахмадулиной или Марины Цветаевой и, конечно, своего кумира. Она мало общалась с коллегами и подруг в больнице у неё не было.
Татьяна Владимировна всегда жалела Ольгу Петровну полагая, что такое, часто демонстративное поведение, вызвано комплексом неполноценности на профессиональной почве. Все эти длинные шарфы, широкополые шляпы, высоченные каблуки, надменное выражение лица, всё утверждало, что перед вами не просто женщина, но нечто утончённое и нездешнее, по нелепой случайности оказавшееся в этом захолустье. Это должно было отвлекать от профессионального уровня Айседоры.
Мероприятия для всего коллектива проводились «в красном уголке». Перед сценой, на которой выступали сначала представители администрации, а затем участники художественной самодеятельности, устанавливались столы для каждой службы. Они накрывались белыми скатертями, и сервировались каждым отделением для себя. В центре помещения оставалось свободное пространство, на котором под пластинки можно было танцевать. Обязательно были ведущие. На эту ответственную функцию просили согласиться Татьяну Владимировну, у которой, по общему мнению, был «хорошо подвешен язык» и хирурга Олега. Эта парочка неплохо справлялась с поставленной задачей.
Жюри кулинарного конкурса размещалось в комнате, расположенной напротив «красного уголка». Сюда же приносили и конкурсные блюда. Для оглашения вердикта комиссия выходила из своего укрытия и провозглашала победителей. Награждение проводилось на сцене под звуки «туша», который азартно играл на баяне офицер режимной службы. За первые три места выдавались денежные призы, которые обычно использовались для улучшения бытовых условий работников.
В этот раз всё шло своим чередом. До объявления результатов конкурса Татьяна и Олег развлекали публику весёлой викториной, затем, как всегда, выступил со своими стихами-поздравлениями врач патологоанатом Виктор Иванович. Время шло, а жюри всё не появлялось. Народу уже хотелось выпить и закусить, и за столиками началось небольшое волнение. Татьяна решила поторопить комиссию. Ещё в коридоре она услышала нетрезвые голоса членов жюри. То, что увидела Татьяна Владимировна, войдя в комнату, повергло её в изумление. Всё жюри было пьяным. В мужской компании была единственная женщина – Айседора, которая сидела, сложив нога на ногу, курила сигарету через свой метровый мундштук и громко хохотала. Татьяна поискала глазами «адмиральский торт», и с ужасом увидела, что в его середину была воткнута большая ложка отчего он был разрушен и представлял собой печальное зрелище. Татьяна напомнила комиссии, что пора выходить к народу. Нетрезвое жюри поставило на подносы все конкурсные изделия и неуверенными шагами направилось в «красный уголок». Герман Афанасьевич шёл впереди, держа в руках большую бутылку с жидкостью цвета крепкого чая, которой осталось совсем мало. На бутылке яркой краской по-английски было написано - «Праздник». Герман заплетающимся языком объявил, что первое место единогласно присуждено психиатрическому отделению, за напиток «Холидей». Все знали, что муж старшей сестры «психиатрии» гонит на дому очень крепкий самогон, как говорили очевидцы хорошего качества, что и оценило жюри. Народ был в недоумении. Из-за столиков стали раздаваться возгласы - «А что, так можно было?» Второе и третье места не были определены и на комиссию обиделись, особенно на Айседору. Она обязана была оценить труды и фантазии других женщин, но, видимо, пошла на поводу у мужчин.
* * *
После длинных выходных работники больницы, выгрузившись из рейсового автобуса, продвигались к проходной. Никто не торопился потому, что погода была замечательная, давно не виделись, да и обсудить прошедшее мероприятие всем хотелось. Нина Сергеевна была очень расстроена тем, что их блюдо не было отмечено комиссией. Она горячий патриот «терапии», и даже такая мелочь повергла её в уныние. Но, впрочем, так же, как и многих, «старшую» возмутила Айседора, которая как женщина могла повернуть ход событий в другое русло, а сама выпила этого «праздника» и потеряла контроль над ситуацией. А, может быть, она и не хотела другого, кто её знает, человек она в коллективе новый. Рядом шагала расстроенная Дося. Татьяна Владимировна присоединилась к женщинам и с интересом слушала их рассуждения о прошедшем мероприятии.
- А какой был торт «Птичье молоко» из манки, - вспоминала Дося. – Пальчики оближешь! Я рецепт переписала. Обязательно на День победы сделаю. А они, - сестра хозяйка кивнула на Айседору, шагающую впереди на высоких каблуках. – Самогонке первое место присудили, алкаши! И название то какое - на букву «х», - возмущалась женщина, имея в виду английское слово «холидей».
- Вырядилась, - беспощадно вторила Досе «старшая», намекая на широкополую шляпу Айседоры, которая на маленькой женщине выглядела нелепо. - Как говно под лопухом, - вынесла свой приговор Нина Сергеевна.
- Да, - согласилась Дося. - Ходят тут, - она задумалась, подбирая слово к фиалковому цвету пальто Айседоры. – Ходят тут в синих польтах, - презрительно закончила она. - А какие котлетки из овсянки и бульонного кубика Валюшка из туберкулёзного отделения сготовила. Нипочём от натуральных куриных не отличишь, во рту так и тают, так и тают, - умилялась Дося. – А эти, - она опять возмущённо посмотрела вслед Айседоре. - Самогонке первое место, тьфу, - плюнула она.
Татьяна пыталась защитить бедную Айседору, но ей это не удалось.
- Нелегко будет Ольге Петровне восстановить своё честное имя, - подумала Татьяна Владимировна, слушая эти сердитые рассуждения.
Айседору в коллективе не любили, почему и затаили обиду после конкурса. Это было лишь небольшой каплей, которая усугубила негатив против доктора. Основное было в недавнем прошлом. Однажды учреждение потрясли слухи о том, что медсестра физиотерапевтического кабинета «закрутила роман» с санитаром. Их выследили. Говорят, что дело дошло до любовных записок и поцелуев. Слухи множились, и обрастали выдуманными подробностями. Как говорится «в избе дерутся – народ у ворот». Санитар был красивым и умным парнем и в него, конечно, влюбиться можно было. Самое обсуждаемое было то, что санитар, чтобы не было неприятностей у возлюбленной, которая была замужем, утверждал, что он силой принуждал женщину к этому роману. Ретивый оперативник, которого ненавидели все медики, дал ход этому признанию и парню добавили срок. Медсестра уволилась из больницы, а парня определили в другую колонию.
Больше всех сплетничала и судачила по этому поводу Айседора. Любовные свидания происходили в том же корпусе, где она работала. Многие даже считали, что именно Ольга Петровна приложила руку к тому, что влюблённые были разоблачены. Татьяна в это не верила. Айседора плохо говорила о медсестре в том смысле, что парень-красавец обратил внимание на невзрачную медсестру только ввиду дефицита женщин в местах лишения свободы. То, что эту медсестру любил весь коллектив потому, что она была работящей, исполнительной, доброй и приветливой, Айседора в расчёт не брала. Видно, для неё внешность была на первом месте среди прочих достоинств.
Татьяна Владимировна переживала из-за этой истории. Ей было жаль санитара, который пошёл на такие жертвы ради возлюбленной, которую он, как признался впоследствии Татьяне, действительно любил. Когда Татьяна Владимировна бывала в командировке в той колонии, где отбывал свой новый срок бывший санитар, она всегда вызывала его и, несмотря на протесты опер части, направляла в больницу с придуманными диагнозами, если не находилось настоящих. Всё-таки в больнице условия содержания для осуждённых были гораздо лучше. Весь коллектив больницы, состоящий в основном из женщин, с большим уважением относился к молодому человеку, считая его настоящим мужчиной, взявшим, как это и полагалось, всю ответственность на себя. Все понимали, что парень сознательно себя оговорил. Только Ольга Петровна злословила, была заодно с опер частью, и не оценила благородный поступок санитара. Она забыла, а может быть и вовсе не знала одну из важнейших заповедей – «не судите». Айседора перемывала эту историю очень долго, пыталась даже несколько раз обсудить её с Татьяной Владимировной, но Татьяна никогда не поддерживала подобных разговоров.
Через некоторое время все убедились, что люди не даром говорят, «за что кого осудишь, сам в том и побудешь». То есть от греха, за который осуждаешь другого, сам ты не застрахован. Так и случилось с Айседорой. Говорят, она была несчастна в семейной жизни и однажды откликнулась на ухаживания, одного из осуждённых, который работал библиотекарем. Он подобрался к женщине, узнав о её любви к поэзии. Читал ей стихи А. Ахматовой и М. Цветаевой, сам писал стихи и посвящал их Айседоре. Оказалось, что он просто использовал женщину в своих корыстных целях: принести что-то с «воли», отправить письмо и т. д. Айседору стали видеть в библиотеке, а ухажёр часто появлялся в кабинете функциональной диагностики. Это не скрылось от глаз сексотов и недозволенную связь раскрыли. Библиотекарь выкрутился, а Айседора была вынуждена уволиться. Она устроилась работать в городскую поликлинику в кабинет ЭКГ. Знакомые коллеги из «города» рассказывали, что новый доктор плохо отзывалась о коллективе больницы для осуждённых. Однажды на городской врачебной конференции Татьяна Владимировна встретилась с Айседорой в буфете во время перерыва. Увидев знакомое лицо, Татьяна кивнула и приветливо помахала Ольге Петровне. Женщина отвернулась, сделала вид, что они незнакомы, и прошагала мимо с гордо поднятой голубой головой. Из нагрудного кармана медицинского халата торчал знаменитый мундштук как символ независимости, а высокие каблуки звонко цокали по кафельному полу.
-Пони, обыкновенная Голубая пони, - грустно подумала Татьяна Владимировна.
© Елена Шилова
2022 год, февраль
#искусство #общество #медицина #литература #рассказы